— Максим, с какими чувствами вы опять бросаетесь в этот омут?

— Честно говоря, со смешанными. В прошлом году был довольно сложный период. Дети работают много, а наставники работают еще больше. Постоянно нужно генерировать в голове новые идеи, какие-то новые элементы.

Участников в этот раз больше, чем в прошлом году. Поэтому все обещает быть еще сложнее. Но и интереснее в то же время.

— Вместе с одиночниками здесь соревнуются и танцевальные пары. Насколько это тяжело лично для вас, «пáрника»?

— Да, для меня самое сложное, наверное, — работа с танцевальными дуэтами. Потому что это вообще не моя специфика. Если три других наставника являются чемпионами именно в танцах на льду, то я — в парном катании. Это же совсем другая дисциплина. И здесь мне, конечно, тяжелее, чем другим. Но, тем не менее, в прошлом году это не помешало именно моей паре одержать победу (улыбается).

— А вы не пытались предложить, чтобы пары тоже участвовали?

— Я очень хочу, чтобы было представлено и парное катание. Но это ведь самый сложный вид фигурного катания. Вся проблема в возрасте. В парном катании, к сожалению, ребят такого возраста у нас практически нет. Их время приходит гораздо позднее. Девочки начинают заниматься парным где-то в 13—14 лет, а мальчики — только в 15—16. И под возрастной ценз нашей программы они, увы, не подходят.

— Летом прошлого года вы стали тренером Евгении Тарасовой и Владимира Морозова. На том же первенстве планеты-2019 в Японии они стали серебряными призерами. Велика ли разница в работе со взрослыми и юными подопечными?

— Это абсолютно разные, скажем так, ипостаси — детский тренер и тренер сборной России. Конечно же, мне проще быть тренером сборной. Тут разная ответственность. Здесь, пока снимается передача, ты можешь ребят научить каким-то элементам, наставить на какой-то путь. Научить их быть творческими личностями. Что как раз нашу сборную отличает от других, — россияне более артистичные.
“
Наша задача тут — не научить детей прыгать (этим будут заниматься их тренеры), а раскрыть свой потенциал с точки зрения артистизма, актерского мастерства»,
— рассказал Максим Траньков.
Все-таки со взрослыми я больше работаю над технической частью и в то же время отрабатываю какие-то программы. А здесь такой полет для творчества!

— Какие критерии вы предъявляете своим юным подопечным? И что конкретно будете требовать от них в течение всего проекта?

— Основной критерий для меня — раскрепощенность. У многих детей она бывает врожденной, а у других бывает приобретенной — благодаря работе личных хореографов. Для меня, наверное, еще важнее будет артистизм, а не техническая составляющая. В принципе, прошлый сезон это показал — я брал в свою команду не только детей, прыгающих тройные, но и тех, кто просто мне нравился, с точки зрения артистизма.

Еще один критерий — работоспособность. Потому что это не просто две тренировки по часу. Очень большая работа, и детям на самом деле приходится проводить со своими наставниками на льду колоссальное количество времени. Бывало, в прошлом году мы и по шесть часов тренировались. Так что два основных критерия — возможность интерпретировать мои идеи на льду и работоспособность.

— Вы больше тренер-демократ или тренер-диктатор?

— Демократ. Я больше стараюсь научить своих спортсменов, и взрослых, и детей, самостоятельности, творчеству. Всегда прислушиваюсь к идеям, если дети сами их предлагают. Здорово же! И если они хотят раскрыть на льду какой-то образ, это просто замечательно. Ребята сами горят желанием, а ты только помогаешь им.

— Бывали такие чувства, что вы уже набрали в свою команду нужное количество человек, а хочется еще кого-то взять — вон того мальчика или вон ту девочку?

— Очень правильный вопрос!
“
На самом деле хочется взять практически всех, и нам всегда очень сложно кому-то отказывать и нажимать эту дурацкую красную кнопку. Потому что ты можешь помочь всем, но выбрать должен только трех в каждом виде»,
— признался Максим Траньков.
Однако таковы правила. Мы привыкли к тому, что находимся в спорте, где высокие достижения, жесткий отбор и жесткие правила. Не взяли тебя у нас в команды — идешь и тренируешься дальше! Ничего страшного. В следующий раз будет по-другому.

Да, для нас, наставников, самое тяжелое — это отбор. Потому что приходится отказывать, видеть эти слезы. Не так все просто. Но не такие мы уж и жестокие люди, как кажется с экрана (смеется).

— Как вам удается все объяснять им?

— Тоже сложный процесс. Нужно понимать, что это дети. Но понятно, что ни для кого из них отказ не является трагедией. И, как показал прошлый сезон, уже через пять минут после того, как они плакали, не попав в наш проект, дети бегали по всему катку, играли, хохотали, заводили новые знакомства.

Никогда нельзя отчаиваться, потому что кого-то всегда могут вернуть. В первом сезоне были случаи, когда мы возвращали ребят. Если кто-то, например, травмировался. Или после какой-то судейской ошибки. И новый сезон, думаю, исключением не будет…