Точная передача: После чемпионата Европы вы были и в Кремле, и в Смольном. Губернатору Петербурга Георгию Полтавченко, который, как известно, увлекается баскетболом, даже предложили сменить баскетбольный мяч на коньки. Он уже к тренировкам приступил?
Алексей Мишин: Вы знаете, смысл моего обращения заключался в том, чтобы обратить внимание главы нашего города на фигурное катание. И футбол, и баскетбол, и хоккей – это замечательные виды спорта, но если маленькую трубочку от той трубы, которая идет в команду «Зенит» от Газпрома, направить в сторону фигурного катания, было бы очень хорошо. А вообще то, наш губернатор – человек спортивный. Сам играет в баскетбол и играл. И Юра Павлов был его хорошим приятелем, баскетболистом. Они вместе играли. У нас губернатор – баскетболист. Президент – дзюдоист. Бывший президент – бадминтонист. Прохоров – это биатлон. Ну, и еще катание с гор с девушками в Куршевеле. Это тоже, наверное, такой вид спорта. А фигурного катания в этом списке нет. Так что, я бы хотел, чтобы наши власти больше внимания уделяли и фигурному катанию.
ТП: Неужели внимания не хватает? Вы же сами говорили, что с фигурным катанием в Петербурге все в порядке?
АМ: Я приобрел очень много недоброжелателей тем, что критиковал и что-то говорил о том, как надо сделать так, чтобы было лучше. И теперь я сменил политику, и говорю, что все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо. Но если говорить честно, то за все время моей длиной жизни в спорте и в тренерском деле такого внимания к спорту высших достижений еще не было. Если во времена социализма большая река средств текла в спорт, и часть ее рационально доходила до спортсменов и работала на спорт и на престиж страны, то часть этой реки шла куда-то не туда, в какие-то сборы никому не нужные. Если раньше часто средства тратились бесхозяйственно, то сейчас политика Министерства спорта и федераций стала действительно адресной и потому - эффективной.
ТП: В конце марта в Ницце стартует чемпионат мира. Мы о нем поговорим обязательно. Но не можем мы забыть и о прошедшем чемпионате Европы в Шеффилде. Он для России завершился триумфом. И ваши подопечные – Евгений Плющенко и Артур Гачинский – внесли огромный вклад в этот успех. Те эмоции - радость от побед, гордость за своих учеников - они еще живы или уже стерлись в рабочих буднях, забыты в подготовке к новым стартам?
АМ: Вообще, все эти восторги, эти телячьи визги – все это для меня вообще не характерно. Каждый высокий результат – это новая большая ответственность, это необходимость брать новый рубеж, необходимость удержаться на этом уровне. Сейчас у нас грядет чемпионат мира. Я могу сказать то, что касается Жени Плющенко. Мы планировали вообще нормальный сезон, собирались готовиться по нормальной схеме, за исключением участия в этапах Гран-при. Но так получилось, что и в Гран-при мы не участвовали, и в каких-то других предваряющих стартах мы не смогли участвовать. Жене мешали болезни и травмы. Даже в чемпионате России он выступал при каких-то пожарных обстоятельствах. И решение участвовать в чемпионате Европы было принято только после чемпионата России. Но в чемпионате мира мы даже не планировали выступать потому, что в том состоянии, в котором сейчас Женя находится, этого делать нельзя. Уже то, что он вышел на такой пик формы к чемпионату Европы - это огромная работа и успех. Это были лучшие его три дня спортивной жизни! Всей спортивной жизни! Вы представляете? Он так вообще никогда не катался. Но на чемпионат мира ехать сейчас не надо. Там добавятся три канадца во главе с Чаном, три японца, два китайца, два американца, и это такая армия, против которой будет очень тяжело. Деревянной шашкой их не заколешь.
ТП: А когда же всей этой армии, этой компании североамериканской и азиатской сможете дать бой? На Олимпиаде в Сочи?
АМ: Вы забегаете далеко-далеко вперед. Мы уже ведем бой, а о его результатах я расскажу вам через два года.
ТП: Возвращаясь в Шеффилд. 7 из 12 медалей чемпионата Европы оказались в копилке России. Означает ли это, что российское фигурное катание – сейчас самое сильное в старом свете?
АМ: Я отвечу на этот вопрос шире. Многие представители спортивной общественности и вообще любители спорта, они ностальгируют по победам советского спорта. Говорят, вот был социализм, и были победы, а сейчас нет таких побед, и где же наш спорт? Я должен разъяснить мою позицию и нетривиально раскрыть смысл этой ситуации. Мы побеждали тогда, когда Советское государство, большая Советская Россия соревновалась с отдельными людьми, с отдельными федерациями, с клубами, и тогда мы, конечно, побеждали. Я же знаю, как тренировались наши соперники в бытность мою спортсменом. У нас хореографы, питание, музыка-шмузыка. Мы были обеспечены государством и находились в обойме всех средств и методов, а там люди, скажем, в Швейцарии, приходили из школы и катались на массовом катке, и профессиональных хореографов у них не было, и базы какой-то специальной. А сейчас спорт и за границей стал государственной атрибутикой, одним из элементов престижа и структуры государства. И вот тут-то нам и стало тяжело. В Китае спорт давно имеет полное государственное финансирование и полный государственный контроль. В Америке так же стало. В других странах. Конечно, наш успех на уровне Европы – это справедливо, но дело в том, что сейчас в Европе еще и такой момент развития фигурного катания. В парах из конкурентов – одна немецкая пара, да и ее нет. Весь пьедестал наш. Женщин вообще нет мирового уровня. Я думаю, что олимпийская чемпионка какого-нибудь там 92-го года сейчас бы выиграла чемпионат Европы без звука. В танцах на льду тоже нет ярких моментов. Вот мужчинам на этом фоне, конечно, просто, как говорится, не повезло. Просто созвездие талантов сейчас появилось и в Европе, и в мире. Так совпало. Но все это не принижает заслуг Евгения Плющенко и Артура Гачинского, и не потому, что они мои ученики. Их медали получены все же в очень сильной конкуренции с очень сильными спортсменами.
ТП: Вы как-то сами сравнили Плющенко с вином устоявшимся, выдержанным, а Гачинского – с вином молодым, с божоле нуво. Взяв на себя роль сомелье, можем сказать, что у вас в погребе отличный выбор вин. Как находите баланс в их выращивании, приходится ли кому-нибудь отдавать предпочтение?
АМ: Какие вы замечательные задаете вопросы! Может быть, и ответить сможете лучше чем я?
ТП: Ну, уж нет. Вы рассказывайте. Раскрывайте секреты. Здесь же и вопросы психологии, и то, как Евгений и Артур друг к другу относятся.
АМ: В природе, в спорте, в педагогике есть два метода обучения: индивидуальное и групповое. Безусловно, идеальным считается сочетание этих двух методов, но я всю свою жизнь использовал метод коллективного, группового катания. Когда один бросает вызов другому. Это было, когда были Урманов, Татауров, Ягудин, Плющенко, Новосельцев, целое созвездие. И вот они рвали друг друга на части. Сейчас рвут друг друга на части Гачинский и Плющенко.
ТП: Постоянный состязательный момент?
АМ: Конечно! И это мощный стимул. И надо в этих взаимоотношениях видеть позитив, а многие хотят выкопать какую-то чернуху, какие-то интриги, противостояние, а чернухи-то и нет! В чем-то молодое вино брызжет, как шампанское, а в чем-то другое вино дает нам благородный букет высокого толка. И мне, как тренеру, надо ходить и подталкивать одного и другого, чтобы они шли по столбовой дороге идущей вперед. Каждый - по своей. Рано или поздно эти дорожки сойдутся, и вот там-то они и начнут плечами друг друга отталкивать. И это очень хорошо! Вы знаете, как-то, когда была толкучка на катке, много народу, я говорю Жене, давай, может, один покатаешься, освободим для тебя лед. Он согласился. Одну тренировку катается. Другую. Потом говорит: приводите всех, приводите всех обратно! Нельзя! Нельзя заплыть на олимпийскую вершину, если ты плывешь в теплом сладком молоке. Нельзя туда заплыть! Непрерывно тебя должен кто-то раздражать. Можно только обдирая коленки и локти забраться на вершину.
ТП: Напомним, что в Шеффилде свой поход за золотом Евгений Плющенко начал с выступления в квалификации. И это не смотря на то, что он в 7-й раз стал чемпионом России. Насколько такой расклад повлиял на его выступление на чемпионате Европы?
АМ: Ну, здесь нет никакой негативной подоплеки или какого-то заговора против Евгения. Дело в том, что он не выступал в сезоне и не набрал никаких очков. Имя именем, а правила правилами. И в соответствии с ними он, действительно, должен был участвовать в квалификации. Более того, это очень хорошо, что он в ней участвовал. В первый день на тренировке он катался блестяще. Потом перед самой квалификацией потянул себе шею и спину. И его стали колоть обезболивающими, противовоспалительными. За 12 часов пять мощнейших уколов. Я зашел к нему в номер, а он стоит сгорбленный, как Квазимодо, только более юный и красивый. Не мог вообще разогнуться. Его кололи, массировали, потом опять кололи, и он потерял спортивную форму. Все эти уколы, они обезболивают, но в то же время очень плохо действуют на общее самочувствие спортсмена. В итоге Женя еле-еле доковырял эту квалификационную программу. Потом было два дня перерыва. Мы его еще полечили. Он чуть-чуть пришел в себя, но еще было больно. Короткую программу сделал без четвертного. Потом опять день перерыва. Пришла утренняя тренировка в день произвольной программы, и он стал прыгать: раз, четвертной, раз, четвертной! И все эти лекарства, и все это лечение, и эта микротравма, получается, сыграли свою позитивную роль, как это ни парадоксально, разозлили его.
ТП: Правда, что соперники просто испугались?
АМ: Соперники, когда его увидели на жеребьевке, наверное, думали: «О! Политический труп приехал! Сейчас мы его!» В квалификации Женя выглядел не очень убедительно, да и соперников у него там особых не было. А вот после короткой программы, когда он получил 80 с лишним баллов, у них, у его конкурентов стали работать нервы, и они затряслись, как рыбьи хвосты. Это правда. И они посыпались в короткой. Посмотрели перед произвольной на его четвертной - а он еще и катался там одним из первых - и посыпались на произвольной. Вот такая спортивная судьба, такой расклад событий, сыгравший свою позитивную роль.
ТП: А Артур Гачинский, как ему в одной команде со столь известным и уже признанным спортсменом? Легендарный фигурист вместе с ним представляет Россию, каково это?
АМ: Вы знаете, вообще, когда говорят о стране, о патриотизме, о чувстве гордости, это все есть, конечно, но чувство гордости за страну возникает, когда ты стоишь на пьедестале. А когда ты выходишь на старт, то волнуешься и беспокоишься, чтобы свою работу сделать правильно и хорошо. И если об Артуре Гачинском говорить, то, конечно, это тоже маленький подвиг, увидев такие астрономические баллы, выйти, сделать два четвертных прыжка, сделать два тройных акселя, все остальные прыжки сделать практически без ошибок. Это очень высокий результат, который говорит об его очень серьезном потенциале. И я здесь не хочу елей разливать, но это очень высокий результат и парень – молодец!
ТП: По поводу четвертных Плющенко. Он говорил, что хочет как-то эти прыжки модернизировать и усложнить. Расскажите об этом. Правила менять не придется после этого?
АМ: Правила менять не придется. Просто мы планируем разучивать четвертной луц, это прыжок с носка в отрицательную сторону, противоположную сторону по отношению к закривлению толчковой дуги, но сделать его хотим не в три оборота, а в четыре. И сейчас на соревнованиях такой прыжок практически никто не выполняет. Ни на чемпионате Европы такого не было, и на чемпионате мира, я тоже не ожидаю, что кто-то будет такой прыжок выполнять. Евгений прыжок такой, в принципе, делал. В тренировках выполнял его на чемпионате мира в Вашингтоне. Он даже однажды включил его в соревнования и даже практически сделал, правда, выезд закончился падением. Но это принципиально не новый прыжок. Люди штурмуют эту высоту. И я думаю, что в будущем это будет один из аргументов, который заставит смотреть на Евгения Плющенко очень серьезно. По такому же пути идет и Артур Гачинский. Он сейчас уже выполняет три разных четвертных прыжка, а это большая редкость в мире фигурного катания. Мое кредо, в этом смысле, совпадает с принципами олимпизма: быстрее, выше, сильнее. А что это для фигурного катания? Это многооборотные прыжки. А то мужчины сейчас вместо того, чтобы делать сложные элементы, хотят делать транзишены и плавно, и гармонично передвигаться от одного элемента к другому. Ну, пусть тогда создадут лигу мужских одиночных танцев на льду!
ТП: В гостях у «Точной передачи» как-то были наши прославленные фигуристы Наталья Бестемьянова и Игорь Бобрин. Так вот они с сожалением отмечали, что сейчас фигурное катание идет по пути ужесточения правил с точки зрения техники, наличия конкретных элементов в каждой программе, и во всем этом не остается места искусству. Вы разделяете подобные взгляды?
АМ: Я понимаю чувства этих замечательных и заслуженных фигуристов. Игорь Бобрин – он вообще гениальный спортсмен, гениальный танцовщик на льду, редкий талант. Бестемьянова – олимпийская чемпионка. И не смотря на такие высокие оценки истинного мастерства этих спортсменов, ну, давайте сравним Ларису Латынину и Ольгу Корбут. Лариса Латынина делала все замечательно, медленно, изящно. Это прекрасная атлетка, я ее бесконечно уважаю! Но современное фигурное катание – это все же Корбут. Поэтому ностальгировать и печалиться по тому элементу вдохновения можно, конечно, но нужно также помнить, что фигурное катание – это, прежде всего, спорт. И те люди, которые отдают приоритет артистической стороне, эмоциональной стороне, художественной стороне, они все равно проиграют тем людям, которые абсолютизируют спортивное начало. Но сразу скажу - это не значит, что надо коряво и угловато исполнять сложные элементы. Нет, конечно! Нужно все делать в гармонии. В бульоне нужен кусок мяса, перец, соль.
ТП: Многочисленные ледовые шоу, они, по-вашему, помогают популяризации спорта или отвлекают от него?
АМ: Я отношусь к этим штукам позитивно. Не потому, что они хорошо катаются. Хотя и катаются они, в принципе, совсем не плохо. Я ценю то, что люди там находят очень свежие ракурсы, высвечивают какие-то очень интересные образы, находят какие-то аналогии, и отсутствие вот этого прессинга спортивного начала позволяет им развернуть картину очень ярко, интересно и нестандартно. Вот за это я их и ценю. За нестандартность, за неожиданность художественных решений.
ТП: Не можем о политической карьере Плющенко поговорить. Хоть вам, наверное, эта тема уже надоела, тем более сам Евгений еще в декабре заявил, что из политики уходит, но все же. Как Вы считаете, ныне действующим спортсменам имеет смысл идти в политику или это негативно сказывается на спортивных результатах, да и в политике они ничего не добиваются? Все эти представители спорта, в ГосДуме недавнего созыва их было очень много, они, вообще, в подобных органах власти пользу приносят?
АМ: Тут можно вспомнить фильм типа «Ленин в Октябре» или что-то вроде этого. Там рабочий приходил в Думу и говорил, что кухарка будет у нас премьер-министром! Ну, если люди предполагали, что кухарка может стать премьер-министром большой страны, то, я думаю, спортсмен спокойно может занять место в городской или Государственной Думе. Конечно, по этому поводу очень ловко можно иронизировать, говорить, что не может же спортсмену и в мышцу бог талант плеснуть, и в какое-то другое место. Но дело в том, что человек прошедший свой путь в спорте, проживший жизнь в спорте, это как человек, родившийся и ушедший из жизни, спортивная карьера - это целый жизненный цикл с бесценным опытом. И я думаю, что наличие какого-то количества спортсменов в таких органах, оно может сыграть и позитивную роль. Если там сидит ученый-экономист или ученый-атомщик, я думаю, он в законах физического воспитания вряд ли разбирается и ориентируется. Так что я отношусь к присутствию спортсменов в политике терпимо.
ТП: И последний вопрос. Вас за глаза называют «профессором». Как вы к такому приятному прозвищу относитесь?
АМ: Я должен признаться, что это меня не обижает.
