Положа руку на сердце, никакая другая пара не заслуживала олимпийского золота в большей степени, чем Волосожар и Траньков. Именно эти спортсмены подняли парное катание на совершенно иной качественный уровень. Собственно один только энтузиазм, с которым в этом сезоне на пару обрушились критики их программ, костюмов и причесок, говорил о том, что больше критиковать ровным счетом не за что. Потому что с технической точки зрения Таня с Максимом стали при безошибочном катании реально недосягаемы.

Это отметил и Дмитриев, который одно время вместе с Тамарой Москвиной принимал самое непосредственное участие в подготовке Максима с его прежней партнершей Марией Мухортовой. "Как же всем нам нужна сейчас эта победа, – вздохнул он. Ребята очень хорошо готовы и сами понимают это. Очень надеюсь, что им хватит уверенности..."

История любого успеха – это прежде всего история о некой цепочке случившихся вовремя совпадений. Думаю, тот же Дмитриев никогда не выиграл бы олимпийское золото во второй раз, если бы судьба не свела его с Оксаной Казаковой. Фактически – неумехой, фигуристкой, которую не рискнул бы поставить в пару к олимпийскому чемпиону ни один здравомыслящий человек. Москвина рискнула, усмотрев в авантюре достаточно призрачную ниточку успеха.

В 2002-м в Солт-Лейк-Сити, когда весь мир заходился в восторге по поводу победы в парном катании Елены Бережной и Антона Сихарулидзе, вряд ли кто мог внятно объяснить: что заставило Москвину в январе 1996-го бросить все свои дела в Питере и рвануть в Ригу – вытаскивать из больницы, а по большому счету – спасать ничего еще не выигравшую в своей жизни 18-летнюю девчонку с тяжелейшей, страшной травмой головы – Лену.

Наверное, сейчас можно сказать, что Волосожар и Транькову тоже повезло. Это вообще большая роскошь в спорте – попасть к "своему" тренеру. Не к сильному, а именно к "своему". Причем к Нине Мозер фигуристы пришли в тот период, когда фамилию нового наставника в кругах фигурного катания можно было услышать разве что в контексте с вопросом: "Да кто она вообще такая?"

Она же просто сделала все возможное, чтобы пошла нормальная работа. Сама в свою очередь поверила (а значит, и доверилась) не имеющему никакого тренерского опыта Стасу Морозову, с которым вплоть до 2010-го каталась Волосожар. И тоже повезло: в тренерской шкуре свежеиспеченный наставник вдруг почувствовал себя, как рыба в воде – возможно, таким образом вдруг проявили себя тренерские гены, доставшиеся Стасу от отца – Александра Степановича. Прекрасного специалиста, который родился в Свердловске, вырос в гремевшей на всю страну школе Игоря Ксенофонтова, а в 1977-м был приглашен на работу в Одессу.

Еще повезло в том, что бывший ученик Мозер Влад Жовнирский, блиставший в юниорах в середине 90-х, случайно узнал, что Морозов больше не хочет кататься сам и ищет тренера – для Тани с новым партнером. И посоветовал приятелю обратиться к своему прежнему наставнику.

Применительно к фигурному катанию болельщики очень любят рассуждать об искусстве, противопоставляя друг другу в этих дискуссиях ни что иное, как свои собственные представления о прекрасном. И совершенно не берут в расчет то, что Олимпийские игры, особенно – если ты борешься на них за победу, не имеют к искусству ни малейшего отношения. Именно поэтому спортсмены идут на то, чтобы включать в программы элементы запредельной сложности, хотя в большинстве случаев это крайне редко оправдывает себя.

Помню, как в Турине, где Евгений Плющенко одержал свою первую олимпийскую победу, о катании россиянина достаточно скептически высказался четырехкратный чемпион мира Курт Браунинг, заметивший, что тот катается, словно плотник, который строит дом, заколачивая гвозди тут и там. В то время как Джонни Вейр и Стефан Ламбьель выглядят художниками, расписывающими свои дома самыми разными красками.

Но именно Плющенко, а не сам Браунинг и названные им фигуристы, сейчас является обладателем четырех олимпийских наград, включая две золотые. При том, что стиль его катания не изменился ни на йоту.

Применительно к Волосожар и Транькову критики в этом сезоне тоже хватало. Больше всего доставалось знаменитым желтым штанам партнера, вызвавших шквал упреков даже у поклонников пары. Мудрее всего поступили сами фигуристы, которые завели желтым штанам собственный твиттер, и японские болельщицы, которые приехали в Сочи с баннерами в поддержку российской пары и целой кипой желтых – в цвет штанов – флажков. Свои мотивы фанаты объяснили просто: “А как еще мы можем показать Тане и Максиму свою любовь и преданность?”

Сами того не желая, японки выразили своей акцией очень простую мысль: если для того, чтобы чувствовать себя способным биться за победу, спортсмену нужно надеть желтые штаны и завязать на голове хвост, значит, это нужно сделать незамедлительно. А нравится это кому-либо, или нет, совершенно в этой истории второстепенно.

Правда, до того, как выдержанный в синих тонах зал запестрел желтыми пятнами, предстояло выступить еще тринадцати дуэтам. В том числе двум российским.

Бронзовый призер прошлогоднего чемпионата мира канадец Эрик Рэдфорд написал в фейсбуке за час до соревнований: “Понятия не имею, что сегодня случится. Могу только пообещать, что сделаю все, на что способен. И даже если останусь без медали, этот день навсегда останется одним из самых ярких в моей жизни”.

Час спустя его партнерша Меган Дюамель упала с выброса, и Эрик распрощался с мечтой.

Следующими попытку подняться на пьедестал с седьмого места предприняли китайцы Чэн Пэн и Хао Чжан, включившие в программу достаточно уникальный элемент – подкрутку в четыре оборота.

Первыми, кому удалось откататься чисто, оказались чемпионы Игр в командном турнире Ксения Столбова и Федор Климов со своей “Семейкой Адамс” – программой, за которую стоит сказать отдельное спасибо прежним тренерам пары – Людмиле и Николаю Великовым. Именно они создали постановку, которую, даже уйдя к новому наставнику – Мозер, – фигуристы не захотели менять. Просто подняли ее на принципиально иной уровень мастерства, а главное, сделали все возможное для того, чтобы не просто остаться на пьедестале, но даже подняться выше.

А потом и произошло то, чего все мы ждали четыре года. Простите меня, но я не стану писать о тех, кто выступал после. Я – плачу…