— Как родилась идея написать книгу?

Максим: Нашу личную жизнь с Таней много обсуждали, начали всплывать какие-то обрывочные истории. Друзья посоветовали — напишите книгу, и мы взялись за дело. Таня написала пролог и эпилог, в работе нам помогала наша подруга. Те, кто знает мой характер, поймут, как непросто нам все это далось.

Эта книга в большей степени обо мне, о моей семье. У меня интересная семья — и не только в плане спорта и творчества. Я рассказываю в этой книге о всех своих партнершах, о своем "прекрасном" характере, тренерах, про каждую нашу программу, про каждый костюм. И про то, как мы с Татьяной стали парой не только на льду, но и в жизни. Следующая книга будет про Таню.

— Какая программа в итоге останется самой любимой?

Максим: "Иисус Христос — суперзвезда", это была моя мечта — скатать эту программу. И мечта эта не просто осуществилась, с ней мы стали олимпийскими чемпионами.

Татьяна: Для меня любимой останется "Bring Me to Life" Evanescence. Я мягкий человек, мне ближе лирика, мне ее легче было катать. И конечно, произвольная программа того же сезона "Черный лебедь" — мне хотелось показать себя с разных сторон.

Максим: Когда мы встали в пару, Таня была нашей техникой, я был заточен на артистизм. И эти две программы ее просто перевернули, она играла первую скрипку.

— Раз уж вспомнили о вашей победной олимпийской произвольной программе, не могу не спросить: какова судьба тех желтых штанов, в которых вы выступали? Тогда только ленивый не подначивал вас за выбор костюма.

Максим: Дома, ждут своей судьбы, возможно, места в музее. Я, кстати, совсем недавно впервые за много лет решил почитать комментарии в интернете. Это даже больше не меня касалось, а пары Евгения Тарасова — Владимир Морозов, с которыми я начал работать как тренер. И заметил, что один и тот же пользователь-аноним очень сильно и агрессивно критиковала наши с Таней костюмы. Каждый был "ужасен", а желтые штаны — так "просто кошмар".

Другой бы обиделся, я подумал — как же круто, что спустя столько лет после Игр не перестают говорить о тех желтых штанах. Вряд ли кто вспомнит, кто в чем выступал на той или иной Олимпиаде, а вот их помнят. И китель мой для короткой программы "Маскарад" на музыку Хачатуряна помнят.

Татьяна: В Японии, помню, за нас болели с желтыми флагами в цвет тех самых брюк. А костюм для "Маскарада" сейчас хранится в Олимпийском музее в Лозанне.

Максим: Кстати, те желтые штаны с секретом. С каким — не расскажу. Кажется, я даже придумал название сиквела вышедшей книги — "Секрет желтых штанов".

— Татьяна, Максим, как так произошло, что еще недавно вы сами выступали в парном катании, а сейчас Макс стал тренером Евгении Тарасовой и Владимира Морозова — ведущей спортивной пары, участников Олимпиады-2016?

Максим: Это была не моя инициатива, это был их выбор. Мы работали до этого пару месяцев в самый сложный для них сезон, когда из юниоров Женя и Володя переходили во взрослые. Увидели их как-то с Таней на сборах в Италии — они просто невероятно катались. Смотрели на них и думали — господи, вот они нас подпирать-то будут!

В том сезоне, когда дело к контрольным прокатам подходило, у меня не работало плечо, не успел восстановиться после травмы. А ребята, которые юниорами начинали сезон раньше, за месяц-полтора до контрольных прокатов как в яму попали. Вот тогда я и начал им помогать прийти в более-менее рабочее состояние. Помог выкарабкаться.

— Но сотрудничество вы не продолжили.

Максим: Я тогда уехал на реабилитацию в Мюнхен, плюс к концу того сезона в нашей тренерской команде появился Робин Шолковы. Да и мы с Таней на тот момент еще не определились, что делаем дальше. Так Женя и Володя начали работать с Робином. Мне, может, и было немного обидно, но это — жизнь, так сложилось.

— Как возобновляли отношения?

Максим: У ребят после того, как Нина Михайловна Мозер, наш тренер, перестала работать на катке постоянно, было два варианта: тренер в США или я. Они захотели работать со мной.

— Сразу согласились?

Максим: Нет. Ребята мне сказали о своей готовности работать сразу после выступления с произвольной программой на Олимпиаде в Пхенчхане, но я к тому времени уже начал учиться комментаторскому делу на телевидении, сотрудничал с "Матч ТВ", с Первым каналом. Мне была очень интересна эта работа "в поле", она начала мне приносить удовольствие. Плюс появились хорошие предложения по ледовым шоу.

— И все-таки вы стали к бортику.

Максим: Мы долго совещались с Таней. Ребятам я дал ответ только в мае, спустя три месяца после того разговора. И надо сказать, все это наше сотрудничество как-то спокойно восприняли. И наша команда, и Федерация фигурного катания на коньках.

— Что эта работа для вас значит?

Максим: Это вызов, однозначно. Но мы договорились так — пока работаем один сезон. Если не получится — я, Траньков, плохой тренер, я провалился. Вернусь к прежней работе, они пойдут своей дорогой с кем-то более профессиональным. Без обид. До Олимпиады еще три года, время есть. 

— А если получится?

Максим: А вот если получится, пойдем вместе до Олимпиады в Пекине 2022 года.

— Как это — стоять по другую сторону бортика?

Максим: Я работал тренером в "Ледниковом периоде. Дети", и этот опыт мне очень помог. Поначалу меня просто трясло, просто колотило — волновался больше, чем когда сам катался. Только к четвертому выпуску программы более-менее успокоился — просто я научился говорить с ребятами, почувствовал их.

Понял, что, кому и в какой момент надо сказать, кого похвалить, кого поругать, и все стало иначе. Потом в какой-то момент позже остальных ребят ко мне из группы Татьяны Навки пришел мальчик. Мы провалили с ним две первые программы, к четвертой он выше и порвал всех. Психология.
[b]
— А что с психологией Тарасовой и Морозова?

Максим:[/b] Она пока непредсказуема. Это тот самый случай, когда их сильные стороны являются и их слабыми одновременно. Пока что любой их результат я могу разложить по полочкам. Сначала был провал в короткой программе на последнем чемпионате Европы, но он их подстегнул, отлично прокатали произвольную. Они пока как чаша весов, и моя задача — все это уравновесить.

— С чем эти "весы" выйдут к публике в новом сезоне?

Максим: В постановке короткой программы я участия практически не принимал, она, возможно, заиграет к середине сезона. Она быстрая, трудоемкая, это рок. И я скажу честно — был не в восторге от этой идеи. Но для них это вызов. И мне нужно из Жени делать многогранную спортсменку. Мы пошли по пути нашей с Таней программы 2011/12 годов на музыку Evanescence, когда делали упор именно на современную хореографию. Тогда мы работали с хореографом с Бродвея.

Сейчас все будет зависеть, как они будут физически ее выкатывать — нельзя остановиться, закислиться, надо пролететь и зажечь.

— А произвольная?

Максим: Она мне очень нравится! И я вижу, как они любят ее катать. Это неоклассика, идея — инь и янь, черное и белое. Это не какие-то конкретные люди, это две сущности, которые пытаются контактировать, несмотря на то, что очень разные. В конце они все-таки становятся единым целым.

— А ведь Женя и Володя действительно очень разные.

Максим: Поэтому это — их программа. Они действительно очень разные, им трудно, из-за этого бывают проблемы. Я учу их доверять друг другу, не подводить друг друга, поддерживать, а не требовать. Я соединяю их этой программой, чтобы они сплелись, как эти инь и янь. Постановщик Петр Чернышев проделал хорошую работу, мне очень нравится то, что он сделал, он большой молодец. Также в постановке нам помогал очень креативный молодой хореограф Женя Присяжный.

— На чемпионате Европы в Братиславе сразу после Олимпиады в Сочи вы, Максим, назвали современное фигурное катание "битвой за выживание" из-за травмоопасных элементов. Прошло четыре года, что-то изменилось?

Максим: Я по-прежнему так считаю. Я не против четверного подкрута — Женя и Володя его как раз делают. В данном случае партнер контролирует ситуацию, и случись что — он страхует, он может смягчить ошибку. Но вот выбросы… Тут я категоричен. Пусть одиночники творят невероятное с прыжками в четыре оборота, но они отвечают сами за себя. И летят, кстати, не так высоко, как в парном катании. Я рад, что на сегодняшний день этого практически никто не делает.

— Новшества в судействе на это повлияли?

Максим: Цена ошибки сегодня очень велика, поэтому не думаю, что многие будут рисковать. Это все-таки фигурное катание, оно все-таки должно отвечать и эстетическим задачам. Взять ту же Алену Савченко, которая стала олимпийской чемпионкой после стольких перипетий в своей жизни. Она убрала кауфман (выброс — прим. ТАСС) в 3,5 оборота, с которым не смогла выиграть в Сочи, и взяла красотой. Мы все увидели шедевр, с которым Таня и ее партнер Бруно Массо были на голову всех выше. Алена смогла перевернуть свое сознание, отказаться от "гонки вооружений", и это говорит о ней как о великой спортсменке.

— Раз уж зашла речь об Алене Савченко, я должна спросить Татьяну: как вы смотрели ее выступление в Пхенчхане, как реагировали на победу бывшей соперницы? Вам на лед обратно не захотелось? Ведь в вашей с Максимом паре как раз именно вы не хотели заканчивать карьеру.

Татьяна: Я искренне порадовалась за нее. Я знаю, сколько Алена шла к олимпийской медали. Мой путь в этом отношении был быстрее. Мы обе родились на Украине, вместе тренировались в Германии и очень хорошо общались. Потом было наше соперничество. Наверное, в моей книге я когда-нибудь напишу его подробности.
Конечно, на Играх я болела за наших ребят, за россиян. Но я понимала — это шанс, который Алена, скорее всего, не упустит.

— Вы виделись с Аленой после Игр в Пхенчхане?

Татьяна: Мы виделись на шоу как раз после Пхенчхана. И я увидела произошедшие в ней изменения — Алена расслабилась, в ней появилось удовлетворение, как у человека, пришедшего к своей цели. Мы стали ближе, стали больше общаться, сейчас мы часто переписываемся.

Максим: Сегодня Алена — лучезарный, общительный человек. Но когда соперничали наши пары, это было что-то. Видели бы вы, как мы с Робином Шолковы в раздевалке перед стартом за голову хватались: "Боже мой, ну опять! Ну снова эта борьба!"

— Татьяна, вы тоже сильно изменились.

Татьяна: Я стала мамой, и с вместе с этим изменилось и мое сознание, и мои ценности. Я поняла, насколько важна жизнь вне фигурного катания. Поняла, сколько новых дверей открывается, когда у тебя есть семья. Причем кем бы ты при этом по профессии ни был. Я с четырех лет не видела ничего кроме фигурного катания. Спортсмен — он как лошадь с шорами на глазах. Только главная цель. Только не свернуть по пути к ее достижению.

— А как насчет работы тренером, ведь рано или поздно Анжелика (дочь Волосожар и Транькова — прим. ТАСС) подрастет?

Татьяна: Несколько раз я помогала Максиму с Женей Тарасовой и Володей Морозовым, я всегда на подхвате, могу его заместить. Но тренером я себя не вижу.

Максим: Если я продолжу тренировать Женю и Володю до Игр, через год мне Таню придется привлечь к этой работе. Тандемы всегда хорошо работали — Москвина и Москвин, супруги Великовы. Это всегда работало. И неважно, муж с женой это или нет.

Сейчас Таня здорово помогает нам костюмами, все-таки она женщина. Плюс ко всему Таня помогает мне с моим сложным расписанием, она по образованию спортивный менеджер.

— Максим, может ли работа тренера стать главным делом вашей жизни?

Максим: Нет! Однозначно! Приди ко мне, например, китайцы и скажи: "Подготовь нас, чтобы мы в Пекине в 2022 году выиграть смогли" — нет! Тарасова и Морозов — мои друзья, вот и все. Главное дело в жизни человека — это семья. И ее благополучие. Если для благополучия моей семьи понадобится пойти канализацию копать — я пойду.

[img]https://scontent.fhel3-1.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/40694684_2096269253745790_7229357736528445440_n.jpg?_nc_cat=0&
oh=3dd05a027cbae4325c1a6b84c326f640&oe=5C324064[/img]