Чем Илья привлек вас в шоу? Интересными идеями? Финансовой заинтересованностью? Или и тем, и другим?

Татьяна: Фигурное катание – один из немногих вид спорта, который имеет продолжение. Не так, что ты завоевал золотую олимпийскую медаль, спустился с пьедестала и не знаешь, чем заняться. У Ильи мечта о создании достойного тура и телевизионного проекта, такого глобального, наверное, родилась намного раньше. Во всем мире существовали подобные проекты, а у нас в России не было. И вот благодаря Илье наша страна теперь может гордиться не только золотыми олимпийскими медалями, но и таким замечательным шоу.

И когда после Олимпиады в 2006 году Илья предложил участие в телевизионном проекте, конечно же, вопрос оставаться в Америке или возвращаться домой, в свою любимую страну, даже не вставал. Первые шаги Ильи в этом бизнесе были немножко раньше, но именно такую команду, которую вы видите сегодня на льду, он собрал где-то в 2006 году.

К 2006 году Илья уже года четыре практиковал различные туры, выступления, и мы все видели, что то, за что берется он, становится удачным и грандиозным. Поэтому, когда поступило предложение, не было раздумий, мы сразу согласились.

Илья в интервью нашему изданию рассказал, что идеи всех спектаклей принадлежат ему. А при распределении ролей он учитывает мнение фигуристов?

Татьяна: Он очень давно всех нас знает, он даже представляет психотип каждого из нас – кто что сможет лучше донести на льду. Изначально все проекты пишутся с нуля, не берется за основу никакой другой сюжет. Роли пишутся под каждого фигуриста индивидуально. Поэтому ошибок нет, и Илья приходит к нам с уже готовой мыслью.

Алексей: В этом году мыотметили 10-летие нашей компании «Ледовая симфония», десятилетие работы с Ильей. И это не просто: ты приехал и выступил, а есть абсолютно разные направления, казалось бы, в одной и той же профессии под названием фигурное катание. Есть новогодние елки. В этом году я был Попугаем, Таня была Козой, Максим Маринин – Волком в спектакле «Мама» по мотивам сказки «Волк и семеро козлят». Это абсолютно разные герои. «Морозко», «Пока часы 12 бьют» - это новогодние сказки.

Есть абсолютно, я считаю, самый лучший результат его видения и работы - «Огни большого города». Там есть все: красота фигурного катания, акробатики, живого пения, танцев просто на полу и так далее. Есть просто шоу, есть наш тур, есть более крупные гастроли, есть менее крупные. Есть «Ледниковый период», опять же. Это круто, что Илья создал даже не бизнес, а нишу под названием «Профессиональное фигурное катание». И зритель варьируется от совсем детишек до взрослого поколения. Есть работа, и в ней мне очень интересно дальше идти.

Если вспомнить Ваше спортивное прошлое – во время выступлений фигуристов на соревнованиях, тренер стоит за бортиком и словно откатывает всю программу со своими подопечными: это видно по его движениям, мимике. Спортсмены это чувствуют, есть ли какая-то связь с тренером в такие моменты? Мешает или помогает это во время выступлений?

Татьяна: Фигурное катание - это командная работа. Когда ты находишься на таком высоком уровне, тренер со спортсменами не может быть разными существами, это что-то единое. И если волнуется один, передается волнение и другому. Поэтому, мне кажется, это именно психологическое понимание спортсмена. Почему много хороших спортсменов и очень мало хороших тренеров? Потому что нужно уметь быть тренером, это призвание. Это не просто обучение технике и постановка хороших программ.  Ты должен проживать жизнь спортсмена, должен знать обо всех его даже жизненных неудачах: кто-то влюбился, кто-то разошелся, кому-то что-то сказали, произошла какая-то неприятная ситуация. Это все нужно учитывать, особенно, когда ты тренируешь пару. Ведь изначально это два абсолютно разных организма – мужчины и женщины; кто-то устал, у кого-то больше сил, эмоциональный фон разный, и тренеру это все надо упорядочить. Поэтому, на самом деле, это адский труд быть тренером такого высокого уровня.

А Вы сами не планируете по окончании катания заняться тренерской работой?

Татьяна: Честно, я не готова пока сказать, что я не планирую или что я отказываюсь. На сегодняшний момент я бы с удовольствием катала тех, кто начинает первые шаги, или людей взрослых, которые в сознательном возрасте хотят просто себя попробовать на льду. Начальное обучение – либо детки, либо взрослые. А дальше – я еще сама катаюсь, мне это доставляет огромное удовольствие, это жизнь моя, поэтому, чтобы брать ответственность за кого-то, нужно прекращать одно и начинать заниматься другим. Если только какие-то разовые вылазки: покатать кого-то, то можно, а на серьезные отношения со спортсменами пока не готова (смеется).

Алексей: Я себя в тренерской работе не вижу. Наверное, это самое последнее, чем я бы вообще занимался в своей жизни. Потому что, не в обиду этой деятельности, этой профессии, но она реально очень сложна, она реально требует колоссального внимания, ответственности, и ты понимаешь, что это - не просто пришел и что-то сказал. Это очень сложная работа, и она требует огромного количества времени. У меня такого времени нет и, самое главное, у меня нет желания, а надо, чтобы в любой профессии было желание, тогда и будет какой-то результат. То есть я мог бы сказать: «Все, хватит, мне надоело кататься», и быстро бы набрать группу и начать тренировать, но это самое простое, хотя это очень сложная профессия. Но я хочу что-то другое, новое, совершать новые шаги, открывать новые профессии, преодолевать себя, а не просто приходить и тупо повторять одно и то же. Это сложно, но это самое простое, во что бы я мог перейти сейчас. А мне простого не хочется.

Алексей, а как вам работалось с Вашим тренером – Татьяной Анатольевной Тарасовой – сложно?

Алексей: Нет, не сложно. Конечно, она строгий тренер, но она тренер, который знает, что нужно. И огромный ее плюс, наверное, не только в ее знаниях в области фигурного катания, а в ее тактике, ее психоанализе и в ее смелости признавать свои пробелы, признавать, что в какой-то области она чего-то не знает, и смелости предложить поехать к какому-то другому тренеру.

Казалось бы, великий тренер, который воспитал двенадцать олимпийских чемпионов. И все равно, тренируя меня, она говорила: «Леша, вот здесь я что-то не понимаю». Когда мы заходили в тупик, она говорила: «А давай поедем и спросим совета». Вот это, я считаю, сила человека, сила тренера, которому, казалось бы, никто не нужен, потому что он может подготовить сам, но все же сила признания в чем-то своей слабости – это ее сила. Ну и, конечно, безумное чувство относительно своих спортсменов, когда на них нужно дальше давить, заставлять, а иногда, порой, когда ты можешь, она говорит: не надо. То есть у нее есть уникальная способность чувствовать, что нужно и когда нужно спортсмену. Я никогда не встречал таких тренеров – тех, с кем я тренировался в жизни.

Наверное, поэтому все спортсмены Татьяны Анатольевны абсолютно разные. Она опирается на индивидуальность и на то, как она их хочет видеть и что они могут и как они могут это сделать, а не гребет всех под одну гребенку.

А если бы вам вдруг предложили открыть школу Тотьмяниной и Ягудина, скажем, в Сочи, вы бы пошли на такой шаг – уехать из Москвы?

Татьяна: Школа имени не подразумевает 100%-ное присутствие, но пока не было таких предложений, поэтому сложно сказать, но Сочи нам нравится. Я ехала сюда в третий или четвертый раз в жизни, поэтому была настороженна к Сочи, но вот уже неделю мы здесь и с полным удовольствием. Сегодня я сказала: «Леша, я бы могла здесь жить, если бы предложили работу на несколько лет». С удовольствием пожили бы здесь и поработали.

А дома Вы работу обсуждаете, или дома эта тема – табу?

Алексей: Наверное, как с Татьяной Анатольевной: у нее было тоже такое, не то, чтобы разделение, но мы могли орать друг на друга, ну как орать, разговаривать на повышенных тонах, возмущаться – понятно, когда-то получается, когда-то не получается, а потом мы выходим из ледового дворца, двери закрываются, и она сразу материнским голосом: «Леша, ты что на обед будешь, что тебе приготовить»,  – как будто не было этой тренировки, не было этих споров. Так же и с Таней.

С Таней понятно: мы занимаемся одной профессией. Может, если бы занимались разными профессиями, мы приходили бы домой и «что у тебя нового?». А так приблизительно мы понимаем. Иногда, может, Таня что-то мне подскажет, или я ей. Но когда мы говорим о спорте – это такой редкий случай. Например, вчера футбольный матч был, она с подружками сидела, а я смотрел футбол.

Какие мечты были у вас в детстве о будущем? Что сбылось? Что сейчас кажется смешным из того, о чем мечталось?

Алексей: Определенных мечт не было, но я почему-то хотел быть дальнобойщиком, водителем фур или таксистом. Не знаю, почему, но у меня до сих пор в жизни мало увлечений, как некоторые, например, коллекционируют часы, телефоны. У меня есть не то, чтобы фанатичная любовь, но мне нравятся машины. Не все. Мне нравится одна модель Ferrari, и она у меня есть. И на этом я успокаиваюсь. Поскольку я люблю водить машину, наверное, поэтому и связывал свою будущую жизнь с вождением. Конечно, жизнь немного по-другому сложилась, но я не из тех людей, который мечтали стать летчиками-космонавтами или танкистами, или учителем. У меня не было определенных направлений.

А ваша дочь Лиза уже пытается выходить на лед?

Татьяна: К сожалению, да. Был момент, когда мы уехали в тур. Лизе было где-то 3,5 года. И бабушка потом ее привозит, я разбираю чемодан и пишу Леше sms-ку (он был на мероприятии): «Леша, срочно перезвони!». Он перезванивает, я говорю, бабушка Лизе коньки купила. Мы старались ее ограничивать, практически не показывали ей выступления, не водили на шоу – подальше держали. Потом, конечно же, был проект очередной, и то ли с няней она посмотрела, то ли с бабушкой, уже даже не помню, и, приехав к бабушке, она увидела лед и заорала: «Я хочу как мама, папа! Мне коньки надо!».

И Вы отпустите ее в фигурное катание, если она все-таки скажет: «Хочу!»?

Татьяна: Она, конечно, может выбирать, но мы же все равно будем корректировать ее выбор. Мы не говорим, что категорически нет. У нее есть конечки. Когда она с нами в турах ездит или просто приходит на тренировки, она катается сама по себе. Но никто ее ничему не учит, мы не водим ее на тренировки какие-то, поэтому это все в любительской форме. Мы оба считаем, что спорт обязательно должен присутствовать в жизни ребенка, потому что это очень важно: это организует, это физические движения - это, в любом случае, большой плюс. Но фигурное катание, надеемся, что все-таки нет.

А чем-то вне фигурного катания заняться не хочется? Может, бизнес? Есть ли уже мысли. Чем заняться по окончании катания?

Алексей: Бизнесом я уже занимался. Я занимался недвижимостью в Америке, когда жил там. Потом была транспортная компания в Санкт-Петербурге. Но был сделан единственный вывод:  сначала надо закончить с фигурным катанием, а потом заниматься другим направлением, тем более, если мы говорим о бизнесе, где нужно погружаться, потому что не то, чтобы очень плачевно все закончилось, но и не радужно. Да, опыт был, и сделаны определенные выводы, что рановато.

Но есть другая профессия, творческое направление - это театр, кино. Оно, наверное, связано с нашим «Ледниковым периодом», с телевизионным проектом, который дал очень много для всех из нас. Теперь мы абсолютно другие, мы очень сильно отличаемся от тех фигуристов, которые существуют на данный момент, не тех, которые еще в спорте: спорт - это другое , а тех людей, которые закончили со спортом. Мы уже другие, в нас есть понимание всего процесса, через который мы проходим на льду, и вообще понимание, зачем это и с чем это «кушают».

Еще я играю в театре, но из-за плотного гастрольного графика занят всего в трех спектаклях, ближайшие из которых назначены на сентябрь и октябрь. Иногда снимаюсь в кино. Больше, наверное, по ведению мероприятий, веду достаточно много различных. Есть очень много посторонних, не связанных с фигурным катанием проектов. Все это можно делать и, наверное, нужно, поэтому этим и занимаемся. Но в данный момент основное направление – это все-таки, тем более, раз мы здесь, и все довольно-таки неплохо идет - все равно фигурное катание и творческое направление, творческое развитие.

Кроме того, я сейчас веду переговоры с одним из телеканалов. Мне предложили стать ведущим нового телевизионного проекта. Не могу пока раскрывать все секреты, но, надеюсь, это станет приятным сюрпризом для моих поклонников. 

А в каком театре играете?

Алексей: Театр киноактера. Три комедии. Одна - на троих парней. У одного случился нервный срыв. Опять жизненный вопрос: как? что? почему меня не любят? Или что такое любовь? Оценка того, что у тебя находится в голове. А в конце получается, что это не у меня какие-то проблемы среднего возраста, а у двух братьев, моих друзей. Есть еще один спектакль, с Мирославой Карпович играем. Называется «Истории похождений»: три мужских образа у меня, три женских – у нее. И нон-стоп, одно отделение, полтора часа на сцене.

Работа на сцене - безумный адреналин и огромная ответственность, потому что это все-таки не фигурное катание, где ты можешь в любой момент, не дай бог что случится, все как-то повернуть в другую сторону. Тем более я всегда был один на льду, и всегда отталкивался от своих ощущений, от своего физического состояния, и всегда мог сделать так, чтобы зритель не понял, что что-то не так.

А театральная сцена – это абсолютно другое. Все читаемо, буквально каждое мгновение, каждая секунда, поэтому груз ответственности велик и, конечно, адреналин. Но, наверное, этим и занимаюсь, потому что мне хочется вновь и вновь проходить через эти ощущения. И особенно, когда ты сидишь после спектакля, как будто пробежал какой-то марафон, ты выжат как лимон, и такие ощущения: тебя потряхивает, как будто откатал очередные олимпийские игры, такой выплеск энергии идет.

И как местный житель и местный журналист я не могу не задать вам следующий вопрос. Вы были в Сочи в феврале прошлого года, и в своем микроблоге написали, цитирую: «Сочи – помойка и хамство. И здесь пройдет зимняя Олимпиада?». У вас за прошедшее с того момента время изменилось мнение о Сочи?

Меня гнобили за это высказывание, но это было именно так. Я и по геометрии-то получил четверку, хотя у меня все пятерки – школу я окончил с серебряной медалью – несмотря на то, что учительница моя и говорила: «Я тебя предупреждаю, пиши – почему. Не просто вот так, а почему». Понятно, что правильно, но нужно объяснение. Так же и тут – в «твиттере» есть определенное количество знаков. И мне всегда лень, то есть в голове у меня это все есть, но я не пишу.

А было действительно так: мне было обидно, потому что мы часто отдыхаем во Франции, на Лазурном берегу. И когда сравнивают лазурный Берег с тем, что здесь, какое может идти сравнение, тем более с тем, что происходило 2-3 года тому назад. Это не сравнить, и для меня это было удивительно, и это было здесь вот так!

А сейчас… Понятно, что мы кардинально изменить практически все не можем за короткий период, и менталитет русского человека мы не можем изменить. Понятно, что нужны десятилетия для того, чтобы поменялось наше мировоззрение. Это очень сложно. Но хотя бы инфраструктуру и то, что мы видим изменить можно.

Здесь все идеально. Эти набережные. Я понимаю, что мы не можем все сделать сразу. Но мы ездили и в сам Сочи, в центр, гуляли, и такое ощущение, что я в двух разных местах находился. И я рад, что когда все критиковали Олимпиаду, я им говорил, что это не касается олимпийских объектов. Понятно, что все будет построено. Мой твит обращался к тому, что я видел вокруг. Это действительно было. А сейчас это абсолютно другое место.

Здесь прекраснейшие условия. Пару дней назад я даже в шутку сказал: «Вот, докатались. Выступали, соревновались, потом шоу сколько лет было, и вот докатались до Сочи, до прекраснейшего места». Сейчас мы в раздевалке сидели и обсуждали: еда, условия, море, солнце! Заниматься хочешь? – иди, занимайся – тренажерные залы – вообще все! Реально все есть!

Я надеюсь, что люди делая выбор, куда ехать – в Турцию или Сочи – будут приезжать сюда. Потому что здесь - то место, которое бурно развивается и, слава богу, есть эти олимпийские объекты. Я безумно рад, что будет игорная зона. Понятно, что она не будет прямо здесь, чтобы не отвлекать молодежь. Будет определенное место. Пусть она будет нашим «лас-вегасом», пусть эти места будут – люди там поиграют, а здесь у них есть развлекательная программа.

Практически с нуля это место становится не только спортивным, оно стало еще и культурным местом. И дай бог, чтобы люди пошли. Уже работает сарафанное радио. Сегодня бегал по набережной, люди останавливают и говорят: «Ой, мы были, нам так понравилось!». Я рад, что вечером людям есть куда пойти, и я горд, что являюсь частицей этого хорошего мероприятия, и мы дарим людям счастье.

А по поводу Сочи – это другое место. Многие критикуют – вот, эта Олимпиада, ну зачем она нужна, столько денег потратили. Но теперь есть дороги, есть железная дорога, есть все что угодно. Всегда есть те, которым нравится, но большинство постоянно что-то критикует, им постоянно что-то не нравится. Но поскольку я оптимист, всегда ищу какие-то положительные вещи, мне приятно, что в моей стране есть место, которое потихоньку подтягивается к тем курортам мира, которые знакомы всему населению Земли.

Трагедия, которая произошла в украинском небе с малайзийским Боингом 777 шокировала, без преувеличения, весь мир. На боту было 298 пассажиров, все они погибли. Однако в России продолжают утверждать, что не причастные к этой трагедии. В это верят и простые жители, и прославленные чемпионы. Олимпийский чемпион по фигурному катанию Алексей Ягудин поражен "зомбированностью" украинского населения и их верой в невиновность украинских военных в этой трагедии.

Российский фигурист Алексей Ягудин в интервью российским СМИ признался, что трагедия с малайзийским Боингом его шокировала до слез, но он полностью поддерживает политику своей страны, политику президента России Владимира Путина и уверен, что США зомбируют украинский народ.

Алексей Ягудин отметил, что когда произошла трагедия с Боингом, он со многими спортсменами был на сборах в Сочи и они сразу же предположили, что в этой трагедии будут винить Россию . Совершенно безосновательно, подчеркнул Ягудин.

"Но я полностью поддерживаю политику своей страны и категорически против той гегемонии, которую устраивает США. Они зомбируют людей на Украине…Когда все это случилось, у нас было выступление в Сочи, мы, естественно, в раздевалке все это обсуждали. Говорили, что теперь все, кому это выгодно, будут валить все на Россию, что это мы сбили самолет или доставили ополченцам оружие. Но пока не нашли черные ящики, пока их не вскроют, мы не узнаем, что произошло. И обвинять кого-либо мы не имеем право".

Алексей Ягудин уверен, что его страна к авиакатастрофе не причастна и все обвинения в бок России безосновательны: " Я понимаю, что у всех своя правда, у каждой страны. Но мое мнение непоколебимо. Мы ни в чем не виноваты. Некоторые страны пытаются навязать нам свое видение. США принудительно пытается ввязать нас в конфликт. Куда бы не входили американцы, везде начинаются проблемы. В Ливии, в Ираке, теперь у нас… Они никогда не слышат никого, кроме себя. Я полностью поддерживаю агрессивную политику, которую ведет Россия. У нас очень сильный духом народ, и мы умеем постоять за себя, когда надо. Если не отвечать агрессивно, то нас бы, наверное, уже стерли с лица земли. Поэтому я поддерживаю ту степень напряженности, которая есть между нами. И я горд, что живу в стране, которая умеет ответить тем странам, которые пытаются нам что-то диктовать".

Как отмечает "Вокруг ТВ", олимпийские чемпионы остановили свой выбор на Франции потому, что хотят расширить кругозор малышки и "показать дружелюбие мира". Елизавета уже немного понимает по-французски, и Татьяна с Алексеем надеются, что вскоре она сможет уже спокойно говорить на языке Александра Дюма.

Между тем многочисленные поклонники разделились на два лагеря: одни недовольны чрезвычайной занятостью пары и тем обстоятельством, что Ягудин и Тотьмянина так далеки от собственного ребенка. Мол, могли бы проводить с малышкой больше времени, не концентрируясь на деньгах, которых "все равно всех не заработаешь". Другие фанаты фигуристов полагают, что ради обеспечения достойной жизни и будущего своего ребенка приходится идти на многие жертвы, в том числе, и на неизбежную разлуку. Главное, как уточняют поклонники, уметь сохранять связь и укреплять ее.

Между тем недавно Татьяна Тотьмянина решилась на провокационную фотосессию для одного из мужских журналов. На снимках спортсменка демонстрирует изгибы своей стройной фигуры, причем не просто в минимуме одежды, но и вовсе без нее, прикрываясь лишь белоснежной простыней.

Татьяна поведала, что после завершения спортивной карьеры ей было непросто отказаться от больших физических нагрузок. Поэтому она заменила их занятиями фитнесом и йогой. Кроме того, поддерживать форму помогают гастроли и различные туры. С такой кочевой жизнью у Татьяны и Алексея нет возможности вести какой-либо режим. "Графика питания у нас с Лешей как такового нет. Во время туров обычно спим до упора, иногда до обеда, потому что ночью у нас, как правило, автобусные переезды из города в город. Иногда даже не успеваем понять, в каком часовом поясе находимся, потому что сегодня это Москва, завтра – Хабаровск, послезавтра – Берлин… При таком режиме завтрак может быть и в шесть вечера. Встали, выпили кофе с чем-нибудь легким – йогуртом, творожком, печенькой – и на тренировку", – сообщила Тотьмянина.