– Что было для вас главным стимулом к столь быстрому восстановлению после родов и возвращению на лед?

– Наверное, чувство противоречия. Многие, знаю, вообще не думали, что у меня хватит сил на это. Мне до последнего советовали все бросить и не питать никаких иллюзий. Говорили в лицо, что прежняя физическая сила никогда не вернется, что по сравнению с тем состоянием, в котором я находилась еще два года назад, я не верну и 20 процентов. Мне, безусловно, повезло с теми, кто продолжал в меня верить, помог не бросить все на полпути. Было действительно много шансов, что я не выдержу, было страшно.

– Тяжелее, чем вы себе это представляли после двух пропущенных лет?

– Тяжелым было само решение. После того, как оно было принято, остальное пошло уже несколько проще. Олимпийский сезон оказался хорошим стимулом, чтобы вернуться. Но мне пришлось заново учиться понимать свое тело, расставлять приоритеты и концентрироваться на скорости скольжения, прыжках и огромной нагрузке в тренировках. Пришлось научиться думать до того, как выйти на лед, а не после.

– Думать о чем?

– О том, что голова и тело во время проката не должны зависеть от нервов и от усталости. Что физическое состояние не должно теряться или возникать внезапно – должно быть стабильным. Все это приходит, когда жизнь подчинена жесткой дисциплине. Это своего рода бесконечный поединок с собой и было бы ошибкой сказать, что я его уже выиграла. Мне действительно пришлось пережить многое. Еще до рождения дочери я чувствовала, что хочу лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Часто задавала себе вопрос: почему не бросила все раньше? Каждый раз отдавала себе отчет в том, что все это – всего лишь симптомы упадка духа, возникающие каждый раз, когда ты по каким-то причинам не можешь двигаться вперед. В такой ситуации к жизни частенько возвращает не анализ крови, не ЭКГ и не уверения врачей, что ты совершенно здорова, а случай.

– Вы имеете в виду рождение ребенка?

– Да. О ребенке я мечтала с 18 лет. Родить его было моим первым взрослым решением. Кто-то может сказать, что это было сделано под воздействием стресса, или в попытке уйти от усталости и житейских неудач, но это не так. Я всегда очень хотела ребенка. И мне было даже не столь важно, кто именно станет его отцом.

– Какой была реакция японской федерации фигурного катания, когда вы объявили, что возвращаетесь в любительский спорт?

– Правильнее сказать, что никакой реакции не было вообще. Единственное, что я услышала, что не могу больше приезжать на соревнования в куртке с гербом Японии, поскольку официально не вхожу в состав национальной сборной. Приглашение на сентябрьский турнир в Оберстдорф со стороны Федерации фигурного катания Германии стало для меня определенной неожиданностью – я рассчитывала выйти на лед в этом сезоне несколько позже. Тем не менее, была удивлена и чувствовала благодарность. Как бы то ни было, это приглашение дало мне шанс снова выступить на международных соревнованиях и начать набирать рейтинговые очки.

– Вы часто повторяете, что лучший приз, который только может быть в жизни, это улыбка дочери, когда вы возвращаетесь домой. Как все это сочеталось с подготовкой к Олимпиаде?

– Конечно, поначалу было неимоверно сложно. Дочь очень плохо спала по ночам, и самым трудным было вставать каждый день на утреннюю тренировку. Кормила я ее самостоятельно, и тренировалась тоже самостоятельно – утром, и во второй половине дня и очень уставала несмотря на то, что мне помогала мама. Но летом я уже гораздо быстрее отходила от усталости, быстрее восстанавливалась после нагрузок.

Все, что говорили обо мне весной, было совершенно отвратительно. Знаете, есть большая разница в том, смеешься ты сам или смеются за твоей спиной. Мне было больно слышать, как известные спортсменки говорили, обсуждая мое возвращение, что у меня больше нет шансов. Я молчала, понимая, что могу ответить только результатом, и была рада, что в декабре на своем втором турнире – в Загребе – сумела установить личный рекорд. Это был первый старт после Игр в Ванкувере, когда мы встретились лицом к лицу с Юной Ким. Я проиграла ей, но была удовлетворена результатом, понимая, что продолжаю с каждым днем набирать форму.

Не знаю, чем кончится моя эпопея с возвращением. Понятно, что сейчас мне значительно сложнее выдерживать темп, который я выдерживала три года назад. Я реалист и прекрасно понимаю, что мой шанс попасть в олимпийскую сборную при нынешней конкуренции не так высок. Чтобы поехать в Сочи, мне надо прыгнуть выше собственной головы. Но знаю одно: чем бы все не закончилось, мне не будет за себя стыдно. И моей дочке не будет за меня стыдно. В детстве, помню, я очень хотела, чтобы мной гордился отец. Он очень любил меня, был счастлив уже оттого, что видел, как я катаюсь, но очень рано умер в результате несчастного случая. Мне всегда его не хватало. Не хватало возможности побыть маленькой девочкой. Эти ощущения стали ослабевать только после рождения дочери.

– О чем-нибудь из своей прошлой жизни вы жалеете?

– Разве что о том, что не использовала все возможности, которые у меня были. Но считаю, что заплатила по всем старым счетам, и теперь совершенно свободна внутренне.

– Что будет после того, как вы закончите выступать?

– Окончание учебы в университете, получение тренерской лицензии по работе с самыми маленькими. Я хочу учить таких же девочек, какой когда-то была сама. Учить так, как бы хотела, чтобы учили меня. Я ведь пришла в фигурное катание очень поздно, начала кататься лишь в девять лет. Но в своих снах каталась всегда. И всегда мечтала стать фигуристкой. Мне повезло с учителем, которым оказалась Кадона Юко. Она так нас любила, так верила, в то, что все возможно, когда есть цель. Хочу, чтобы и мои ученики понимали, что каждый из них по-своему уникален и что не только спортсмены из элиты способны прыгнуть аксель или сделать бильман.

* * *

После того, как соревнования одиночниц завершились, и стало понятно, что с мечтой об Играх Андо придется проститься, фигуристка призналась, что просто перенервничала. Уже утром понимала: скорее всего этот старт – самый последний в ее жизни. Именно поэтому произвольную программу хотела откатать так хорошо, как никогда. Для нее это была не просто программа, а история всей ее жизни. История о том, что нельзя получить желаемое быстро и без труда, о том, что никогда нельзя сдаваться, если уж пошел по дороге с намерением пройти ее до конца.

Ну а то, что не получилось… Разве это способно разрушить историю маленькой и стойкой женщины – Мики Андо?

Анастасия ДЬЯЧЕНКО