- Вы уже несколько лет консультируете спортсменов и тренеров российской сборной, наблюдаете за фигурным катанием немного со стороны. Что вам нравится, а что нет?

- Нравится, что появился результат, которого раньше не было. Нравится, что еще работает старое тренерское поколение, но при этом уже появилось и набрало силу новое. Возродилась преемственность, которая в силу всех изменений у нас в стране одно время была разорвана. Такая преемственность очень важна. Посмотрите, как работают те же американцы: тренеров-стариков достаточно много, их никто не гонит. Меня тоже радует, что в ЦСКА мне дали возможность работать, хотя я в силу семейных обстоятельств не могла заниматься тренерской работой постоянно. Сборной, как мне кажется, я тоже приношу определенную пользу. А кроме того, приятно видеть, что во многих странах работают мои ученики. Тот же Игорь Шпильбанд катался у меня в театре, а с Паскуале Камерленго, который сейчас выходит на первые роли как тренер и постановщик, я проработала в свое время шесть лет.

- Испытываете ностальгию по тем временам, когда сами стояли у бортика и единолично готовили спортсменов к победам?

- Сами подумайте, как я могу ее испытывать? Два года назад я похоронила родную сестру, в прошлом году - маму, в этом - мужа. На протяжении всех лет, что болели близкие, могла в любой момент не прийти на тренировку по не зависящим от меня причинам. А так нельзя работать со спортсменами. Невозможно! Все мои ученики всегда знали: если я не пришла на тренировку, значит, я умерла. Никакой другой причины быть не может.

- А не обидно сейчас быть "на подхвате"?

- Что здесь может быть обидного, если я могу чему-то научить? Тот же Виктор Николаевич Кудрявцев тоже очень много помогает чужим фигуристам. Работает над прыжками со спортивными парами, причем довольно результативно. Запрыгала же Вера Базарова.

Не надо полагать, что есть тренеры, которые знают абсолютно все. Что-то мы знаем лучше, что-то хуже. А учить надо каждый день, каждую минуту. И иметь очень хорошие глаза. Поэтому в Питере, например, на всех тренировках Тамары Москвиной у бортика стоит ее муж, Игорь Борисович Москвин. Никому не мешает, но помощь от его ежедневных наблюдений и подсказок - неоценимая.

Мне нравится, что многие тренеры прислушиваются к моим словам. Особенно когда речь идет о мелочах. Когда люди сознательно идут к тому, чтобы быть первыми, важно абсолютно все.

- Вы допускаете для себя возможность возвращения в спорт в полном объеме самостоятельной тренерской работы?

- Не хочу пугать перспективой своего возвращения молодых тренеров. Говорю об этом совершенно честно, потому что отношусь к работе молодых с очень большим уважением. Но если кто-то из спортсменов попросит меня о сотрудничестве, не исключаю, что буду рассматривать предложения.

- Внутренне вы готовы к этому?

- Пока не знаю. Но, повторяю, не исключаю такой вероятности. Я ведь все равно почти постоянно на катке, хотя и не работаю по расписанию.

ДРУГАЯ ГАЛАКТИКА

- Что, на ваш взгляд, мешает российским танцевальным парам приблизиться к тому уровню, что уже несколько лет демонстрируют дуэты Игоря Шпильбанда и Марины Зуевой?

- Сразу скажу, что пары Игоря и Марины меня как тренера поражают. Другая галактика.

- Это мы, журналисты, как мне кажется, можем оперировать такими понятиями. Вы же как тренер должны понимать, как именно люди этого добиваются.

- Вот когда не понимаешь, это и есть настоящая победа. Вы понимаете, как наши российские гимнастки-художницы делают свои комбинации в групповых упражнениях? Я - нет. Не понимаю, как вообще такому можно научить. Это всегда вопрос не только таланта, но и работы, а также - организации этой работы. Не случайно же на первую ступеньку очень часто поднимаются не самые талантливые, а самые целеустремленные.

Наши тренеры тоже постоянно учатся. Я очень рада, например, что в этом году Лена Кустарова поехала с Екатериной Бобровой и Дмитрием Соловьевым ставить программы к Борису Эйфману. И что благодаря этому она еще больше выросла как тренер. У нее ведь прекрасные пары. И юниорские тоже. Просто у Шпильбанда и Зуевой созданная ими система работает уже не первый десяток лет.

- Вы ведь были у них в школе в Кантоне?

- Была. Даже написала Игорю, вернувшись домой, большое письмо. С благодарностью старого тренера - за то, что они с Мариной дали мне возможность это увидеть. За настоящую систему работы, в которой реализовано все лучшее, что было придумано в фигурном катании многими поколениями тренеров. За то, что я не могла заставить себя уйти с катка, пока идут тренировки - была готова смотреть на них бесконечно.

У Игоря и Марины на тренировках постоянно работает видеомагнитофон - просматривается и анализируется каждая деталь. Есть отдельный специалист из парного катания, работающий над поддержками. Каждая минута восьмичасового дня заранее расписана. При таком отношении к делу не может быть никаких сбоев, понимаете?

- Прекрасно понимаю. Меня в свое время поразили слова Зуевой о том, что каждую субботу она тратит два-три часа на то, чтобы составить подробное расписание работы со своими спортсменами на следующую неделю.

- При этом сама Зуева - замечательный постановщик, а Шпильбанд прекрасно работает над техникой. Он никогда в жизни не позволит своим дуэтам выполнять чоктау, стоя на двух ребрах конька. Все заведомо это понимают - отсюда и отношение судей к его спортсменам соответственное.

- Год назад вы много критиковали самый многообещающий российский дуэт - Елену Ильиных и Никиту Кацалапова, когда они катались у Александра Жулина. А что могли бы сказать сейчас?

- Лена и Никита - очень талантливые люди. Но очень тяжелые в тренировках. Потому что уровень общефизической подготовки спортсменов применительно к тем задачам, которые приходится решать, равен нулю. Когда Морозов только взял к себе эту пару, я сказала, что первый и самый главный вопрос, который предстоит решить, - найти для этих спортсменов тренера по ОФП. Чтобы он занимался с ребятами каждый день, независимо от того, где они находятся. Этого сделано не было.

Сейчас Морозов пригласил к себе в группу прекрасного специалиста - Леонида Райцына. Это поздно, но в данном случае лучше поздно, чем никогда. Мы ведь не можем заниматься в фигурном катании только творческой деятельностью. Наш вид спорта - это прежде всего необходимость выполнять конкретные и очень сложные элементы в конкретный отрезок времени. К этому должны быть готовы мышцы, связки, голова. Ильиных и Кацалапов не готовы. Я же занималась с ними летом, когда Морозов с частью своей группы уехал США, а Лена с Никитой остались в Москве ждать визу. Поэтому и назвала тренировочный процесс этой пары - тяжелым. Сама, помню, уходила с катка в Новогорске выжатая как лимон - от тех усилий, которые приходилось прикладывать, чтобы добиться желаемого результата.

При этом невозможно отрицать, что у партнера по сравнению с прошлым годом наблюдается колоссальный прогресс.

- Согласитесь, партнер не может в одиночку гарантировать результат?

- Не может. Но я бы сильно их не ругала. Мы ведь могли вообще лишиться этой пары. "Собрать" их не получилось у Жулина, сейчас пока не получается у Морозова. Потому что "срочно" такая работа не делается.

- Как вы отнеслись, кстати, к желанию этих фигуристов сменить тренера?

- У меня было много претензий к тому, как Лена и Никита работали у Жулина. Но при этом претензии были и к самому Жулину, хотя в целом мне очень нравится, как он занимается со своими учениками. Если спортсмены не работают так, как должны, в этом всегда есть вина тренера. То, что мы видим в исполнении Ильиных и Кацалапова сейчас, началось ведь не у Морозова, а гораздо раньше. Их и в прошлом году на две минуты катания хватало, а на четыре - нет. Но, повторяю, сейчас я бы не ругала спортсменов. У них в этом сезоне хороший произвольный танец, кстати. Ничуть не хуже, чем был в прошлом, когда на Ильиных и Кацалапова обратили внимание всерьез.

- Какой смысл вы вкладываете в понятие "хороший"?

- Это танец, позволяющий решать серьезные задачи. Если бы в нем еще были две новые поддержки, лично меня постановка устраивала бы полностью. Там, кстати, очень сложная мужская партия, с которой технически Никита превосходно справляется. Но физическую форму нужно приводить в порядок.

Считаю, что в этом году Лена с Никитой очень мало работали и с хореографом, а ведь хореограф у этой пары выдающийся - Людмила Власова. Она из той породы педагогов "уходящей натуры", которые сами 20 лет стояли в классе великой Марины Тимофеевны Семеновой. И которых Семенова учила не просто танцевать, но и быть педагогами. Это люди, досконально знающие профессию, понимающие музыку, стиль. Не припомню, чтобы я видела Лену и Никиту в хореографическом зале. А ведь зал - это святое. Этим нужно заниматься каждый день. Причем это должны понять не только спортсмены, но и тренер. Иначе нельзя.

- Вас не бесит неспособность объяснить это спортсменам?

- Бесит, конечно. Вот начала вам про них говорить - сразу в груди заболело. Хотя вижу и хорошее. То, что поставлена хорошая программа, что в Париже Ильиных и Кацалапов откатались лучше, чем в Саппоро. Хотя после первого выступления я была почти уверена в том, что они вообще туда не поедут.

ПЕРЕУЧИТЬ НЕВОЗМОЖНО

- В этом году вы поставили короткую и произвольную программы Аделине Сотниковой. "Болеро" и "Грезы любви". Начиная работу, вы знали, что Мао Асада собирается использовать в произвольной программе нового сезона ту же самую музыку?

- Нет. Когда Асада приезжала ко мне летом ставить короткую программу, она сказала, что, возможно, оставит на этот сезон прежнюю произвольную. На самом деле я хотела поставить "Грезы любви" Асаде. Но она воспротивилась.

- Почему?

- Об этом я ее не спрашивала. И не пыталась переубедить. Хотя в Америке, куда Мао потом поехала тренироваться, ее все-таки убедили поменять произвольную программу и в качестве музыкального сопровождения взять именно "Грезы любви". Эта музыка у нее имелась, поскольку я впервые предлагала ее еще три года назад. К счастью, Мао выбрала не ту обработку, которую я в итоге взяла для Аделины.

Дело по большому счету не в одинаковой музыке. Классическая музыка - это достояние всего мира. И всегда будет в фигурном катании использоваться. К тому же Сотникова в этом сезоне еще не имеет возможности выступать на взрослом мировом первенстве - для нее "взрослый" сезон заканчивается уже в декабре. Тут важно другое: чтобы Аделина сделала все, что заложено у нее в этой программе. А заложено многое. Поэтому я изначально высказывалась за более классическое сопровождение для произвольной. Зато в короткой мы пошли на эксперимент.

- В чем именно он заключается?

- В нехарактерной для фигурного катания пластике - когда музыкальный звук передается не одним движением, а несколькими. Звук ведь никогда не бывает абсолютно чистым, он всегда как бы "ломаный". Эта идея потянула за собой очень сложную хореографию, построенную на дыхании, на очень точной работе мышц. Такая работа отнимает много энергии и, безусловно, очень тяжела для девочки. Но она рассчитана не на один год.

- Как надолго, по-вашему, может затянуться у Сотниковой период роста?

- Не думаю, что будет тяжелее, чем в этом сезоне. Но тут уж никуда не денешься - этот период нужно просто пережить.

Другой вопрос, что Сотникову постоянно будут сравнивать с Лизой Туктамышевой, как в свое время сравнивали Лешу Ягудина и Женю Плющенко. Для спортсменов это всегда дополнительный груз. Как и для их тренеров. Но это и двигает фигурное катание вперед.

- В олимпийском сезоне, да и после, все точно так же сравнивали Мао Асаду с кореянкой Юной Ким. Оглядываясь назад, вам не кажется, что чрезмерное стремление Асады к усложнению своих программ, когда она каталась под вашим началом, было не очень оправданным?

- Асада каталась у меня в сложное с точки зрения правил время: когда смена ребра на лутце наказывалась нулевой оценкой за прыжок, а не снятием двух-трех "десятых", как сейчас. Несмотря на то, что уже тогда Мао прыгала каскад 3+3 лутц-риттбергер, в соревновательной программе мы с ней были вынуждены заменить "проблемный" лутц двумя тройными акселями. Ни одной женщине в мире до Асады не удавалось сделать два таких прыжка в одной программе.

Она бы справилась с этой программой и на Играх в Ванкувере, если бы не та злосчастная дополнительная тренировка, на которую Мао заставила пойти ее мать. Справилась же на чемпионате мира в Турине? Думаю, тот ее туринский прокат так и останется мировым рекордом на долгие времена. А лутц она и сейчас прыгает со сменой ребра.

- Переучить невозможно?

- К сожалению. Заходам на прыжки учат с маленького возраста. Спортсмен может вообще не помнить, кто именно научил его так прыгать. А для того чтобы исправить ошибку, которую фигурист изо дня в день повторял на протяжении восьми-девяти лет, нужно очень много времени.

В СОЧИ НУЖНЫ БУДУТ ДВА ЧЕТВЕРНЫХ

- На этапе "Гран-при в Париже я в очередной раз обратила внимание на то, что почти все фигуристы-мужчины стремятся включать в программы прыжки в четыре оборота, но при этом лишь единицы способны с такими прыжками справиться. Насколько оправданна подобная сложность применительно к мужскому катанию?

- Ну, за сложность же ставят высокие баллы, поэтому правильно делают, что к ней стремятся. Каждый тренер рано или поздно задает себе вопрос: "Чем я могу выиграть?"

- Хорошо, изменю вопрос: чем, на ваш взгляд, можно выиграть Олимпийские игры в Сочи в мужском турнире?

- Я бы сказала, что два четверных прыжка должны быть в произвольной программе в любом случае. Один из них - в каскаде. Плюс - блистательное катание, вращения в новых позициях. Почему танцоры делают так много исключительно новых элементов? Для того, чтобы выделиться. Когда я увидела, как Натали Пешала в произвольном танце встала сзади на партнера, облокотившись на него спиной, и получилась новая поддержка, я чуть руку себе не откусила: почему это придумали они, а не мы?

Собственно, это еще одно доказательство того, что времена, когда со спортсменами мог успешно работать один тренер, уходят в прошлое. Сейчас требуется целая команда профессионалов, чьи головы работают по 24 часа в сутки, чтобы придумать что-то новое. И в плане элементов, и в плане хореографии, и в плане акробатической работы. Зачастую мы просто не знаем профессиональных хватов, позволяющих сделать то, что хочется, но при этом не поломать руки. Такую работу, кстати, я тоже впервые увидела только у Шпильбанда и Зуевой.

- Чувство профессиональной зависти при взгляде на чужую работу вам знакомо?

- Нет. Возникает разве что желание сделать лучше и интереснее. Не буду излишне скромничать, но я много лет была изобретательным тренером. Остатки придуманных мной в разное время элементов я вижу в фигурном катании до сих пор. И поскольку хорошо знаю, как непросто бывает что-то придумать, все новое меня прежде всего восхищает.

Хотя, конечно, иногда завидую. Тому, что у молодых тренеров вся жизнь еще впереди. С другой стороны, моя собственная жизнь позволяет мне считать, что свой профессиональный долг перед фигурным катанием я выполнила. И перед ЦСКА, где всю жизнь работал мой отец и где я сама работаю сейчас, тоже выполнила. Хотя бы тем, что написала письмо Путину, и у нас благодаря этому гарантированно будет новый каток. По крайней мере именно это Владимир Владимирович пообещал мне по телефону, а свои обещания, в чем я неоднократно убеждалась, он всегда выполняет. Осталась единственная мечта - возродить школу фигурного катания на стадионе Юных пионеров. На том самом катке, где я вырастила всех своих чемпионов.

- Всегда хотелось узнать, кстати: что чувствует обычный человек, когда ему звонит самый влиятельный политик страны?

- Ну, определенное волнение испытывает, да. В самом начале разговора Владимир Владимирович мне сказал: "Что вы, Татьяна Анатольевна, мне письма пишете? Мы же хорошо знакомы, лучше бы в гости зашли". Наверное, я могла бы в ответ на это пошутить. Сказать, что во-первых, не знаю адреса, а во-вторых, меня, скорее всего, и не пустили бы, даже если б знала. Но вот как-то не нашлась. Хотя мне накануне снился сон. Это само по себе удивительно, потому что я уже много лет засыпаю со снотворным и снов не вижу в принципе. А тут приснилось, что я жду какого-то очень важного "большого" разговора. И слава богу, что все так получилось.

Безусловно, Путин вполне мог не звонить, а просто отдать соответствующие распоряжения. Но мне приятно, что он позвонил. Это уважительное отношение очень для меня важно. Потому что слова о чести страны, ее гимне, флаге - для меня никогда не были просто словами. Я с детства росла на этих понятиях.

- Позиция "либо первое место, либо никакое", свойственная тренерам вашего поколения, помогает в работе или мешает?

- С этим очень тяжело жить. Дело не в поколении, кстати. Просто когда тренер втягивается в работу на высоком уровне, когда уже проглатывает эту золотую "наживку" в виде побед своих учеников, то никакие места, кроме первого, уже не способны по-настоящему удовлетворять. Хотя суть тренерской профессии, конечно же, не в этом.

- А в чем?

- В том, чтобы замечать талант. И учить его. Постоянно. Пожизненно...

— Я тоже "Коммерсантъ FM" поздравляю с Новым годом. А также всех людей, которые читают или не читают, слушают или не слушают нашу программу. Всех с Новым годом. Всем здоровья.

— Итак, как вы встречали 2012-й?

— Встречала в Германии в доме своего мужа. С его мамой, которая в нашей жизни делала очень много и делает. Ей 93 года. Она прошла войну. Встречала в очень узкой компании, потому что мы пока никуда не выходим. После трагических событий с Вовой. Поэтому со мной была моя близкая подруга, которая помогает сейчас ухаживать за мамой. Надя Крылова, балерина Большого театра. И мой друг, мой коллега, который прилетел из Кореи. Он там работает. Мы поставили елку. И вот так мы встречали Новый год. Смотрели передачу. Провожали старый год, поминали наших близких, ушедших от нас, любимых людей. И встречали новый, 12-й год.

— Чего вы ждете от Нового года?

— Я думаю, что то, что касается работы, то я от него жду прорыва небольшого, завоевания позиций нашей сборной команды по фигурному катанию. Потому что я работаю в этом. И все мои сейчас мысли с ними. У нас есть молодежь. И будут сейчас Олимпийские игры впервые проводиться молодежные в Инсбруке. Они уезжают 11 числа в Инсбрук на первые юношеские Олимпийские игры. И потом будет чемпионат Европы в Великобритании. И я думаю, что наша команда должна хорошо выступить.

— То есть перспектива у нас пока что хорошая?

— Мне кажется, что мы поднимаемся. Мы были на коленях, мы поднимаемся. Нам созданы хорошие условия руководством спорта и руководством страны. Поддержаны тренеры. И я как-то смотрю в этом отношении вперед с большой надеждой.

— Возвращаясь к праздничным дням. Я знаю, что 8 января будет, поправьте, если это не так, последнее представление…

— День рождения Марины Нееловой. Про это хотели сказать?

— Я хотела про мюзикл спросить.

— Про мюзикл хотели спросить? А я хотела сказать, что Марине Мстиславовне Нееловой будет 65. Великой актрисе современности, как называл ее мой папа. У нее будет дата. И 7 числа у нее спектакль. И, конечно, мне хочется ей пожелать новых ролей, новых спектаклей столько, сколько она себе захочет.

— Волновались перед премьерой?

— Скорее это уже не волнение, а усталость. В этом году мы работаем в новых условиях. Пришлось и людей всех подобрать новых. Это был риск. Но я нисколько не жалею.

— Почему вы поменяли команду?

— Прежний костяк остался: это художник Зиновий Марголин, художник Виктория Севрюкова, режиссер Нина Чусова… Смена кадров касается только артистов. Я считаю, что их всегда надо менять. В нашем положении это более чем естественно. У нас ведь нет постоянной труппы: закончился сезон — набирается новая. Честно скажу: получаю удовольствие от работы с новыми артистами, они будоражат воображение каждый божий день.

— Вы не назвали Слуцкую. Разве она не в постоянном составе?

— Она тоже костяк. Но я ввела второй состав. Когда не бывает Слуцкой, ее партию танцует другой человек — мужчина. А работать он будет женскую роль.

— Фея — мужчина. Зачем?

— Это интересно, согласитесь. Я даю зрителям возможность прийти на спектакль два раза и получить разные впечатления. Хотя для всех нас становится намного больше работы, потому что ставишь два разных спектакля.

— Сейчас много новогодних спектаклей, ледовых шоу. Чем, на ваш взгляд, выделяется «Спящая красавица»?

— У нас хорошая репутация. Ни один ледовый театр не выдерживает такого количества спектаклей, как наш. По заполнению залов мы имеем рекорд Гиннесса. На протяжении последних трех лет на наших спектаклях, которые мы ставили с компанией «Стейдж Энтертейнмент» — это и «Щелкунчик», и «Снежная королева», — всегда были полные залы. Я за постановку «Снежной королевы» награждена премией Олега Янковского. Те, кто приходит к нам первый раз, приходят и во второй, и надеюсь, что придут в третий. Спектакль закончен недавно. Как мы его ставили? Сначала мы репетировали в Учебно-тренировочном центре олимпийской подготовки спортсменов в Новогорске. Затем — на базе компании «Стейдж Энтертейнмент» в голландском городе Утрехте. В проекте также принял участие крупнейший мировой прокатчик ледовых шоу — Holiday On Ice.

— В этом сезоне сразу на нескольких площадках поставили «Спящую красавицу», в том числе в Большом театре.

— Не думаю, что надо сравнивать Большой театр и нас. Сам театр — это всего лишь здание. Отремонтированное, не отремонтированное: Театр делают люди — балетмейстеры, дирижеры, музыканты, артисты, танцоры. За свой коллектив я отвечаю.

— Вы были на премьере «Спящей красавицы» в Большом театре?

— Смотрела по телевизору. Никто мне билета не предлагал.

— Обратились бы к нужным людям…

— Обращаться в России с просьбой ни к кому не хочется. Я проработала так долго во имя блага и развития нашего спорта и тесно связана с балетом. Мне посчастливилось работать на всех сценах Америки, Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии. Я подготовила, не побоюсь сказать, выдающихся спортсменов, среди которых 10 олимпийских чемпионов: Роднина, Зайцева, Бестемьянова, Букина, Пономаренко, Климова, Платова, Ягудина, Кулика: В 1983-м создала ледовый театр «Все звезды» из ушедших из любительского спорта знаменитых фигуристов. Сейчас у меня все отобрали. Был театр — нет театра. Теперь я человек приглашенный. И тем не менее спектакли идут с ошеломляющим успехом.

— Почему не хлопочете, чтобы построить свой дом?

— Я с начальством не дружу. Не могу просить. Никого из нынешних не знаю. Они так часто меняются — не угнаться. А я пятьдесят лет в профессии — как заступила, так на своем месте и остаюсь. Буду рада, если кто-то захочет создать настоящее дело, пока я еще не умерла.

— Можно затронуть личную тему? Я была поклонницей вашего мужа, пианиста Владимира Крайнева, старалась не пропускать ни одного его концерта.

— Еще бы. Он глыба. Он гений.

— Вы мне всегда казались странной парой — лед и пламень. Он, как мне кажется, нежный и одновременно горячий. Вы — сильная.

— И он был сильным человеком — всех и все держал. И очень разносторонне образованным.

— Ваш супруг участвовал в ледовых проектах? Как-то ориентировал вас в мире музыки?

— Володя хотел забрать меня из спорта. Он меня любил и уважал за мою работу, но ему, конечно, хотелось, чтобы я больше бывала дома. При такого уровня музыкантах жены обычно сидят дома секретарями. А я — приехала, уехала. Готовить еду, гостей принимать — в этом смысле я сильна, просто вместе мало были. Мы всегда легко и счастливо жили. Он мною гордился. Чумовая была жизнь: гости, концерты, встречи, овации…

— Вы — человек спорта, ваш муж был музыкантом. Как это сочеталось в быту?

— Нормально. Я должна была днем перед тренировкой поспать, и спала под его музыку. Посчастливилось.

— Надеюсь, не под бешеные ритмы Прокофьева?

— И под него тоже. Но комфортнее — с Шопеном. Володя был непревзойденным исполнителем Шопена, Шнитке, Прокофьева, Шостаковича и многих других композиторов.

— Все ваши постановки отличает тонкий музыкальный вкус. Наверное, супруг был вашим негласным консультантом?

— Благодаря ему я слушала много хорошей, настоящей музыки. Это невольно на меня воздействовало. К тому же я с детства любила балет. Иногда по сотне раз смотрела полюбившийся спектакль. Классическая музыка, балет вошли в мою жизнь с детства.

— Вы слушаете записи Владимира Всеволодовича?

— Пока не могу слушать — тяжело. Один раз только смотрели видеозапись концерта в Киеве. Зрители были так вовлечены в музыку, что вставали в конце. Это меня ошеломляло всегда у него на концертах.

— Как-то вы сказали: «Если хотите отнять у меня жизнь, отнимите работу». Что-то изменилось?

— Я думаю, что многие так и стараются сделать: отнять работу, то есть жизнь. Ничего не может измениться. Я ее себе найду.

— Пару лет назад вы сетовали, что сотни наших фигуристов уезжают за границу. И говорили, как вам больно, когда на пьедестале стоят русские спортсмены, которые уже принадлежат другой стране и получают медали под чужой гимн.

— Все наши спортсмены чудесно устроены, это чемпионы мира США, Канады и т. п. Но сегодня ситуация изменилась. Уже не уезжают. И здесь, в России, есть работа, и здесь можно заработать и быть востребованным в своей профессии.

— Государство хоть как-то субсидирует спортивные школы? Дети могут бесплатно вставать на лед?

— Бесплатно — вряд ли. Но это может себе позволить каждый. Точно знаю, что на государственном уровне серьезные вопросы решаются. Мой внук, папин правнук Федя, ходит на хоккей. Ему четыре с половиной года. Точно могу сказать, что это стоит копейки. (Неожиданно обрывает разговор.) Я сейчас позвоню и точно скажу вам, сколько и что стоит. (Родственнику.) Алло, дорогой. Скажи мне, сколько ты платишь за Федора, за его хоккей? Четыре тысячи рублей? В месяц? Спасибо. (Корреспонденту.) Вот видите? Четыре раза в неделю, по два часа с ними работают. Это школа ЦСКА!

— Спасибо за информацию. Теперь о другом: американские ученые недавно полушутя заявили, что, увлекаясь спортом и наращивая мышечную массу, мы теряем часть массы мозга.

— Я не верю журналистам, которые передают эти слова. Никогда подобного не слышала, у меня совершенно другое убеждение. Каждый ребенок должен чем-то серьезным заниматься. Если ребенок играет на инструменте, катается на коньках, это очень хорошо. Через музыку, через спорт ребенок с детства учится работать. Все остальное не учит работать, преодолевать сложности. А любое дело, связанное с тренером, педагогом, — уже не развлечение. Это учит профессии.
Резюме «Труда»

Татьяна Тарасова, тренер по фигурному катанию

Родилась в Москве в семье хоккеиста и тренера Анатолия Тарасова.

Училась в Институте физической культуры, окончила в 1969 году.

Работает тренером с 1967 года. Воспитала больше чемпионов мира и Олимпийских игр, чем какой-либо другой тренер в истории.

Среди учеников — Ирина Роднина и Александр Зайцев, Наталья Бестемьянова и Андрей Букин, Марина Климова и Сергей Пономаренко, Екатерина Гордеева и Сергей Гриньков, Оксана Грищук и Евгений Платов, Илья Кулик, Алексей Ягудин и др.

- Если кто-то из спортсменов попросит меня о сотрудничестве, не исключаю, что буду рассматривать предложения.

А как же иначе? Дочка великого хоккейного тренера Анатолия Тарасова, перенявшая у отца талант и фанатизм в работе, целеустремленность, не может вечно быть ведущей в развлекательных телешоу. Впереди Олимпиада в Сочи. Для наших маститых тренеров-«полководцев» - это все равно что битва за Москву во время Великой Отечественной. Хочется верить, что Татьяна Анатольевна «еще повоюет» и пополнит свой послужной список из 12 олимпийских чемпионов еще одним новым именем.

А сегодня ученики и коллеги поздравляют Татьяну Анатольевну с юбилеем и вспоминают добрые истории о ней.

Как Ягудин выпросил собаку

- Когда я тренировался у Татьяны Анатольевны в Америке, я жил у нее дома, - рассказал нам Алексей. - И у меня была мечта купить собаку. Тренер разрешила, если я чисто прыгну десять четверных прыжков. В итоге я добился результата, и у меня появился кокер-спаниель Лорик. Я назвал его так в честь моей программы «Лоуренс Аравийский», с которой выступал тогда. Лорик оказался чудесным, правда, грыз все подряд: обувь, плинтусы в доме. А еще, как все щеночки, писал там, где хотел.

Ситуацию усугубляло то, что в Америке не принято делать полы из паркета или ламината, там везде ковролин. И вот в одно прекрасное утро Лорик скребся к Татьяне Анатольевне в комнату, та его пустила, и он, недолго думая, забрался прямо к ней на кровать. Пока Татьяна Анатольевна его трепала и приговаривала: «Ой ты, мой хороший, как твои дела?» Песик смотрел ей честно в глаза, затем присел и «наделал делов». Вот такой был Лорик. Но мы все равно его все любили.

Как Леонова покупала пальто в Англии

- В 90-е годы я каталась в ледовом театре Татьяны Тарасовой «Все звезды», - вспоминает Елена Леонова, чемпионка мира среди профессионалов в паре с Андреем Хвалько. - И однажды во время гастролей по Англии я нашла в магазине кожаное пальто с меховым воротником. Зарплаты в то время были у нас небольшие, а пальто оказалось таким стильным, что я померила его. Но, увидев цену, сразу же отказалась от покупки. В этот момент случайно встречаю в том же магазине Татьяну Анатольевну, которая видела, как я примеряла пальто.

- Лен, сколько стоит? - спрашивает она.

- Столько-то, - отвечаю.

- Дорого, - говорит она, зная, как мало мы зарабатываем и как изо всех сил стараемся накопить на что-нибудь. Но затем вдруг поворачивается и говорит:

- Но, с другой стороны, мы один раз живем. Нравится - бери.

Я купила это пальто и потом ни капельки не жалела. По Москве ходила такая одна. И когда встречались с Татьяной Анатольевной, она улыбалась: «Правильно сделала, что взяла».

Как Бестемьянова замуж собиралась

- Татьяна Тарасова была свидетельницей на нашей с Игорем Бобриным свадьбе, - рассказывает Наталья. - Когда только решили с Игорем пожениться, мы находились во Франции. Пошли в ресторанчик в латинском квартале и пригласили Андрея Букина, который должен был быть свидетелем со стороны Игоря, и Татьяну Анатольевну, которая должна была быть моей свидетельницей.

Пригласить-то мы их пригласили, но напрямую не сказали, что они должны быть свидетелями на нашей свадьбе. Просто это было так очевидно для нас с Игорем, что фразой мы это не закрепили. И последующие полтора или два месяца до свадьбы Татьяна Анатольевна жила с обидой, что я не позвала ее свидетельницей. А я внутренне была уверена, что моя наставница об этом знает. В итоге где-то за неделю до свадьбы, когда я начала объяснять, что Татьяна Анатольевна должна прийти за мной, чтобы ехать в загс, она удивилась:

- А почему я? Разве я имею к этому какое-то отношение?

- Вы же свидетель! - говорю я. На свадьбу Татьяна Анатольевна собственноручно сделала мне очень красивый букет, с которым я шла потом под венец. Она очень серьезно отнеслась к нашей церемонии.

После свадьбы мы собрались в отпуск. Татьяна Анатольевна не сказала мне «будь счастлива» или что-то в этом духе. Она наказала: «Чтобы ты не забывала ОФП (общая физическая подготовка. - Прим. ред.) в отпуске заниматься! Чтобы приседала каждый день!» Было очень забавно.

Потеряв маму, она не сорвала съемки

- Во время одного из сезонов наших ледовых телепроектов произошла трагическая история. Она характеризует Татьяну Анатольевну как очень сильного человека, - вспоминает Илья Авербух. - Так получилось, что накануне одного из эпизодов съемки шоу «Лед и пламень» у Татьяны Анатольевны умерла мама Нина Григорьевна. Это была огромная потеря для Татьяны Анатольевны, мы скорбели вместе с ней, и мы бы поняли, если бы она отказалась от участия в записи.

Съемка бы не состоялась, и программа бы не вышла в эфир в очередную субботу. Но, несмотря на ситуацию, Татьяна Анатольевна приехала. На те два часа, пока шла съемка, она собралась и была той сильной Татьяной Тарасовой, которую мы привыкли видеть.

Конечно, она не улыбалась, но была конструктивна и профессиональна, как всегда. Я видел, как тяжело ей дается это судейство. После съемки, когда ее отпустили эмоции, слезы у нее катились градом. Этот поступок характеризует ее как человека, который дорожит трудом всех остальных и не ставит себя во главу угла. Ей действительно очень важно, как телезрители относятся к тому, что она делает.

КСТАТИ

Все олимпийские чемпионы Татьяны Тарасовой

Ирина Роднина - Александр Зайцев (дважды)

Наталья Бестемьянова - Андрей Букин

Оксана Грищук - Евгений Платов

Марина Климова - Сергей Пономаренко

Алексей Ягудин

Илья Кулик

Мы давно привыкли к ее строгому и властному образу. Казалось бы, ей неведомы поражения, а ее жизнь полна триумфов и оваций. Но в этом фильме зрители увидят другую Тарасову. Впервые она откровенно расскажет, какими кошмарными для нее стали последние четыре года. Все это время она провела в постоянной борьбе. Но на этот раз не за медали и чемпионские звания, а за жизни своих близких. Эту победу она готова была вырвать любой ценой. Но даже великая Тарасова бывает бессильна… Друг за другом, с разницей в год, ушли из жизни все, кто был для нее семьей и опорой: сестра, мама, муж. С отчаянием в голосе Тарасова признается, что с уходом родных она «потеряла стержень». Она никогда не думала, что «так трагически будет заканчиваться ее жизнь». Но затем зритель убедится, что это откровение было лишь минутной слабостью, что даже череда трагедий не сломила Тарасову.Чтобы понять природу ее несгибаемого характера, нужно вспомнить ее отца — легендарного тренера хоккейной команды ЦСКА. Герои фильма сходятся во мнении, что Татьяна унаследовала именно его гены. Это становится отчетливо понятно, когда мы увидим кадры их тренировок. Во многом Тарасова повторила спортивную судьбу отца.

Журналист Юрий Рост вспомнит, как в 1969 году в знак протеста против необъективного судейства на глазах у Брежнева Тарасов увел со льда свою армейскую команду. Наказание последовало незамедлительно: его лишили звания заслуженного тренера и отлучили от хоккея. Также, на пике карьеры, была вынуждена уйти из спорта и Татьяна Тарасова. В 1988 году, отстаивая право фигуристов на достойную зарплату, она пошла на открытый конфликт со Спорткомитетом России, тем самым подписав себе приговор.

Зрители побывают на даче Тарасовых в поселке Загорянский на северо-востоке Подмосковья. Небольшой деревянный дом в 70-х годах купил отец семейства Анатолий Тарасов. В фильме использованы фрагменты его интервью, которое было записано именно на этой даче. Сегодня экскурсию по дому проводит племянник Татьяны Анатольевны Алексей. Теперь, когда семья Тарасовых осиротела, он остался самым близким ее родственником. На даче все напоминает о хоккее. Клюшки здесь повсюду: ими украшен фасад дома, к ним же подвязывались в парнике помидоры. Алексей шутит, что «иной раз где-нибудь в огороде можно откопать свисток».

Татьяна Анатольевна и Алексей до сих пор переживают, что в России не чтят память Тарасова, что он незаслуженно забыт.