Отвечая как-то на вопрос о своем знаменитом отце, Татьяна Тарасова, ставшая ничуть не менее знаменитой в фигурном катании, сказала: "В его жилах не было ничего, кроме хоккея". Так говорят о людях, чья жизнь без остатка посвящена какому-то единственному делу. Таким всегда был и остается в биатлоне семикратный олимпийский чемпион Оле Эйнар Бьорндален, таков, похоже, в фигурном катании Евгений Плющенко.

Все дни, что предшествовали началу личного мужского турнира, мне добрую сотню раз и на самых разных языках довелось услышать вопрос: "Зачем?" Люди искренне пытались понять: зачем двукратному олимпийскому чемпиону и уже безусловному герою Сочи вообще нужно идти на этот риск и ставить под удар репутацию? Неужели он не способен понять, что на этой олимпийской арене все уже изменилось слишком сильно, чтобы рассчитывать на индивидуальный успех? А если успеха не случится, не оставит ли удар по самолюбию отметину куда более болезненную, чем шрамы от пережитых операций?

Или Плющенко просто не может иначе, и притяжение льда для него куда сильнее, чем боль и страх?

Как бы то ни было, за Евгения в четверг болели отчаянно. С нетерпением предвкушали его выход. И чем больше понимали, что шансов на успех в этой авантюре у заслуженного ветерана практически нет, тем сильнее жаждали чуда.

Чуда не случилось. На разминке Евгений мощно и уверенно раскатался, выполнил два не очень сложных прыжка и, уже как следует разогревшись, начал заходить на тройной аксель. Приземление получилось жестким. Спортсмена "дернуло" в пояснице – и он сразу начал приволакивать ногу. Попробовал зайти на аксель снова – сделал бабочку и покатил в сторону тренерской "биржи" с таким лицом, что можно было уже не гадать, что случится дальше: все было понятно без слов.

Все предшествующие этому старту дни журналисты безостановочно заключали пари: снимется Плющенко до начала личных соревнований, или это будет сделано после короткой программы. Вариант, что спортсмен "доедет" до конца турнира, не рассматривался в принципе. Поэтому и реакция на случившееся была единой: зачем нужно было всё это устраивать, лишив не только Максима Ковтуна возможности выступить на Играх, но и страну – представительства в личном финале?

Ведь сам Евгений наверняка был способен лучше остальных оценить как возможности собственного организма, так и свои шансы. Неужели он и в самом деле был до такой степени уязвлен тем, что его – великого – сначала унизили на чемпионате России в Сочи, поставив на второе место, а затем заставили доказывать свою состоятельность еще раз – на закрытом прокате?

И все-таки я встану на его сторону. Это действительно ужас для спортсмена – когда ты еще не приземлился, но уже знаешь, как сейчас дико прострелит ногу, а мозг вспыхнет болью, которую невозможно терпеть. Самое парадоксальное при этом, что все твое существо отказывается воспринимать и боль, и страх, и мысль, что все кончено. Думаю, именно это заставляло Евгения из последних сил цепляться за любую возможность выйти на лед. Иначе он отказался бы от выступления сразу после командного турнира. И ушел бы – героем.

Великие спортсмены – особенная порода людей. Неважно, что там – в жилах и сердце: лед, хлорированная вода или моторное масло. Неважно, ненавидим мы их или восхищаемся. Неважно, понимаем или нет. Но именно они двигают вперед свою профессию и заставляют нас задумываться о том, что в жизни, даже когда она ограничена бортами катка или канатами ринга, не бывает ничего однозначного.

А верит им мир или нет, их, думаю, совершенно не волнует.

ля Подчуфарова, Подчуфарик, как ласково год назад стали называть спортсменку ее болельщики, таким образом подчеркивая свое особо теплое отношение к юниорке, была включена в олимпийскую биатлонную сборную исключительно волей случая, можно сказать - по несчастью. На замену дисквалифицированной за нарушение допинговых правил Ирины Старых и после того, как стало известно, что заявить по большому счету больше некого.

Запасные в биатлоне, как и в лыжном спорте - отдельная и большей степенью грустная история. Потому что эти люди почти никогда даже не выходят на старт. Ходят по Олимпийской деревне, дышат олимпийским воздухом, а спустя пару-тройку недель покидают ее с ощущением, что что-то очень важное в жизни прошло мимо. Именно так на Играх в Инсбруке дико маялся своим качеством запасного Анатолий Шмигун. Он был в прекрасной форме, как и вся советская сборная, небезосновательно рассчитывал стартовать на Играх в марафоне, но случилось так, что дела на той Олимпиаде у команды пошли на редкость успешно. Сначала Николай Бажуков и Евгений Беляев разыграли золото и серебро на "пятнашке", потом Сергей Савельев стал первым на "тридцатке". В общем, очередь Шмигуна выйти на старт так и не наступила.

Вообще-то это совсем не о лыжах и не о биатлоне. А о Ксении Столбовой, которую я встретила на трибуне "Айсберга" в один из первых дней недели, накануне того, как фигуристы должны были катать короткую программу. Поздравив спортсменку с прекрасным выступлением в командном турнире и заработанной там же золотой медалью, я услышала: "Так у нас с Федей не было никакого другого выхода. Возраст-то поджимает..."

Это было сказано вроде как невзначай. При этом глаза спортсменки светились столь ледяным спокойствием и решимостью, что даже мне стало не по себе: давненько не приходилось видеть такого взгляда у дебютантов. На которых, как водится, всегда мало кто рассчитывает на Играх. Особенно - если на себя не рассчитывают они сами.

Свой 22-й день рождения фигуристка праздновала как раз здесь, в Сочи - накануне командного турнира. После разговора с Ксенией на катке я задумалась как раз о том, что если в 22 года тебе не приходит в голову задуматься о поджимающем возрасте, то в 26 - на следующих Играх - вполне может оказаться так, что поезд твоего олимпийского счастья уже больше никогда не придет туда, где ты его ждешь. Мелькнет хвостом в направлении пьедестала - и скроется из глаз уже навсегда.

Подчуфаровой 22 исполнится в этом году в августе. Биатлон, конечно же, не фигурное катание, хотя, с другой стороны, эта фраза - не более чем стереотип. С точки зрения любого спортсмена Подчуфаровой просто повезло. Дико. Неожиданно. Неважно, о какой дистанции речь. Дело-то совсем не в том, есть у спортсменки шанс на медаль или нет. Гораздо важнее, что есть стопроцентный шанс обратить на себя внимание. И не где-нибудь - на Олимпийских играх.

Ты можешь не выиграть в этом возрасте, но должен быть готов к тому, чтобы вцепиться в свой шанс мертвой хваткой. Как вцепились в него Столбова и Климов. И использовали даже не на сто, а на десять тысяч процентов.

Сильнее всего меня поразил в среду не факт совершенно внезапного серебра российских фигуристов и даже не то, что они поднялись на олимпийский пьедестал, не имея за душой ни единого выступления на более крупных соревнованиях, нежели чемпионат Европы. А рассказ двукратного олимпийского чемпиона Максима Транькова о том, как Федор, сломавший ногу на летнем сборе, просыпался среди ночи по будильнику, чтобы каждые несколько часов принимать лекарство, активизирующее образование костной ткани.

Я не знаю, можно ли воспитать в человеке эти качества. Знаю другое: если их нет, приезжать на Олимпийские игры становится совершенно пустой затеей.