Я попросила свою подругу Катерину фон Гечмен-Вальдек, которая долгое время сотрудничает с Лешей Воробьевым, ответить на вопросы, которые задают мне его фанаты, преданные, милые девчонки и мальчишки, которые болеют за него и желают ему добра. Вот что она ответила.

— Как сейчас здоровье Леши? Что говорят врачи? Какие прогнозы?

— Врачи считают, что возраст, здоровый образ жизни и несгибаемая воля Леши сыграли свою роль в том, как он пережил случившееся и как его организм борется с последствиями. Каждый, кто берет в руки его снимки, говорит, что он родился в рубашке. Но, как вы понимаете, нам совсем не легче от того, что все могло быть еще хуже — сейчас главное, что в его состоянии наблюдается ежедневная позитивная динамика. Алексей делает абсолютно все, что положено делать в таких случаях для устранения последствий и возвращения нормальных функций руки и мышц лица, начинает заниматься, чтобы восстановить мелкую моторику. Но врачи в один голос говорят, что для восстановления чувствительности требуется, в первую очередь, время — от нескольких месяцев до года и более.

— Почему так много слухов? 

— Когда это произошло, было сделано все, чтобы никто не узнал о случившемся, так как мы не хотели афишировать Лешин диагноз, что вполне понятно, учитывая его профессию. Но, к сожалению, концертный директор Алексея, вынужденный немедленно сообщить организаторам конкурса красоты в Улан-Удэ, что Леше надо срочно искать замену, по неосторожности рассказал им о причинах, и ситуация вышла из-под контроля. Но кто бы мог подумать, что вместо того, чтобы заменить ведущего, они решат перенести конкурс, и повесят информацию об этом у себя на сайте! И здесь мы оказались в сложном положении. В Лос-Анджелесе сразу было сделано все, чтобы не допустить ни малейшей возможности распространения медицинской информации и контакта представителей СМИ с ним или теми, кто его лечит.

Алексею строго предписан полный эмоциональный покой, так как особенно первые недели, а, впоследствии, и месяцы, в таких случаях очень велик риск повторного кровоизлияния. Врачи сразу сообщили нам об этом, и предупредили, что повторного удара он уже не переживет. Причем произойти это может как от волнения, так и от простого скачка давления. Как ты понимаешь, после таких слов было сделано все, чтобы защитить Лешу, и изолировать от внешнего мира. О том, что происходит вокруг его имени сейчас, он, к счастью, не знает. Я же заняла «круговую оборону», и свела общение с прессой к минимуму. Эта моя вынужденная позиция и стала причиной появления всевозможных домыслов, которые начали распространяться в СМИ, так как отсутствие информации всегда провоцирует слухи. В нашем случае, не имея достаточной информации о случившемся, журналистам пришлось самим «додумывать» ситуацию, и обрастая новыми «подробностями» она и превратилась в то, что мы сейчас имеем. Именно поэтому я прошу прощения у всех, кто интересуется его здоровьем, кто болеет за Лешу и желает ему скорейшего выздоровления. Мы и впредь будем максимально сводить до минимума любое общение с прессой. И у нас есть все возможности, чтобы не допустить проникновения журналистов к Алексею, где бы он не находился. Больница или реабилитационный центр — не цирк и не место для пресс-конференций. Особенно когда речь идет о жизни и здоровье человека.

— Почему полиции ничего не известно?

— Потому что туда никто ничего не сообщал. В случае если полицию не  вызывали, авария проходит как не зафиксированная, и полицейские, отвечая нашим журналистам, это все время говорили. Хочу подчеркнуть, что всё, что сегодня говорится и пишется о том, как это произошло — предположения российских СМИ.

Кроме того, в Америке ни полиция, ни медучреждения не имеют права передавать информацию прессе и отвечать на запросы с ее стороны. Особенно в Лос-Анджелесе — «прятать» селебрити от папарацци обычное дело, особенно в штате Калифорния — там к этому все привыкли.

А сейчас, после гибели английской медсестры, сообщившей журналистам информацию о состоянии здоровья Кейт Миддлтон , эти правила еще более ужесточились.

— Где его родители?

— Мама оформляет визу и собирается лететь к нему. Хотя смертельно боится навредить сыну, приведя «на хвосте» папарацци. Жизнь Лешиной семьи в одночасье превратилась в кошмар. За ними установлена непрерывная слежка, на днях в квартиру ночью рвались журналисты, требуя рассказать, где Леша. Маме по несколько раз в день, под видом представителей Мэрии, Министерства здравоохранения, МИДа и президентской администрации звонят представители разных СМИ, пытаясь из нее что-то вытянуть. А когда Надежда Николаевна перестала подходить к телефону, стали названивать на работу. Даже мне на днях звонил, прикрываясь реальным именем, якобы ответственный сотрудник МИДа, и я бы ему поверила, но он почему-то не знал, что в его ведомстве американский МИД называют Госдепом, и интересовало его, в первую очередь, местонахождение Леши и его машины.

— Восстановится ли он в полном объеме? Сможет ли вернуться в профессию?

— Мы верим, что да. Но ни американские, ни наши врачи, у которых мы параллельно тоже консультируемся, никаких гарантий давать не хотят. Они в один голос говорят, что радоваться надо — он и так в рубашке родился, раз основные жизненные функции не были затронуты. И когда мы вцепляемся в них, задавая вопросы о восстановлении музыкальных и вокальных навыков, они смотрят с нескрываемым удивлением — ведь это ничто по сравнению с жизнью. Но для Леши только это и есть жизнь. Поэтому сейчас все силы брошены на
выяснение всего, что нужно делать, 

чтобы помочь его организму мобилизовать все силы на восстановление.

— Почему иглоукалывание?

— Главное и единственное, что меня сейчас интересует, это как помочь. И сейчас мы заняты тем, что собираем все рекомендации, которые применяются при таких диагнозах. И будем использовать ВСЕ существующие в мире методики реабилитации, чтобы дать организму максимум шансов на восстановление, а Леше — на возвращение в профессию.