«Поздно вечером 16 июня мы вернулись со сбора в Сочи, а уже 18 июня отправились на следующий сбор в Финляндию, - сказала Нина Мозер. – Двухнедельный сбор в Сочи, на льду олимпийского Ледового дворца «Айсберг» прошёл просто замечательно! От имени всей нашей большой и дружной группы хочу поблагодарить всех людей, которые помогали нам в Сочи, за внимание, заботу и помощь. А прежде всего – генерального директора Южного федерального центра подготовки сборных команд России «Юг-спорт» Михаила Дрёмова и директора Ледового дворца «Айсберг» Исаака Валицкого. Рядом с нашей группой постоянно находился кто-то из их людей, и при возникновении малейших проблем сразу же включался и решал. А больших проблем, к счастью, не возникало – ни у нас, ни у юниорской сборной России, которая также проводила сбор в «Айсберге», под руководством Виктора Николаевича Кудрявцева. В Сочи все было на высшем уровне: и проживание, и питание, и восстановление, и медицинское обеспечение. Мы буквально купались в любви! А комфортные условия способствовали качественной работе. Ребята накатывали программы, которые уже поставлены; отрабатывали новые переходы и связки. Экспериментировали со льдом: по нашей просьбе специалисты «Айсберга» во время наших тренировок делали его то помягче, то пожестче. Мы ведь не знаем, каким будет лёд во время Олимпийских игр, а готовым нужно быть ко всему. Ну и, естественно, во время сбора в Сочи мы продолжали заниматься общефизической подготовкой и не забывали о восстановительных процедурах».

«В Финляндии к нам присоединится Фёдор Климов, пропустивший сбор в Сочи из-за травмы ноги, - продолжила Нина Мозер. – Кстати, травму Фёдор получил не на сборе в США, как писали, а во время небольшого отпуска после него. У остальных ребят – тьфу-тьфу-тьфу – никаких проблем со здоровьем нет. Надеюсь, и не будет. После Финляндии мы также заедем в Москву всего на один день – и отправимся на очередной сбор в США».

- Нина Михайловна, сейчас все спортсменов спрашивают, в какой они форме, а я хочу спросить вас – в какой вы форме в преддверии олимпийского сезона?

- Форма нормальная, боевая, рабочая. Очень оптимистичная. Хотя реально оценить свое состояние мне очень сложно. Не потому, что год олимпийский – а потому что у меня увеличилось количество спортсменов. Мне очень интересно, они все талантливые. Со всеми абсолютно разная работа. То есть в проекте Волосожар/Траньков это одна работа, в проекте Базарова/Ларионов – другая. Столбова/Климов – это третий вариант. У меня постоянная карусель эмоций, впечатлений, и я думаю, это от объема всего того, что приходится делать, а не от приближения Олимпиады.

- Таня и Максим в нынешний сезон вступают чемпионами мира. Что-то изменилось?

- Если говорить о моей работе с ними – нет. Зачем что-то менять? А для них это звание – веха, которую они прошли. У нас есть следующая ступенька, которую мы хотим преодолеть. Победа на чемпионате мира – это отличный багаж, в который сложили медали, эмоции, программы, костюмы… И пошли дальше. Они не изменились. Они такие же работяги, такие же творческие, такие же интересные люди. Ненасытные, стремящиеся, хотящие. Это еще то поколение нашей команды, которое знает, что такое флаг, что такое гимн, что такое Родина. Они смотрят по телевизору все соревнования, в которых выступают российские спортсмены.

- Для вас осознание того, что победный путь к чемпионату мира пройден, поможет легче пройти по дороге к Олимпиаде?

- Мне не с чем сравнивать. Олимпийская дорога другая, по всем критериям. Но я надеюсь, что это будет нормальная, рабочая дорога с теми же эмоциями, которые были и в прошлом году. Каждый год у нас с Таней и Максимом была цель. В первый год мы стали чемпионами России. Во второй – чемпионами Европы. В третий – чемпионами мира. Каждый год дорога менялась, но она просто повышалась по планке. Сейчас планку подняли еще выше. Мы видим вершину – и хотим туда дойти.

- Максим еще в конце прошлого сезона сказал, что олимпийский год – не время для экспериментов. Вы согласны с ним?

- Да.

- То есть и выбор музыки к программам, где никакого "авангарда" – "Бал-маскарад" и "Иисус Христос – суперзвезда", и отказ от добавления новых сверхсложных элементов – это стремление сделать упор на надежность?

- По поводу элементов можно так сказать абсолютно точно. Что касается музыки – каждый год у нас другие программы. Короткая программа у нас вообще не повторяется по стилю, и нынешняя – тоже новая веха, новая проба, нам это интересно. Произвольная – это действительно вариант того, что у нас хорошо получается, что мы чувствуем. У нас есть образ, есть стиль, и мы идем этим путем.

- Что на первых стартах сезона будет главным – показать программы и получить отзывы на них, или посмотреть, как ребята психологически выдерживают начало "сезона повышенной ответственности"?

- Первый старт абсолютно точно демонстрационный – мы всегда едем в Оберстдорф на "Небельхорн Трофи" и показываем там программы. Там собирается весь судейский корпус ISU – и мы выслушиваем мнения, пробуем, проверяем костюмы. То есть первый турнир – это проверка себя.

- Традиционные прокаты в начале сезона в этом году будут закрытые, хотя руководители федерации неоднократно озвучивали концепцию, согласно которой спортсмены должны как можно чаще выступать на публике…

- Вы знаете, у ребят за эти годы наработан такой объем выступлений в различных шоу, что конкретно для Татьяны и Максима это не имеет особого значения. То есть они могут выйти и сами для себя прокатать программы по эмоциям так, как будто зал заполнен до отказа. У них этот опыт уже перешел в качественное умение "зажечься", приехать и взять зал. И пустые кресла могут всплакнуть, когда Таня и Максим этого хотят.

- Но прокаты пройдут на олимпийском катке, неужели еще одна маленькая репетиция будущих Игр вам была не нужна?

- Дело в том, что мы специально запланировали заранее несколько сборов на олимпийском катке. Он для нас уже и так стал родным. Мы туда приходим как домой. У нас есть свои раздевалки, мы знаем, где мы будем находиться в каждый момент Олимпиады, где пройдет разминка, и так далее. Для нас это свой каток.

- Если говорить о ваших новых парах, то Вера Базарова и Юра Ларионов рассказали, что вогнали вас в шок своим выбором музыки "Чарли Чаплин" для короткой программы…

- (смеется) Это действительно так. Потому что, когда мы решали, кто какие программы будет катать, я сказала: это не год экспериментов. Есть уже наработанные образы, стили. Я видела Веру Сильфидой, такой воздушной, прозрачной, в балетной одежде, и мужественного Юру. С произвольной я сразу определилась ("Половецкие пляски"), а в короткой Игорь Шпильбанд уже начал с ними делать Шопениану. Уже были интересные наработки, мысли… Потом мы снова приехали в Америку, чтобы доработать какие-то вещи, и после первой тренировки Коля Морозов говорит: а давайте оставим Веру балериной, а Юру изменим. Мы нашли какие-то диски, прослушали музыку. И я ушла вечером со льда, четко зная, кем будут мои спортсмены. Не буду рассказывать подробно, потому что, думаю, мы эту идею еще реализуем. Когда Коля ставит программы, то я обычно присутствую только с Таней и Максимом, а с другими спортсменами – нет. Вот и здесь я пришла на следующий день, а Вера и Юра меня спрашивают: знаете, что мы катаем? Я отвечаю: конечно, знаю, это то, о чем мы вчера договорились. Нет, говорят, Нина Михайловна, мы катаем другое, Коля велел показать вам кусочек. Если вы согласитесь, оставим. Потом выяснилось, что кофточка Веры навеяла Коле идею Чаплина. Она вышла в ней на лед, и его вдруг осенило. В общем, включили музыку, показали – и я действительно минут двадцать не могла ничего сказать. То, что я увидела, в моей голове просто не укладывалось. Мысли какие-то квадратами ходили из угла в угол. Ну а потом я поняла, что это хорошо. Это неожиданно.

- Им удалось самим измениться для того, чтобы гармонично выглядеть в новой роли?

- Мне кажется, да. Юра всегда был сильным, мужественным, а Верочка для меня была таким "эфирным" созданием, и к этому образу пришлось очень много добавлять. Как мне кажется, разница очень большая по сравнению с тем, что было раньше.

- Проблемы со здоровьем Веры, которые ей мешали в последнее время, удалось решить?

- Мы их решаем. Все оказалось не так страшно, как думали.

- И про Федю с Ксенией хотел спросить – как с ними идет работа?

- Они большие молодцы. Травма Федора нас несколько отбросила назад в подготовительном процессе, но ребята настолько сильно стремятся и хотят все наверстать, что, я уверена, это у них получится. Их короткая программа – это совместное творчество Коли Морозова и Оксаны Грищук, и когда они еще до травмы ее исполняли, это было просто великолепно. У меня аж дух захватывало от того, что они делали. Мы с Ксенией ходили на шоу, смотрели фламенко, так что они должны выглядеть органично в этой программе. Надеюсь, по крайней мере, что это получится, все-таки и они для меня новые люди, и я для них в новинку.

- По технике много с ними работать пришлось? Та же проблема с тройной подкруткой всем видна была в прошлом сезоне…

- Мы пробуем, целенаправленно работаем над этими вещами. Все в процессе.

- Им реально претендовать на попадание в олимпийскую сборную?

- Я считаю, что да. Поддержки у них уже все четвертого уровня, они очень интересные и нестандартные. Кстати, и Вере с Юрой я придумала поддержку, которую в этом варианте никто не делал. Точнее, Таня с Максимом ее придумали, и мы пытаемся сейчас эту идею реализовать.

- Ксения и Федор говорят, что Траньков вообще им чуть ли не дорожку шагов в программе поставил.

- Так и есть. Максим очень творческий парень, интересный. И меня как тренера очень радует эта обстановка, которая сложилась в нашей группе. Это настоящий спарринг. Когда в мае мы все вместе вышли на лед, кто-то сказал: ух, прямо разминка чемпионата Европы! Только там это шесть минут, а здесь – постоянная работа. Все общаются, все дружат, друг другу помогают. И я надеюсь, что нам удастся сохранить творческий, стремящийся к Олимпу коллектив.

- Наверняка вы планируете усилиться к домашнему этапу Гран-при. В частности, вы планировали уже на этом старте делать тройной подкрут, но ребята исполнили только двойной.
- Наш подкрут стал самой обсуждаемой темой (улыбается). Безусловно, уже на ближайшем турнире ребята будут делать тройной подкрут. Но в Детройте абсолютно не было смысла гнать ребят. Они прекрасно справились с двойным подкрутом, выполнив его на «плюс два». И вот теперь Ксения и Фёдор готовы исполнять тройной подкрут – причем, на полу они его делают уже даже очень неплохо.

- По сравнению с победным этапом Кубка России в Сочи пара прибавила?
- В Сочи Ксюша с Федей откатались просто здорово, и в произвольной программе они были более раскрепощенными. После этапа Гран-при могу сказать, что ребятам надо набираться уверенности и даже наглости, поскольку в Америке присутствовала некая скованность. Все-таки, это был первый международный старт после долгого перерыва. И занимая после коротко программы третью строчку, они испытывали волнение, ответственность. Думаю, им просто нужно набираться опыта, веры в себя и понимания, что они действительно достойны занимать высокие позиции! Ведь ребята, в самом деле, катаются очень здорово и заслуживают быть оцененными высоко.

- Вы планируете выступление на Универсиаде?
- Да, но сначала нужно дождаться московского этапа Гран-при, после которого будут приняты окончательные решения.

- Ваша вторая пара – юниоры Лина Федорова и Максим Мирошкин – вместе со всей группой провела сбор в США, а перед началом этапа Гран-при вернулась в Россию. Какие задачи стояли на этом сборе?
- До следующего серьезного турнира – финала юниорской серии Гран-при – у нас есть достаточно времени, чтобы подчистить все элементы, отточить нюансы и огрехи, допущенные в ходе выступлений на юниорских этапах серии. В Америке мы много занимались прыжками, с нами работал Виктор Николаевич Кудрявцев. И сейчас с этой частью программ всё обстоит даже очень неплохо.

- Вы планировали провести дополнительный старт до финала. Уже решили, где пара выступит?
- Буквально завтра мы примем решение, где выступим – в Польше или в Италии. В одни и те же сроки – 14-17 ноября – там пройдут два рейтинговых турнира. Нам просто нужно посмотреть состав участников, и ехать на тот турнир, где соперников будет больше и они будут сильнее.

«Подготовка у Веры и Юры проходит по плану, - сказала Нина Мозер. – Буквально сегодня мне писала Людмила Иосифовна Власова – хореограф Базаровой / Ларионова, вчера я разговаривала с Юрой, с тренером Владом Жовнирским, который участвует в работе с парой в технической зоне. Я знаю, что пока мы были в Японии, ребята сделали чистые, хорошие прокаты и короткой программы, и произвольной, они набрали форму. И я надеюсь, что наш первый совместный международный старт получится. Посмотрим, как всё пройдёт. Просто нужно стараться делать свою работу качественно, пробовать, искать – и стремиться к достойному результату».

«Ксюша с Федей тоже работают очень хорошо, - отметила Нина Мозер. – 14-17 ноября они выступят на международном турнире в Варшаве (Польша). Ребята выучили хороший, качественный тройной подкрут. И прежде, чем его показывать на Гран-при, мы решили обкатать программы на международных стартах. Тем более, это турнир категории «Б» – я надеюсь, состав участников позволит набрать дополнительные очки для международного рейтинга. Затем Столбова и Климов выступят на этапе Гран-при в Москве. Таким образом, турниры остались сложные. Отбор в финал Гран-при идёт очень запутанно, все пары перемешались и пока ещё абсолютно ничего непонятно».

«На сегодняшний день для пар, катающихся в нашей команде, самый важный момент – это подготовка к Олимпийским играм, - уточнила Нина Мозер. – Сейчас нет каких-то конкретных мыслей, что Базаровой / Ларионову и Столбовой / Климову необходимо попадать в финал Гран-при. Главное – подготовка и участие в чемпионате страны и отбор в олимпийскую сборную России».

- Любой тренер, планируя подготовку, всегда нацеливается на положительный результат. Тем более, когда катаются такие мастера, как Таня с Максимом, которые носят звание чемпионов России, Европы и мира, когда с каждым годом вкатанность пары растет, ребята все лучше чувствуют и понимают друг друга. В этом сезоне у нас не было нюанса, когда нужно было изучать что-то новое – мы изначально приняли решение, что будем делать, что наработали, что ребята исполняют хорошо и качественно. Поэтому, конечно, была надежда, что нам удастся демонстрировать это и на соревнованиях уже в начале сезона. И пока у нас все получается! Мы ведь ни разу за все время подготовки не говорили о мировых рекордах, и что установили мировой рекорд в Оберстдорфе (Германия), узнали уже после старта. А дальше это уже момент интереса – ты сравниваешься, смотришь. Но, опять-таки, это не является целью. Есть цель показать хорошее и качественное катание, которое нравится публике, самим ребятам и специалистам, которые с ними работают. Цели набрать какие-то конкретные баллы – просто нет! Думаю, в каждом виде спорта есть только один критерий – качественная работа, которая должна приводить к верхней ступеньке пьедестала.
- Впереди – финал Гран-при, где встретятся сильнейшие пары. Этот старт в какой-то степени можно считать репетицией Олимпийских игр?
- Я бы не назвала финал Гран-при репетицией Игр-2014. Это просто определенный турнир, на определенном этапе подготовки, с определенным количеством соперников. Да, и соперники достаточно серьезные, и период выступления будет довольно напряженным. Это первый турнир, где можно будет сравнить всех сильнейших спортсменов в условиях одного старта.

СПОКОЙСТВИЕ, КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ
– На протяжении трех последних лет и самих Игр в Сочи вам успешно удавалось делать вид, что все идет по плану, все под контролем и все, соответственно, будет в порядке. Чего на самом деле стоило такое спокойствие?

– Так ведь у нас все так и было, как вы сказали, – спокойно и под контролем. По ходу подготовки не случалось ничего такого, что выходило бы за рамки допустимого. В мае я четко расписывала все рабочие планы на год вперед – на каждую из своих пар. Эти планы были не просто перечислением сборов, соревнований, прокатов и каких-то других мероприятий: все подробнейшим образом расписывалось изо дня в день, включая выходные. Выбивали нас из этого плана разве что совсем непредвиденные обстоятельства в виде травм. К счастью, все травмы носили незначительный характер.

После того как мы с Волосожар и Траньковым довольно успешно отработали вместе первый сезон, менять что-то в этих планах я не видела смысла. Было понятно, что предложенная мной система подготовки ребятам подошла. До того как встать в пару, и Таня, и Максим работали с самыми разными специалистами, имели достаточно много собственных знаний, прекрасно понимали свой организм. В этом плане работать с юниорами гораздо сложнее – потому что растущий организм меняется каждый день.

– Но ведь и у Тани, и у Максима имелись достаточно серьезные проблемы со здоровьем. Не говоря уже о Вере Базаровой и Юрии Ларионове.

– Такое действительно было. Но ведь и эти проблемы мы решили. Сначала нашли специалистов. Потом, когда убедились, что лечение дает нужный эффект, перевели свои отношения с этими специалистами на постоянную основу.

– Траньков сказал после победы, что первое время работы с вами постоянно удивлялся тому, как сильно вы нервничаете на соревнованиях.

– Та суета, которая со мной происходила, имела другие причины. Я по жизни достаточно активный человек. А Максим с Таней любят абсолютное спокойствие. У обоих быстрые реакции, но в глубине себя они, как правило, эмоционально спокойны. От меня они хотели точно такого же спокойствия. Любые быстрые тренерские реакции, не говоря об эмоциях, вызывали у них дискомфорт.

Все это я поняла не сразу. Потребовался год, чтобы во всем разобраться.

Очень многое нам дал первый совместный сезон, когда чемпионат мира был перенесен из Японии в Москву и фактически отодвинут на месяц. Нужно было искусственно уходить с формы, снова ее набирать. Естественно, все это вызывало дополнительное волнение: такого опыта ни у кого не было, и я, честно говоря, не имела ни малейшего понятия, получится ли снова вернуть ребят в нужное состояние.

ВКУС ПОБЕДЫ
– Начиная работать с Волосожар и Траньковым, вы очень многое делали впервые. Случались ли ошибки?

– Вообще-то наш результат говорит о том, что ошибок не было. При 28 турнирах высочайшего уровня завоевать на четырех из них серебро, а остальные выиграть – это хороший показатель. Более того, выступление в этом сезоне Ксении Столбовой и Федора Климова показало, что и они вписались в мою систему очень хорошо. У ребят были совершенно потрясающие тренеры – Людмила и Николай Великовы. Они заложили Ксении и Федору такую мощную базу, которая позволяет строить "дом" любой высоты. Но современное фигурное катание – это уже не индивидуальная работа со спортсменом, а коллективная, где каждый из специалистов должен жестко отвечать за свой участок работы.

– Согласитесь, никогда нельзя быть уверенным в том, что специалист, приглашенный со стороны, справится со своей работой именно так, как этого хочется вам.

– Конечно. Но я по жизни очень скрупулезный человек. И к отношениям с людьми отношусь тоже очень скрупулезно. Могу сказать, что собранная нами команда тренеров, хореографов, врачей и массажистов – абсолютно потрясающая. Все они не просто редкие профессионалы, но и очень хорошие люди. Именно поэтому я не побоялась впустить их в нашу бригаду. Про опыт уже и не говорю. У многих за плечами по десятку Олимпиад, немало олимпийских чемпионов. Например, наш тренер по общефизической подготовке Виталий Москаленко – бывший легкоатлет, сам выступал на Олимпийских играх в тройном прыжке. У этих людей совершенно иная энергетика. Они знают вкус победы. В первый год работы тому же Москаленко было сложновато, а сейчас работа налицо. Ксения с Федором, например, вообще не понимали до начала сотрудничества с ним, что такое правильно работать стопой.

Базарова и Ларионов всегда стремились добиться результата, но базовая подготовка была у них не настолько сильной, чтобы это сделать. Первое время Веры вообще хватало только на две минуты катания – потом у нее начинали дрожать и подкашиваться ноги.

Еще одна проблема в отношении этой пары заключалась в том, что предыдущий опыт, который иногда давал достаточно высокий результат, не позволял Базаровой и Ларионову сразу переключиться на другой стиль работы. Если Ксения с Федором сразу отчаянно ринулись вперед, то у Веры с Юрой этот процесс затормозился. Они колебались, пытались возвращаться к каким-то более привычным для себя вещам.

ИГРЫ, КАК ПЫТКА
– У меня до сих пор не идут из головы ваши слова о том, что нет никакой разницы между чемпионатами мира и Олимпийскими играми. Сейчас вы продолжаете так считать?

– Олимпийские игры – это очень много суеты. Гораздо больше, чем на любых других соревнованиях. Поскольку для меня Игры в Сочи – дебютные, мне было интересно. Да, Олимпиада – это другое. Это праздник для спортсменов, тренеров, всех, кто приехал. Но только не в том случае, если ты борешься за медали. Потому что тогда Игры превращаются в пытку. Первые пять дней соревнований я до такой степени была "в работе", что вообще не видела, что происходит вокруг. Определенным шоком стал шестой день, когда мы впервые выехали за пределы катка и Олимпийской деревни. Посмотрели вокруг и поняли: жизнь-то продолжается! Это было так удивительно...

Хотя по жизни я никогда не ограничивала себя одним фигурным катанием. У меня много друзей в самых разных видах спорта. Из Сочи я даже позвонила Валерию Польховскому и сказала: "Валера, именно ты заставил меня задуматься о том, что я хочу результата. Жажду его".

– А раньше не жаждали?

– Дело в том, что спорт – это ведь всегда определенная политика. Есть тренеры с богатым послужным списком, которым верят руководители федерации, отдают им спортсменов. Если ты тренер среднего звена, твоим уделом становится самый "грязный" этап: от юниоров до момента, когда спортсмены начинают представлять интерес для сборной команды. И бывает очень тяжело выбраться наверх. В свое время Влад Жовнирский и Вика Максюта стали первыми спортсменами, с которыми я поехала на взрослый этап "Гран-при". Тогда в команде были Елена Чайковская, Виктор Кудрявцев, Татьяна Тарасова, Алексей Мишин, Тамара Москвина, Наталья Линичук с Геннадием Карпоносовым. И я. Меня тогда все спрашивали, на что я претендую, я отвечала: "Не знаю, мы в первый раз..." А приехали в итоге третьими.

– Что заставило вас задуматься, что Жовнирский способен стать хорошим тренером?

– После того как Влад закончил выступать, он два года работал в Министерстве спорта, а в обеденные перерывы или после окончания своего рабочего дня приходил на каток. Я сама посоветовала ему тогда разобраться, какое направление ближе – тренерское или административное. Потом отдала ему свою юниорскую пару Лину Федорову и Макса Мирошкина (победители прошлогоднего финала "Гран-при" среди юниоров. – Прим. Е. В.). И с удовольствием наблюдала, до какой степени скрупулезно Влад с ними работает. Спокойно, уравновешенно, любит возиться с техникой, что было принципиально при работе со Столбовой и Климовым, у которых имелось все, кроме подкрутки. Сейчас вообще все вопросы решены.

Главная проблема парного катания – это рост партнерши. Ты вкладываешь кучу сил, учишь, придумываешь, потом спортсмены уходят в отпуск и спустя какое-то время ты получаешь девочку с совершенно другим телом. И все начинается сначала. Поэтому когда мне поступило предложение со стороны Татьяны Волосожар поработать с ней после Олимпийских игр в Ванкувере, я подумала: наверное, пришло мое время. Наверное, уже хватит продолжать бегать по пересеченной местности. Просто в тот момент у меня умирала мама, потом я долго приходила в себя, и почти год мы готовили все документы для перехода Тани и ее бывшего партнера Стаса Морозова в Россию.

– Таня пришла в вашу группу, будучи связанной личными отношениями с Морозовым. Потом эти отношения прекратились, возникли новые. Вы, как тренер, как-то вмешиваетесь в личную жизнь своих спортсменов? И создают ли вам эти отношения проблемы в работе?

– Знаете, взрослым людям часто кажется, что они все в жизни знают и ко всему готовы. А это не так. Жизнь постоянно припасает для таких ситуаций какую-то штучку, сталкиваясь с которой ты понимаешь, как многого не знал. И заново начинаешь в этой жизни разбираться. Что касается отношений Стаса, Тани и Максима, я всегда не то чтобы была буфером, но старалась держать середину. Мой первый тренер Петр Орлов в свое время очень доходчиво мне объяснил, что тренер не имеет права на эмоции. Если он будет позволять себе метания от одного полюса к другому, ученики никогда не сумеют до конца ему поверить. Поэтому для своих спортсменов я стараюсь прежде всего быть человеком, который их понимает. Независимо от того, что именно происходит в их жизнях.

У меня как-то был случай, когда я сидела абсолютно расстроенная тем, что происходило в группе. И один очень мудрый человек сказал мне: "Нина, определись: ты хочешь вырастить спортсменов или людей? Определись и не пытайся это совместить".

– Тогда спрошу и я: начиная работать с фигуристом, вы растите спортсмена или человека?

– Прежде всего я хочу добиться результата. Человеческие качества тоже имеют большое значение – я очень отчетливо это поняла, начиная работать с Таней и Максом, когда мы втроем шли, словно саперы по минному полю, а вокруг... Вы не представляете, сколько на тот момент вокруг нас было "доброжелателей".

– Это был наиболее тяжелый период работы?

– Тяжело – это когда из жизни уходят близкие люди, и ничего нельзя вернуть назад. Остальное решаемо.

ОШИБКИ, КАК НОРМА
– Вас не напугало, что столь бравурно начав олимпийский сезон, Волосожар и Траньков вдруг начали ошибаться на главных стартах?

– Честно говоря, у нас не было ни малейшего стремления сделать начало сезона бравурным. Скорее, имелась масса рабочих проблем, из-за которых мы совершенно не успевали подготовиться к турниру в Оберстдорфе. Поэтому ребята выходили на лед максимально собранными. Такое вообще нередко случается в спорте: как только люди выходят на пик формы, у них в подсознании появляется чувство, что все классно. И сразу возрастает вероятность ошибки.

Первые три турнира у нас проходили с постоянными приключениями. Не опасными, скорее, смешными, с кучей мелких и несуразных накладок. В Оберстдорф мы еле добрались – ехали 18 часов и чуть не опоздали на старт. Потом втроем полетели на этап "Гран-при" в США – Стас Морозов уехал на другие соревнования. А в минимальном составе мы всегда более собранны. Между Америкой и этапом "Гран-при" в Японии у нас было всего 10 дней – едва успели прийти в себя после всех перелетов и акклиматизироваться. И тоже выступили хорошо.

К финалу "Гран-при" в Фукуоке мы готовились намного серьезнее. Ребята набрали форму, понимали, что готовы очень хорошо. И неожиданно столкнулись с ситуацией, которую нам даже не приходило в голову просчитать.

Дело в том, что Алена Савченко, Робин Шелковы и их тренер Инго Штойер успели, как выяснилось, досконально изучить наши привычки, какие-то ритуалы. Я восхитилась на самом деле – в большом спорте надо уметь доставить сопернику дискомфорт. Но там, едва приехав в Фукуоку, мы с первого дня столкнулись с тем, что все идет не так, как мы привыкли. Ты хочешь налить себе чай – его нет. Тянешься в определенное место за салфеткой, тоже ее не находишь. Вроде, ерунда, а начинаешь чувствовать себя так противненько… Все эти досадные мелочи стали притягивать к себе другие. Например, у меня накануне старта сложился определенный ритуал: кому-то позвонить, эсэмэс отправить. А тут вдруг выключился телефон – я умудрилась поставить его на скачку обновлений, и счет набежал такой, что телефон мне просто заблокировали. В общем, все пошло до такой степени наперекосяк, что уже после проката ко мне подошла совершенно ошеломленная Таня и сказала: "Нина Михайловна, наваждение какое-то: как я вообще умудрилась такие ошибки сделать?"

На самом деле уже потом, когда я проанализировала все выступления предыдущих сезонов, увидела, что в декабре и январе у Волосожар и Транькова неизменно наступал спад. То есть все, что с ними происходило накануне Игр, было нормальным.

МЕЖДУ ПЕРВЫМ И ЧЕТВЕРТЫМ
– То, что Татьяна и Максим выступили в Сочи в составе команды, добавило им уверенности в личном турнире?

– Думаю, да. Для ребят было важно почувствовать этот зал. Он имеет очень необычную акустику: все звуки, которые идут с трибун, сначала уходят под потолок, а оттуда словно обрушиваются на лед, сильно "прибивая" этим спортсмена. Даже когда просто стоишь у борта, ощущение такое, как будто глыбой придавило. Если бы в личных соревнованиях мы столкнулись с этим без подготовки, вполне могли возникнуть осложнения.

Не говорю уже о том, что выходить бороться за личную медаль в ранге олимпийского чемпиона – это уже совсем другое дело.

– В связи с командным турниром, где в произвольной программе нужно было выставлять резервную пару, в вашей группе, как мне кажется, должна была возникнуть непростая ситуация. Насколько тяжело было делать выбор между Столбовой/Климовым и Базаровой/Ларионовым?

– Тяжело. Это ведь сейчас мы с вами сидим и рассуждаем о том, что медали были нам гарантированы. А ведь когда делаешь выбор, ты должен четко отдавать себе отчет в том, что может быть первое место, а может – и четвертое. Да, первый день турнира определил дальнейший результат. Но кто знал, что этот день так сложится?

Командный турнир – вообще непростая вещь. Мне постоянно звонили в Краснодар, рассказывали, что в команде все переругались на этой почве. И я рада, если честно, что оказалась вне этого конфликта.

Что касается моего выбора, я, безусловно, могла заявить любую из своих пар. Но до последнего смотрела на то, что происходит у нас на внутренних прокатах. По отдельности все катались прекрасно. Как только я объединяла все три пары, сразу становилось понятно, кто сильнее. Большим плюсом для Столбовой и Климова стало то, что они выиграли произвольную программу на чемпионате Европы.

При выборе команды нельзя руководствоваться какими-то личными отношениями. Во главу угла нужно ставить задачу показать максимальный результат. Лишний раз я убедилась в этом год назад в Японии. Вроде и чемпионат получился там шуточным, но как же паршиво на душе, когда ты отработал на максимуме, а следом выходят люди и пускают твой результат в никуда. Поэтому у меня в группе существует только спортивный принцип.

– Планы на следующий сезон вы уже обдумывали?

– Нет. Для этого нужно, чтобы хоть немного отдохнула голова. На юниорский чемпионат мира я в этом году не еду, а вот после взрослого первенства отдохну и снова займусь планированием.

– А смотреть выступления девушек после нашего интервью пойдете?

– Честно говоря, я вообще перестала приходить на каток после того, как Таня и Максим закончили выступления. Видимо, наступило перенасыщение. Не могу даже видеть лед.

Подопечные Нины Мозер в Сочи собрали самую большую коллекцию медалей (команд­ное «золото», парное «золото» Волосожар — Транькова и «серебро» Столбовой — Климова). В беседе с «АиФ» тренер рассказывает про ледовые деньги, вспоминает, как 15-летняя Липницкая попала под прессинг, и объясняет, почему не все её «дети» отправились в Японию.
Дмитрий Гранцев, «АиФ»: Нина Михайловна, и всё-таки почему Татьяна Волосожар с Максимом Траньковым решили не ехать на чемпионат мира? Не потому ли, что после Олимпиады этот турнир — второсортное соревнование, просто ледовое шоу?

Нины Мозер: «Ледовое шоу», говорите? Неужели вы и правда считаете, что статус «чемпион мира» — это так, ерунда?! Мы готовились к выступлению в Японии, но в какой-то момент стало ясно: надо сниматься с соревнований. Та колоссальная борьба и напряжение, что были на Играх, вылились в рецидив старой болячки у Макса: плечо сильно болело, он несколько дней руку не мог поднять. А ехать на чемпионат мира, чтобы там плохо кататься, мы просто не имеем права. И конечно, не хотелось давать повод так называемым специалистам, которые «кормятся» нашими неудачами, ждут поражения пары, чтобы заклевать. Так что на турнир я повезла других своих «детей»: Столбову — Климова и Базарову — Ларионова (эта пара заняла в Сочи 6-е место. — Ред.).

— Ваши «дети» «маму» друг к другу не ревнуют? Всё-таки они конкуренты на льду.

— Если бы вы видели, сколько мы работаем, то поняли бы, что на ревность сил уже не остаётся (смеётся). А если серьёзно, то первое время, конечно, было сложно, а затем всё как-то устаканилось. Это как в семье: трудности всегда с первым ребёнком, а потом уже всё идёт по накатанной. На самом деле я очень горжусь тем, что смогла выстроить честные, доверительные отношения со всеми ребятами. Вы ведь знаете, что у многих тренеров не получается найти общий язык с фигуристом.

— Траньков утверждает, что именно новые тренеры со своими взглядами на фигурное катание — причина сочинского успеха: мол, советская школа морально устарела. Многие ветераны ведь обиделись на Максима за эти слова.

— Могу лишь сказать, что Макс — очень честный человек. Если он сказал правду, то что тогда обижаться...

— Известно, что у «нового тренера» Мозер пытались переманить учеников. Вам ведь в открытую говорили: «А кто тебе даст с ними работать?»

— Если честно, сейчас об этом даже и вспоминать не хочу. Спорт — это всегда определённая политика, интриги. Но жизнь научила держаться подальше от подковёрных игр.

За такое сажать надо

— Не могу не спросить: уход Плющенко со льда в Сочи лично для вас стал неожиданностью?

— Полной. Я специально приехала на мужскую короткую программу, чтобы посмотреть на его выступление, — и тут такое... Лично моё отношение к Плющенко: он великий спортсмен, достойный уважения. А те, кто считает по-другому... Видимо, Евгению надо было тогда откататься и уйти со льда инвалидом, чтобы остаться в их глазах героем.

— Этери Тутберидзе, тренер Юлии Липницкой, жаловалась на журналистов в Сочи, которые в погоне за сенсацией установили жучки в раздевалке у фигуристки. Ваших ребят жёлтая пресса атаковала?

— История с Юлей просто не укладывается в голове. Это какими же беспринципными людьми надо быть, чтобы устроить охоту на девочку! Да в любой другой стране за эти жучки получили бы по полной программе, вплоть до тюремного срока. А наши ничего не боятся. Бедной Юле пришлось выдержать такой прессинг, который не каждому взрослому под силу... Что до нас, то, конечно, все эти статьи — то о скорой свадьбе Волосожар и Транькова, то об их расставании — уже изрядно поднадоели. Спортсмен, как и любой другой человек, имеет право на свою личную жизнь.

— Нина Михайловна, так положите конец слухам, откройте тайну: что связывает Таню и Максима?

— Могу лишь сказать, что у ребят замечательные, романтические отношения.

Золотые времена

— Многие спортсмены уверены, что таких условий, которые у них были перед Олимпиадой, в постсочинской жизни уже не будет. В фигурном катании пока не грозятся урезать финансирование?

— Не буду скрывать, что последние годы были для нас, фигуристов, золотыми: любая просьба учитывалась. Что будет завтра — никто не знает. Да, вполне возможно, что государство станет выделять меньше средств. Но я почему-то верю, что в нашей стране ресурсы на поддержку спортсменов, претендующих на медали, найдутся.

— Коль уж мы про деньги заговорили, то как не вспомнить российский футбол. Знаю, недолюбливаете вы его...

— Долгое время я была страст­ной болельщицей, но как-то поймала себя на мысли, что мне скучно смотреть наш футбол. Он стоячий, малодвигающийся, нет действия. Даже иностранные звёзды, попадая к нам, перестают бегать. Почему это происходит — не знаю. В деньгах ли причина или ещё в чём... но одно могу сказать: если наше поколение всё время было на ногах — бегали, прыгали, то сейчас все сидят за компьютером. Им на второй этаж пешком подняться уже тяжело. И это беда, которая находит отражение во всём спорте, не только в футболе