– Полтора года назад, когда Дюамель и Рэдфорд стали бронзовыми призерами чемпионата мира, вы сказали: по своим данным они достаточно лимитированы, чтобы на равных бороться с сильнейшими дуэтами мира. Сейчас же мы видим и прекрасные постановки, и великолепную техническую базу. Чем вы руководствовались, обдумывая стратегию послеолимпийского сезона?

– Когда Меган и Эрик решили, что будут продолжать выступления еще четыре года, мы вместе стали думать, как можно усилить свои позиции. Тройной лутц и четверной выброс – хороший задел для того, чтобы набирать больше баллов за технику. А чтобы росла оценка за компоненты, прежде всего нужны хорошие постановки. В выразительных средствах, как я и говорил, мы действительно лимитированы. Классика моим ребятам не подойдет. И уж тем более – любовная лирика. Нынешняя произвольная программа, на мой взгляд, нам удалась. Ее сильной стороной продолжает оставаться техническая часть. Хотя я никогда не был большим фанатом такого элемента, как четверной выброс.

– Почему?

– Потому что на фигурном катании жизнь не заканчивается. Не хотелось бы, чтобы моя спортсменка по окончании карьеры передвигалась на костылях или в инвалидном кресле.

– Тем не менее, вы включили четверной выброс в программу?

– Да, на этом настояла Меган. Если бы она была тоненькая и хрупкая, не думаю, что я согласился бы – слишком велик риск получить травму. Но Меган – достаточно крепкая спортсменка. К тому же у моих ребят никогда не было столь мощных выбросов, как у Татьяны Волосожар и Максима Транькова или у китайских пар – когда партнерша летит через пол-катка и одному богу известно, чем этот полет может закончиться. До сих пор с ужасом вспоминаю Игры в Турине и четверной выброс, на котором упала китайская спортсменка… Упирался я, кстати, долго. Сказал Меган и Эрику, что не хочу слышать ни о каких четверных, пока не увижу, что все остальные элементы стабильно выполняются на "плюсы". Но когда ребята этого добились, у меня просто не осталось аргументов "против". Хотя я все равно стараюсь свести риск к минимуму. Слежу, например, чтобы они не делали этот выброс более трех раз за тренировку. Усталость нарушает координацию.

– При том, что Дюамэль/Редфорд имеют самую сложную на сегодняшний день программу в мире, вы видите пути для еще большего усложнения?

– Пока об этом думать рановато. В Барселоне ребята исполнили тройной лутц с касанием льда рукой. Зато с выброса Меган впервые выехала безупречно. Напомню, что на канадском этапе она оступилась на приземлении, а в Осаке шлепнулась на живот. То падение получилось, кстати, удачным – обошлось без сильного ушиба. Но впечатление от программы, конечно, смазалось. В целом больших проблем с этим элементом я не вижу. И очень рассчитываю на то, что Меган с Эриком сумеют довести лутц и выброс до такого состояния, когда начнут получать за них большие плюсы.

– Вас удивил прогресс в прошлом сезоне Ксении Столбовой и Федора Климова, столь удачно дебютировавших на Олимпийских играх и чемпионате мира?

– Прежде всего хочу заметить, что они прекрасно катались на протяжении всего сезона. Скорее меня удивляет, что Столбова и Климов до сих пор не включили в произвольную программу тот же тройной лутц. Или хотя бы два разных тройных прыжка. По-моему, они вполне способны это сделать. Возможно, сказывается то, что для них прошлый сезон закончился значительно позже обычного: наверняка было много шоу. Но мы с моими ассистентами все равно настраивались на то, что Столбова и Климов сделают шаг вперед, а не оставят прежний набор элементов, просто поменяв музыку. Усложнять же нашу программу я сейчас точно не стал бы. Иначе есть опасность не "выкатать" ее к чемпионату мира.

– Если бы Волосожар и Траньков катались у вас, что вы им посоветовали бы: уйти из любительского спорта после Сочи или остаться еще на один олимпийский цикл?

– Сложный вопрос. Победа, конечно же, сильно обязывает. Ты можешь блистательно кататься, но если занимаешь при этом второе место – это всегда поражение, психологический удар. Не знаю, насколько Татьяна и Максим мотивированы, в каком состоянии находятся, до какой степени уверены в себе. Мне кажется, им будет очень тяжело соперничать с молодыми. Даже на российском уровне… Знаете, почему мы с Меган и Эриком задумались о том, чтобы поставить тройной лутц уже в короткую программу? Потому что я увидел, как много российских одиночниц делает этот прыжок. И предположил, что какие-то из этих девочек могут вскоре оказаться в парном катании. Пока этого не произошло преимущество на нашей стороне. В короткой программе лутц дает 2-3 балла преимущества. То есть сразу повышаются шансы катать произвольную в последней, сильнейшей группе.

– В это межсезонье большим сюрпризом для многих стал распад второго канадского дуэта – Кирстен Мур-Тауэрс/Дилан Москович. Как и то, что Москович начал кататься с россиянкой Любовью Илюшечкиной…

– Интересно, что когда этого еще не произошло, я разговаривал с Тамарой Москвиной и высказал предположение, что российская федерация фигурного катания вряд ли отпустит в Канаду партнершу такого уровня. Тамара ответила, что вообще не видит в этом проблемы – мол, Люба "не прыгает" и вряд ли когда-нибудь начнет. Но за неделю до финала "Гран-при" Дилан с Любой выступали на соревнованиях и она прекрасно справилась со всеми прыжками… Мне кажется, в России девочки попадают под очень большое тренерское давление и начинают панически бояться сорвать тот или иной элемент. Потому и ошибаются.

На самом деле я был очень расстроен тем, что Мур-Тауэрс и Москович перестали кататься вместе. Они были прекрасными соперниками для Меган и Эрика – эти две пары невольно толкали друг друга вперед. С другой стороны, сейчас для моих спортсменов этот спарринг не так важен. Их начнет толкать вперед победа в финале "Гран-при". Ведь она фактически означает, что Дюамель/Рэдфорд в этом сезоне могут выиграть и чемпионат мира.

– Вы ожидали, что в Барселоне ваши спортсмены станут первыми?

– Надеялся на это. Перед заключительным прокатом Меган и Эрик вдруг стали жаловаться на плохое самочувствие – мол, что-то не в порядке с желудком. И я моментально напомнил: два года назад они пришли с такой же жалобой перед произвольной программой на чемпионате Канады – и в итоге выиграли чемпионский титул. Видимо, так проявляется высокая готовность бороться: чувствуешь себя дерьмово, а катаешься – прекрасно… Меня немножко напрягало, что за две недели до финала Меган и Эрик откровенно плохо выступили в Японии. Да, там была разница во времени и прочие сложности, но… Любой неудачный прокат снижает оценку за компоненты, и потом ее бывает трудно восстановить. Сейчас же с этим все в порядке. Самое ценное, что у ребят появилась новая, другая мотивация. И мне даже не приходится ничего говорить им на эту тему.

– Вы нервничали, когда Меган и Эрик катались в финале?

– Я всегда нервничаю – как только начинается музыка. Как и большинство тренеров. Мы же смотрим прокат совсем другими глазами, потому что досконально знаем все слабые места, проблемные элементы. Знаем, что фигурист выполняет автоматически, а где ему, наоборот, требуется максимальная собранность. Еще я боялся выброса, потому что видел на тренировках, какой восторг вызывало у Меган каждое удачное приземление. Подобные эмоции на соревнованиях очень сбивают. А у нас сразу за выбросом идет довольно сложное вращение, потом прыжковый каскад. Словом, нельзя терять концентрацию ни на секунду. Ну и как тут не нервничать?

– Теперь вам предстоит бороться за четвертый титул чемпионов Канады?

– Да, в конце января. У нас достаточно времени чтобы отдохнуть, отпраздновать Рождество, как это делают все нормальные люди. Понятно, что прыгать выше головы на национальном первенстве не придется: проиграть там кому-либо Дюамэль/Рэдфорд уже не могут, поскольку все прочие пары сложились совсем недавно. А вот потом все будет гораздо интереснее.

– Что именно?

– Если Эрик и Меган удачно сделают четверной выброс и на чемпионате Канады, и на турнире Четырех континентов в феврале, то появятся основания полагать: элемент окончательно "встал" в программу.

– Другими словами, перестал ее ломать?

– Именно. В Японии ведь произошло именно это. Да и в Барселоне, собственно, была одна ошибка – в лутце. На тренировках ее не случалось. Более того, дома мы всегда целиком катаем произвольную на утренней тренировке. И я не устаю повторять: "Если вы способны справиться со всеми элементами в восемь утра, не вижу ни одной причины, чтобы ошибаться днем или вечером".

– Когда ваши спортсмены катаются в шоу, вы ставите перед ними какие-то задачи?

– Четверной выброс там делать точно не нужно. В сценическом свете площадка всегда кажется меньше, и легко потерять ориентировку. Показательные выступления – прекрасная возможность включить в программу новые элементы, взять любую музыку, не слишком заботясь о том, понравится она судьям, или нет. В общем, получать удовольствие от процесса.

– Вы хотите сказать, что учитываете вкусы арбитров при постановке соревновательных программ?

– Скажем так: мы должны отдавать себе отчет в том, что за судейскими столиками сидят люди не самого юного возраста, и лучше не экспериментировать с музыкальным стилем слишком радикально. Публика может устраивать какие угодно овации, но оценки-то ставит не она.

– Возможно, мой вопрос прозвучит не вполне корректно, но я его все-таки задам. Когда Эрик решил официально объявить о своей нетрадиционной ориентации, вы не пытались его отговорить? Не боялись, что это может ударить по имиджу? Все-таки парное катание прежде всего подразумевает отношения мужчины и женщины.

– Эрик пошел на этот шаг не для того, чтобы привлечь к себе внимание. Он считает, что таким образом может помочь большому количеству молодых людей принять себя такими, какие они есть. После того заявления на его почту стали приходить сотни писем со словами благодарности. Ведь в нашем мире действительно непросто жить, если ты – не такой как все… Безусловно, мы с Эриком обсуждали эту тему, прежде чем принять решение. Я сказал: все спортивные титулы и медали забудутся уже через несколько лет после того, как ты перестанешь выступать. Но если хоть один человек скажет, что пример Рэдфорда помог ему состояться в жизни, – значит, и твоя жизнь была не напрасной.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ16.12.2014 19:05