— После долгого периода работы с одной парой высокого уровня вы уже втянулись в работу с тремя?

— Вполне. Однако с парой Катарина Гербольд – Александр Энберт преимущественно работает мой ученик двукратный олимпийский чемпион Артур Дмитриев. Впрочем, как и с Сабиной Имайкиной – Константином Безматерных. Я подключаюсь лишь тогда, когда надо что-то отшлифовать либо решить какую-либо проблему. Но такая работа мне нравится: дашь задания парам, они делают свое и смотрят при этом, что делают другие. У них появился интерес, заинтересованность, азарт, и это здорово. У меня уже бывало, когда одновременно тренировались две равноценные пары Елена Бечке – Денис Петров, Наталья Мишкутенок – Артур Дмитриев, а также Оксана Казакова – Артур Дмитриев, Елена Бережная – Антон Сихарулидзе. И это было постоянное внутреннее соревнование, в результате которого на двух Олимпиадах 1992 и 1998 годов мои ученики завоевали по два комплекта медалей – золотых и серебряных. Да, и Юко с Сашей стало интереснее. А то один тренер, один хореограф, одна обстановка им уже надоели. Так что в какой-то мере я расширила свою группу намеренно: чтобы создать внутреннюю конкуренцию и разнообразить эмоциональный фон.

— Как между вами и Юко с Сашей, оставшимися, увы, без ожидаемых медалей в Ванкувере, решался вопрос о том, как жить дальше? Кто из вас троих был сильнее мотивирован на Сочи?

— После возвращения из Канады сложилась ситуация, когда Юко с ее травмой — привычным вывихом плеча, и мы с Сашей оказались в разных, скажем так, лодках. Думая о том, что Юко 29 лет, я, конечно же, задавалась вопросом о ее перспективе. Я спрашивала себя: технически она выработалась? Нет. Так, может быть, артистически? Нет. Мне есть, куда с ней идти дальше? Есть. Интересно мне с этой парой работать? Так работа, по существу, только-только начинается, потому что они всего пятый год катаются вместе, и в пару по-настоящему сложились совсем недавно. Но дальнейшему развитию препятствует здоровье Юко. Спрашивать, будет ли она делать операцию, я себе и Саше запретила. Решила так: если Юко пойдет на операцию, это автоматически будет означать, что она хочет кататься дальше. Заставлять ее было бы неправильно. У нее должна быть своя жизнь. Я выбрала лучший вариант – ждать, какой от нее самой будет знак? И вот в апреле у нас организуются показательные выступления в Японии. И тут Юко говорит, что операцию делать будет, но только в Японии. Это был сигнал: пойдем дальше.

— Если бы эта пара Кавагути - Смирнов перестала существовать вы стали бы подыскивать другую партнершу Смирнову?

— Нет. И Гербольд с Энбертом не стала бы брать. Потому что с ними надо было все начинать с нуля. Сейчас Катарина с Сашей, казалось бы, тоже вроде как с нуля идут, но все-таки у них есть четко заданное направление — к Кавагути и Смирнову. Они для Гербольд и Энберта — образец.

— Когда после операции Юко приступила к тренировкам?

— Больше месяца она не каталась вообще. Потом долго тренировалась очень осторожно, имея в виду оперированное плечо. Сейчас Юко восстановилась уже полностью. Новые программы мы составили весной. В прошлом году короткая программа была лирическая – «Лебедь» Сен-Санса. Я подумала, что ребятам надо придать больше мощи и скорости, убедительности и надежности. И тут же в моей голове вынырнула тема «убийственной» в этом плане музыки Рихарда Штрауса «Так говорит Заратустра». У меня на тот момент уже была информация о том, что в качестве музыкального сопровождения наши основные соперники немцы и китайцы выбрали лирические произведения. Мы решили пойти по пути контраста.

— А что вы думаете по поводу вновь созданной пары Татьяна Волосожар – Максим Траньков?

— Думаю, что на эту пару с очень хорошими исходными данными сейчас будет работать вся страна. Они живут и работают под руководством Нины Мозер в Москве. В столице уже давно не было парного катания, а перед Олимпиадой в Сочи обязательно надо иметь чемпионов из Москвы. В Москве большие финансовые потоки, большой персонал — тренерский и административный, ну, и наконец, так называемый административный ресурс. Периферийный Петербург терпели тогда, когда в Москве никого не было. Теперь появилась своя пара, и именно на нее сделают первоочередную ставку.

— Вы перечислили все, кроме исполнительского мастерства.

— Прежде чем увидеть их на чемпионате России, я видела Таню и Максима месяц назад и уже тогда поняла, что с ними занимается хореограф. А исполнительское мастерство уже даже у японки Юко есть. А Таня Волосожар, хотя и выросла в Украине, все равно воспитанница советской школы фигурного катания. У них с Максимом за время их выступлений с другими партнерами Марией Мухортовой и Станиславом Морозовым накоплен огромный международный опыт и завоеван престиж. Они были пятыми-четвертыми в мире уже очень давно, и оба отлично подготовлены технически. В этом плане мы равны. Артистическую сторону наработать очень легко. Так что и здесь мы равны. В конце концов, в нашем соперничестве на первый план выйдет психологическая надежность. Но еще есть такое понятие — административная поддержка… Однако я в Москву не поеду.

— А вам предлагали их тренировать?

— Да. Но у меня уже был неудачный опыт совместной работы с Максимом. У Олега Васильева, с которым он потом долго тренировался в паре с Марией Мухортовой, Траньков находился, так скажем, под гнетом – и штрафов, и прочих наказаний. Сейчас гнета над ним нет, он, по натуре человек творческий, психологически освободился и, как я понимаю, теперь уже он — главный. Нина Мозер, полагаю, на него не давит, и дело пошло. Да, и у Тани Волосожар хороший характер. Плюс деньги у ребят появились, машины, квартиры им сняли…

— А что всему этому можете противопоставить вы?

— Только голову. Другими словами, какие-то нестандартные ходы.

— Юко Кавагути – Александр Смирнов уже проиграли здесь москвичам короткую программу. Вдруг и после произвольной вечером в понедельник они не смогут в четвертый раз подряд защитить свой титул чемпионов России? Вкупе с неудачей на Играх, где они стали лишь четвертыми, это будет уже второй за год удар по их самолюбию…

— Так или иначе, они попадут и на чемпионат Европы, и на чемпионат мира. С их психикой ничего не случится. Проиграли же они в прошлом году в финале Гран-при Мухортовой и Транькову? Я уже тогда подумала, что на чемпионате России их поменяют местами и первой парой сделают Мухортову — Транькова. Короткую программу и на чемпионате России прошлого года мои ребята им проиграли, а потом, р-раз, начали кататься и выиграли без вопросов. Сейчас было бы самым правильным дать возможность всем фигуристам получить те оценки, которые они заслуживают. А выбирать первую пару пока рано, ведь столько еще может поменяться…

— В чем главное различие между вашей парой образца прошлого и нынешнего годов?

— Они стали более солидными, уверенными в себе и раскрепощенными. Работу свою делают, я бы сказала, степенно, без суеты и сомнений.

— А четверной выброс в их исполнении мы увидим?

— Здесь — нет. И на чемпионате Европы в Берне тоже. Травма Юко произошла из-за падения, поэтому, чтобы не вызвать рецидива, мы побережемся. Но четверной выброс нам в свое время очень здорово помог. Когда ребята были начинающей парой, о них никто бы не писал и не говорил, если бы у них не было этой, скажем так, фишки.

— Фишку требуется заменить?

— Я бы вопрос сформулировала иначе: как вырваться на новый уровень? Теперь наша «фишка» — это целый пакет разного рода технических и артистических умений. Но прогресс не остановить, поэтому неизбежно встанет вопрос – а чем брать дальше? Сверхартистичность и сверхтехничность придумать сложно. Значит, повышение мастерства пойдет в направлении, где можно сосчитать. Например, в уровнях сложности.

— Если Кавагути – Смирнов поймут, что не они первая пара России, их это положение устроит или они завершат карьеру до Сочи?

— Мы все в группе люди деловые, настырные, и у нас не бывает плохого настроения.

Ребятам нравится не только занимать места, но и кататься, и делать новые программы. Юко мне по секрету сказала, что Саша недавно предложил: давай, дескать, еще лет восемь покатаемся? И еще я очень хорошо знаю, что Олимпийские игры – это совсем другие соревнования, нежели чемпионаты мира, Европы, России, и стопроцентно предсказать их исход невозможно.

— Какого результата вы ждете от Катарины Гербольд и Александра Энберта? В короткой программе они выглядели великолепно и заняли четвертое место.

— Ребята могут развиваться в духе Белоусовой-Протопопова. И если бы Катарина, бывшая одиночница, научилась стабильно делать элементы, они могли бы выигрывать за счет просто красоты и просто сложности. Такой красивой пары, как Катя и Саша, сейчас в мире нет.

- Как вы оцените готовность своих подопечных к чемпионату мира на данный момент?

- Знаете, в таких случаях я всегда говорю – перед чемпионатом мира готовы все. А когда он заканчивается, начинаем искать причины, почему не получилось то или это. Поэтому давайте дождемся самих соревнований.

- Трагические события в Японии в большей степени видимо коснулись именно вашей пары – ведь Юко Кавагути родом из Страны восходящего солнца.

- Эта катастрофа задела не только тех, чьи родители и родственники, как у Юки  находятся в Японии. У меня до сих пор перед глазами картины, связанные с последствиями цунами и землетрясений в этой стране. Помним,  мы и что происходило в свое время у нас в Чернобыле. Поэтому когда знаешь, что вскоре мы будем выступать на чемпионате мира в нашей столице, кататься под красивую музыку в красивых одеждах в прекрасном дворце, кощунственно думать о каких-то своих трудностях.

- С учетом того, что чемпионат мира сдвинут по срокам, труднее удерживать ребят на пике физической или психологической формы?

- У нас есть такой прием – вывести спортсменов с пика формы, а потом – вернуть. Удерживать же их в этом состоянии очень сложно, да, собственно и не нужно. Это может привести к истощению как физическому, так и нервному. Поэтому, повторюсь, мы попытаемся "спуститься" и "подняться".

- Подозреваю, что это не так-то просто.

- Сложно, конечно. Но с другой стороны, ранее в календаре стоял так называемый командный чемпионат мира. Поэтому мысленно мы были готовы к тому, что после личного чемпионата мира, если бы он проходил в первоначальные сроки, надо было бы "спуститься", а потом "подняться" к новым соревнованиям. И потом жизнь в любом случае каждый день подкидывает такие вещи, которые заставляют вносить в тренировочный процесс те или иные изменения. Иными словами – мы уже научены быть начеку и соотносится с жизненными колебаниями.   

- На домашнем льду на ваш взгляд выступать сложнее или легче?

- Конечно сложнее. Надо ведь всем родственникам, знакомым, приятелям и так далее помочь с билетами. А потом – и это самое главное – их эти билеты еще и развести. Иначе получается, что ты практически уже идешь на старт, а тебе – звонок: я тут в пробке задерживаюсь, подождите меня, пожалуйста. И куда, скажите, в этот момент мчаться. Впрочем, для домашних соревнований это вполне обычная и даже стандартная ситуация.

- Что скажете по поводу соперников вашей пары?

- Они – те же самые.

- Кому нынешняя ситуация на руку – фаворитам или их преследователям?

- Это  – неизвестно. Многое зависит от того, кто чем занимался в этот период. Кто-то мог растерять форму, кто-то ее наоборот подтянуть. И потом уже в Москве кто-то, возможно, будет заниматься проблемой доставания билетов, а кто-то справляться с акклиматизацией. Одним словом, у каждого свои сложности. Кто лучше справится с этим комплексом обстоятельств, влияющих на человека, тот и окажется выше. К слову у нас – сразу три человека. Партнер, партнерша, а третий – наша команда в целом. Ну а результат этого влияния обстоятельств увидим на табло.

- Ваша пара Кавагути – Смирнов на двух последних чемпионатах мира становились третьими. Оцениваете этот факт, как хорошую стартовую площадку или знак того, что фигуристов не пускают выше?

- Мы не любители пожаловаться на судьбу – мол, нас не пускают, засуживают. Куда тебя поставили арбитры – то ты на данный момент и заслужил. И потом жизнь научила, что для развития событий всегда есть несколько вариантов. Первый – остаться. Второй – подняться. Третий – опуститься. Ну и четвертый – вообще не участвовать в соревнованиях. При этом я придерживаюсь принципа - готовиться надо к лучшему, не делать трагедии из худшего, а если ничего не изменилось – довольствоваться тем, что есть.

- Не за горами уже и домашняя Олимпиада в Сочи. Вы уже держите ее в голове?

- Как только я услышала, что Сочи выбрали местом проведения Олимпиады, я сразу сказала себе – ближайшие четыре года буду работать. И теперь голова работает именно в этом направлении. Тем более что мы готовим к Играм сразу две пары – помимо Кавагути-Смирнов, это Катарина Геобольдт –  Александр Энберт.

– Саша тоже реагировал очень эмоционально, – признается Тамара Николаевна. – Говорить об этом подробнее не буду, просто потому, что уже не могу… События в Японии ребят потрясли. А могло ли быть иначе? Природные катаклизмы были и будут, к сожалению. Природа не подстраивает свои действия под чемпионаты мира.

– Я слышала, что в какой-то момент, когда было непонятно, состоится чемпионат мира или нет, вы просто взяли и пошли все вместе в театр.

– Мы и в театр ходили, и на фестиваль балета, и в ресторан. Использовали любую возможность выскочить куда-то и отвлечься.

– Но форму из-за переноса чемпионата на месяц пришлось сбрасывать и набирать заново.

– Да, и рестораны в таких случаях незаменимы (смеется)… Превосходное средство. Очень рекомендую.

– Вы, естественно, для себя проанализировали, почему Юко и Саша проиграли на чемпионате Европы немцам Савченко и Шолковы. Поделитесь?

– В моем тренерском блокноте после каждого проката и уж тем более крупного турнира – несколько страниц подробных записей. Если сейчас попробовать изложить их в двух словах, то получится следующее: причины поражения заключались в отсутствии стабильности на предыдущих стартах, в том, что на предыдущих выступлениях не было надежного катания…

– Это оказывает решающее влияние на оценки?

– Естественно.

– Можно ли кардинально что-то изменить в плане стабильности у далеко не юной пары?

– О, когда я заканчивала кататься, мне было 29 лет. И меня называли глубокой старухой. Возраст фигуристов измеряется не паспортом, а опытом. Тем временем, которое они провели в большом спорте. До того, как встать в пару с Юко, Саша катался на юниорском уровне с Васильевой. А Юко до Саши успела побывать на чемпионате мира, где осталась то ли 12-й, то ли 13-й… Так что паре Кавагути – Смирнов немногим меньше пяти лет. А парой в том смысле слова, который вкладываю в это понятие лично я, они стали для меня лишь в этом году.

– И даже не в прошлом, олимпийском?

– Именно в этом. Когда у них наконец полностью соединились техника и артистизм. Так почему бы нам не продолжать работать над стабильностью и не добиваться этого?! Это даже легче удается со зрелыми людьми, получившими образование, ощущающими себя личностями, успевшими избавиться от юношеского максимализма…

– Существует мнение, что Кавагути и Смирнов на чемпионате Европы пострадали от собственной закрепощенности. Ребята там действительно катались с каменными лицами?

– Вы мне приводите чье-то частное мнение?

– Да.

– Я выслушала за годы работы со Смирновым и Кавагути достаточно много частных мнений. Вплоть до того, что это – вообще не пара. Но прислушиваться я предпочитаю к судейским оценкам. Согласитесь, это по крайней мере логично.

– Ну а все-таки что было записано после Берна в вашем блокноте? Вы вносили радикальные изменения в программы?

– Мы их постоянно вносим, все время идет процесс совершенствования. Тренер никогда не доволен. Доволен только когда пара стоит на пьедестале…

А что до моих записей… Так… «Первое. Убрать перебежку перед прыжком. Второе. Изменить направление перед двойным акселем. Третье. Убрать «козлик» после прыжка. Поменять положение рук после «тройки» перед выбросом. Поменять финальную позу в произвольной программе».

Да, и, кстати, для короткой программы мы придумали и заказали новые костюмы. Сшили Саше для произвольной новую рубашку…

– Зачем?

– Да мы большую часть года катались в одних и тех же костюмах. Сколько можно? Мы что, бедные?!

– От российских биатлонистов на домашнем чемпионате мира все ждали триумфа, но в итоге ни одного золота. Не опасаетесь, что и фигуристы не выдержат давления?
– Стараюсь регулировать степень внимания к моим ученикам. Сейчас не следует увлекаться интервью и съемками, нужно постараться оградить спортсменов от чрезмерного внимания к их персонам.

– На подготовке к чемпионату сказался перенос сроков и изменение места проведения соревнований?
– Ситуация, конечно, нестандартная, но такое случалось и в других видах спорта, и в повседневной жизни. Конечно, потребовалась корректировка тренировочного процесса, но этим наша жизнь и интересна.

На чемпионатах мира и Олимпиадах побеждают те, кто умеет контролировать свои нервы.

Тренеры вкладывают в спортсменов максимум возможного, но на выходе получается некий «черный ящик», внутрь которого нет доступа. Что в «черном ящике», мы увидим во время прокатов на чемпионате мира.

– Долгое время в сборной России доминировали спортивные пары из Санкт-Петербурга. Сейчас на роль лидеров претендуют москвичи Татьяна Волосожар и Максим Траньков…
– Я смотрю на это абсолютно спокойно. Когда-то советское фигурное катание на чемпионатах мира представляли только столичные спортсмены. Потом потихоньку тогда еще ленинградцы протиснулись в сборную и заняли там лидирующие позиции.

Для развития российского фигурного катания здорово, что в сборной представлены разные школы – московская, питерская, пермская.

Конечно, как тренеру пары Кавагути – Смирнов мне хочется видеть на первых ролях своих учеников. Хочется, чтобы на них была сделана ставка. Только опытные и радеющие об интересах страны руководители федерации заинтересованы и в конкуренции, и в появлении новых лидеров.

– По сравнению с чемпионатом Европы в Берне в программы Кавагути и Смирнова внесены изменения?
– Мы постоянно работаем над совершенствованием программ. Анализируем замечания и шлифуем все, от проката до улыбок в «зоне слез и поцелуев».

– Одним спортсменам перед ответственными стартами требуются уединение и покой, другим – общение, чтобы заглушить тревожные думы. К какому типу относятся Юко и Александр?
– Юко – девушка общительная, а Саша больше склонен к уединению. Он не замыкается в себе, но стиль поведения наших некоторых звезд шоу-бизнеса ему не по душе. Он не рвется раздавать интервью налево и направо, а предпочитает сосредоточиться на подготовке к соревнованиям.

В целом у ребят хорошая пропорция экстравертности и интравертности.

– Запасными в сборной России на этом чемпионате значатся Катарина Гербольдт и Александр Энберт, которых вы поставили в пару. Они готовились к ЧМ-2011?
– Первые запасные всегда должны готовиться.

– События в Японии как-то сказались на отношении Юко к тренировкам?
– Я учитывала этот момент при организации тренировочного процесса. Старалась оградить Юко от любого негатива, прежде всего от назойливого внимания прессы.

- Тамара Николаевна, ранней весной, перед юбилеем Алексея Николаевича Мишина, вы сказали: ученики - это то, что держит вас уже сорок с лишним лет на катке, заставляет приходить каждый день в одни и те же стены и что для вас они не Маша, Ваня или Петя, а именно так - ученики...

- Ученики - это дети чужих родителей. А у нас же тоже есть дети. Свои. И кто-то их сейчас учит. Я 15 лет работала в институте преподавателем, вот и у меня как-то уже вжилось, что я к ученикам отношусь по большому счету как учитель, который их образовывает, воспитывает, наставляет и проводит с ними очень большую часть жизни. И хочется, чтобы эта жизнь была счастливая, веселая, приносящая удовольствие. Поэтому так к ним и относишься. Они - ученики, которые в конце концов становятся коллегами. С которыми хочется общаться на одном языке. Ну а главное, конечно, чтобы они выходили в жизнь сложившимися личностями.

- Некоторые говорят: тренер должен быть немножко влюблен в своего ученика. Как вы к этому постулату относитесь?

- Может быть, в этом есть доля истины. Когда ты растишь ученика, ты как бы пишешь картину. Или, если представить себя скульптором, формируешь скульптуру. Что касается меня, то я... (задумывается) всю свою молодежь... ну, любить, наверное, не люблю, но отношусь ко всем очень уважительно. Потом, ученики - это же тот инструмент, через который я свою мотивацию занятий тренерством в спорте доношу до зрителя. Они показывают мою работу. Если работа сделана мной хорошо, то ученики достойно ее представляют.

- Со временем ваши отношения с учениками меняются?

- Меняются. Когда ты становишься старше, ты умудрен опытом, у тебя меняются жизненные ценности. И ты начинаешь относиться к ученикам менее мелочно, что ли. Ну, например, опоздал он на тренировку. И я думаю: ну, 18 лет человеку. Что он делал накануне вечером? На какие-нибудь "Алые паруса" ходил. И так далее, и так далее. Во сколько встал? За час до начала тренировки. Но здесь возникает дилемма: ведь надо одновременно и не показывать своей снисходительности, и в то же время не сводить совместную работу к сплошным замечаниям. Не только в плане опозданий. Невозможно же говорить постоянно: вот, не так сделал, руку не довел...

- И как она решается?

- Очень просто. Можно сказать: ах, ты такой-сякой, не сделал, не довел! А можно так: ой, как ты вовремя подстроился под партнершу! Я его, с одной стороны, похвалила - но с другой, он понял, что раз ему пришлось подстраиваться, значит, до этого его действие было неправильным. То есть, я нахожу такие приемы, чтобы учеников не обижать, не командовать в стиле "я - начальник, ты - дурак", а ставить их на один уровень со мной. И тогда они понимают, что их уважают, но в то же время учат, выдвигают требования и так далее. Некоторые в работе все равно обижаются. Но я тогда с ними разговариваю. Говорю: ладно, будешь ты от меня слышать одни и те же слова, какой ты молодец, все сделал хорошо. И какая от этого будет польза? Ты в этом деле новичок? Новичок. Какое у тебя спортивное звание? Пока никакого. Тренер ты какого уровня? Никакого. Зачем же ты ко мне пришел? За знаниями. Я должна тебя всему научить. Поэтому не принимай мои замечания как какое-то наказание или обвинения, а послушай. Сделай то, что я говорю - а потом посмотрим, что получится.

- В какой момент пришло осознание того, что надо себя вести с учениками именно так?

РИА Новости. Рудольф Кучеров | Купить иллюстрацию
Чемпионы СССР 1969 г. в парном катании на льду Тамара Москвина (слева) и Алексей Мишин (справа) выступают на 33-м чемпионате СССР по фигурному катанию.
- Постепенно. С опытом. Поняла, что если все время учеников ругать, они будут чувствовать себя униженными. При этом возвышать нужно тоже с умом - чтобы не страдал процесс обучения. В результате я сформулировала суть своей методики для себя так: мне надо учить спортсмена, не вызывая у него негативных эмоций. И постоянно иметь в виду, что в паре - двое. Например, допускает партнер ошибку на поддержке. При девочке я не могу ему делать замечание, потому что в следующий раз, например, она может сама сказать: вот, он опять не так делает. Мне этого не надо. Я отведу мальчика в сторону - и объясню ему ошибку отдельно. Вот это и есть маленькие, но очень важные приемы в работе.

- Я читал, что вы определяли суть тренерства просто как достаточно стандартизированный отработанный набор методик, позволяющих провести спортсмена из точки "А" в точку "Б". Есть ли в этом наборе место импровизации?

- Есть, и импровизировать приходится все время. Во-первых, люди все разные. Во-вторых, мне нужно постоянно поддерживать у ребят интерес к тому, что они делают, а одними и теми же словами этого не добьешься. Как в жизни. Вы же вряд ли пойдете второй раз на концерт, на который уже ходили. Так и ученик подумает: я это уже слышал. Если у спортсмена что-то не получается, мне постоянно приходится находить новые способы, как объяснить ему, что не так. Какие-то ориентиры придумывать на катке, в пространстве...

-Тем не менее, особо выдающуюся музыку можно слушать бесконечно. Может быть, и в тренерстве есть универсальные приемы?

- Есть универсальные принципы. Дисциплина. Работоспособность. Хороший эмоциональный фон в коллективе, чтобы ребята стремились приходить на занятия. Постоянный поиск новых целей, которые перед спортсменами ставятся.

- Вот это, мне кажется, самое сложное. Если в советские времена с целями было, в основном, все понятно, то чем теперь спортсменов мотивировать?

- Если вы намекаете на заграничные поездки, премии или что-то подобное - то мы никогда об этом не думали. Да, мы знали: хорошо выступим - что-то получим. Но главной мотивацией это никогда не было. Не говорили мы друг другу: давай, например, поедем вместо Чехословакии в какую-нибудь капстрану. В Америку или в Канаду. Нет, мы говорили: надо ехать в Чехословакию, потому что здесь лететь ближе, с акклиматизацией справиться легче. Конечно, по сравнению с другими людьми, которые никуда никогда не выезжали, у нас была, можно сказать, такая привилегия. Но мы для начала объехали весь Советский Союз. Были в разных городах, видели, как там люди живут. И сейчас мы с ребятами никогда не говорим: поедем на соревнования в Китай, чтобы там дешево вещами затовариться. Нет, если у нас есть выбор, в каких турнирах, этапах Гран-при участвовать, мы говорим: первое, надо выбрать Россию. Для своих надо выступать, тем более в преддверии Олимпиады. Потом стараемся выбрать более ближние варианты, чтобы не было проблемы акклиматизации. Конечно, нам интересно съездить в Лос-Анджелес. Но нам это невыгодно. Организму это вредно.

- И даже призовые для спортсменов не мотивация?

- Да они даже не знают, какие там эти призовые. Вот сейчас вышел документ ISU о призовых - мы его даже не читаем. Когда настанет пора их получать, мы их получим, никто никуда их не денет. И потом, знаете, в России очень легко заработать деньги куда большие, чем получают лучшие фигуристы. Достаточно просто встать в торговый ларек.

- Тогда что важно, если не деньги: и для вас, и для спортсменов?

- Любовь к тому делу, которое мы делаем. Желание поставить интересные программы. Любовь к самому процессу: планированию, тренировкам. Именно это главная мотивация - удовольствие от процесса выведения спортсменов на уровень сильнейших в мире. Спортсменов разных, дисциплинированных и шалопаев, тех, кто опаздывает и приходит вовремя. Психологические устойчивых и неустойчивых. Подобрать к каждому ключик - это же очень интересно. Вот в чем мотивация! И вовсе не стремление добиться результата, что-то там выиграть.

- Тамара Николаевна, переходы спортсменов от тренера к тренеру - одна из самых сложных сторон фигурного катания. Очень часто этот процесс сопровождается и скандалами, и ссорами...

- Моя позиция по этому вопросу с самого начала работы тренером была очень простая. Вот есть преподаватель в школе. Он работает с учениками четвертого класса. Когда они заканчивают четвертый класс, куда они идут?

- В пятый класс.

- Правильно. К другому преподавателю. После этого совсем другие преподаватели учат их в университетах и институтах. Так вот, разве все эти преподаватели воспринимают переходы учеников из класса в класс как какую-то подлость или предательство? Нет, это процесс развития человека. Точно так же и в спорте: спортсмену необходимо получить знания и умения. Вот он и идет по карьерной лестнице: сначала с ним работает один тренер, потом другой, потом третий. Учит его разным вещам: сначала простым, потом сложным. Потом, действительно бывают ситуации, когда у спортсмена не складываются отношения с тренером - и он уходит. Так в жизни аналогичных историй масса: ну, не нравится, например, родителям, как работают с их ребенком в одной школе. Они берут и переводят его в другую школу - что тут такого? Поэтому я себе очень давно сказала: Тамара, никогда не относись к своим ученикам как к рабам, которые должны с тобой быть до гроба. Они будут с тобой работать, пока им с тобой интересно. Пока родители видят, что с их детьми занимаются и идет положительная динамика отношений. Если они захотят уйти, они вправе это сделать. И такое восприятие этого вопроса мне всегда очень помогало. Когда ко мне приходят новые ученики, я с ними сразу договариваюсь: ребята, когда вам здесь перестанет нравиться, приходите, приносите бутылку шампанского, букет цветов, говорите: Тамара Николаевна, спасибо - и до свидания. И я вам пожелаю дальнейших успехов.

- И никаких мучений, угрызений, волнений?

- Никаких. Я никогда ни с кем не подписываю контрактов, что мы с вами работаем такой-то срок. Этого не нужно. Если им со мной некомфортно, то и мне с ними становится некомфортно. Лучше пусть они пойдут туда, где им будет интереснее, где они будут получать удовольствие. На их место придут другие ученики - это же моя работа, мое предназначение. У меня были случаи, когда моих учеников приглашали другие тренеры. И я знала об этом. Но никогда не волновалась, потому что если человек захочет уйти - он уйдет. Поэтому я никогда не возражала против того, чтобы ребята могли съездить на то место, куда их звали, посмотреть, что там и как - и принять решение. И ничего в наших отношениях, если ребята оставались у меня, из-за этого не менялось. Но были случаи, когда я сама, когда чувствовала, что не получается контакта с учениками, решала: не буду портить жизнь и свою нервную систему, лучше пусть люди найдут более комфортное место. И я так организовывала, чтобы людей приглашали и они переходили в другие места. Но только так, чтобы не было никакого конфликта. Разочарование от того, что что-то не получилось, если честно, я чувствовала. Но все равно говорила себе: Тамара, будь реалистична, у них с тобой не было контакта. Нельзя же забывать вот о чем: я тренер государственный. Мне государство платит за то, что я учу людей фигурному катанию. Чтобы этот процесс был плодотворным, он должен приносить удовольствие и мне, и ученикам. Значит, я должна объективно оценивать ситуации, когда этого удовольствия нет.

- Удивительно, вы мыслите прагматично в таких ситуациях, когда другие рвали бы на себе волосы и впадали бы в депрессии.

- Ну, я же тоже прошла в свое время через разные моменты. Меня тоже родители переводили от одних преподавателей к другим. Я тоже в свое время занималась фигурным катанием у Ивана Ивановича Богоявленского - и когда он ушел работать из одной организации в другую, я за ним не пошла, потому что хотела остаться, во-первых, в той школе, где мне нравилось, а во-вторых, знала, что туда придет новый молодой тренер, который только что закончил свою спортивную карьеру - Игорь Борисович Москвин. Наконец, от чего рвать волосы, если я знаю, что спортсмен уходит к тренеру, который тоже является преподавателем нашего города. Если не города - нашей страны. Да пусть нашего мира! Главное же в том, что фигуристы хотят совершенствоваться. И у них должна быть возможность это делать. А моя задача - всеми силами создать спортсменам такую обстановку, чтобы им не захотелось уходить. Какими силами? Интересом занятий, мотивацией, выполнением их желаний. Не моих, а их желаний. Если все это получится, то будет и результат - и никто уходить никуда не захочет.

– Тамара Николаевна, считается, что даже самый опытный специалист никогда не останавливается в процессе самосовершенствования…

– Конечно! Мне один мой бывший ученик, который, правда, в последнее время в некоторых моментах иногда относится ко мне не очень адекватно, недавно мне сказал: что меня поражает – это то, что вы до сих пор учитесь. И я действительно все время учусь, потому что останавливаться и считать, что ты все познал, нельзя. Я никогда не стесняюсь попросить кого-то высказать свое мнение. Меня интересует, что обо мне и о моей работе пишут в интернете. Я читаю всю критику в форумах, блогах и очень часто вижу там что-то такое, что заставляет меня сказать себе: опа – а ведь, пожалуй, люди правы. Или если не правы, бывает, то думаю: но ведь они не знают подоплеки. А до подоплеки никому никакого дела нет. Они видят только факт. Значит, этот факт мне надо устранить. Переделать.

– Удивительно слышать про ваши увлечения форумами, особенно с учетом того, что многие вообще как огня их боятся, не дай бог прочитают в свой адрес что-нибудь резкое.

– Ну не увлекаюсь я ими, конечно. Так, читаю кое-что и иногда. Но мне очень важно знать, что народ думает. Может быть, не в том направлении я работаю. Так что да – учиться надо просто до упора. И адекватно оценивать действительность. Вот, например, Юко с Сашей заняли на чемпионате мира четвертое место.

– И кого вы при этом вините?

– Только себя. Даже если ошибку допустил спортсмен.

– Но, извините, какова ваша вина в том, что Смирнов упал на дорожке шагов? Он сто раз ее проедет и не качнется.

– Объясняю. Это была танцевальная позиция, для парников непривычная. Сделали мы такую дорожку для того, чтобы получить дополнительный уровень. И недостаточно ее отработали. Недостаточно. Надо было еще больше тренировать эту дорожку, чтобы он в "замотке", выполнив все сложные элементы, не расслабился на этом. Этого я не предусмотрела… А потом, хорошо – я его обвиню. Дальше-то что? У меня что, задача себя обелить, сказать, что вот, я, тренер четырех олимпийских чемпионов, такая крутая, а спортсмен плохой? Нет, у меня задача – подготовить пару. А пара упала на ровном месте, и все это видели. Знаете, я умею на себя смотреть со стороны. Не на всех свысока, а на себя со стороны. И сказать: да, здесь ты недоработала. А почивать на лаврах можно только на пенсии.

– У вас не бывает обид на руководство, которое, уважая вашу самокритику и понимая, что ваша мотивация в работе – это не достижение результата, а получение удовольствия от процесса, все-таки ставит задачи выиграть столько-то медалей?

– Ну, в Федерации, во-первых, меня действительно понимают, но отчитываются-то они не ходом моего процесса, им нужен результат. Как у каждой организации, как у завода, изготавливающего какие-нибудь детали: результат, оформленный в цифру, в галочку, в место. Поэтому и я их понимаю. Мне же, кстати, все эти олимпийские медали учеников ничего не дают. Кроме, может быть, самого главного - уважения людей. Я совсем недавно это начала понимать. Раньше думала: да кто я такая, тренер, по сравнению с Нобелевским лауреатом, например? Или директором крупного предприятия, известным политиком? Так, тренеришко, который учит мальчика с девочкой за руки держаться. Но сейчас я осознала, что за моей работой следят миллионы людей. Которые переживают за нас, обсуждают нас, живут нами. Вот осознание этой значимости заставляет меня быть более ответственной и тщательной в работе. Люди по-разному получают удовольствие. Кто-то от нового бриллиантового кольца, кто-то от прочитанной книги, кто-то от езды на хорошей машине – а кто-то от того, что смотрит соревнования по фигурному катанию. Вот я и есть создатель, производитель этого удовольствия под названием фигурное катание. И каждый тренер это должен осознавать.

– Здорово сказано.

– Производитель. Или, как сейчас принято говорить, продюсер. В одном лице я тренер, руководитель подготовки, психолог, распорядитель… В общем, все вместе – организатор. Я люблю русские слова. Так вот, кто является хорошим организатором – тот и является хорошим тренером.

– Из года в год вы ставите яркие, запоминающиеся программы. Насколько трудно найти какую-нибудь новую, необычную музыку, насколько часто вы идете на эксперименты?

– Иду, только предварительно поняв, какова будет реакция на мои эксперименты. Допустим, сделаю я что-то необычное – а публика не отреагирует. Потому что это будет что-то слишком непривычное или эксцентричное. Или судьи поставят не те оценки. И получится, что от моего желания уйти от той музыки, которая на слуху, спортсмены пострадают. Я тогда думаю: ну, хорошо, все напишут: ах, Москвина – экспериментатор, молодец! А что мы-то от этого эксперимента получим? Я не хочу ставить своих спортсменов в невыгодное положение по сравнению с другими. Потом, еще такой момент: публика ведь постоянно меняется. Мы работаем, стареем, а зрители приходят на трибуны все новые и новые. Так может быть для них тот же Рахманинов прозвучит свежо? Это мы к Рахманинову за 40 лет привыкли. А они-то нет!

– Вспоминаю я Юлию Обертас и Сергея Славнова и думаю: вот уж где вы экспериментировали, так экспериментировали!

– Так они же мелкие были. Я же не могла из них делать Белоусову и Протопопова, да? У Обертас и Славнова были свои интересные стороны. Которые я и развивала. Но они, к сожалению, пришли ко мне с определенным менталитетом, который мешал им до конца доверяться мне. И они ушли, когда я взяла в группу Мухортову и Транькова, чтобы организовать спарринг-партнерство, как я всегда это делала. Но Обертас и Славнов приревновали, подумали, я собираюсь их "разменять". А на самом деле они мне всегда очень нравились. У меня был азарт, когда я с ними работала. И все говорили вокруг: какая интересная пара, какие у них элементы. Они же пришли ко мне и заявили: мы чувствуем, что вы не получаете удовольствия в работе с нами. Кто же вам это сказал, думаю…

– Уговаривали остаться?

– Нет. Я же вам сказала: со всеми одна и та же договоренность. Захотели уйти – шампанское, цветы и до свидания. Здесь, правда, не было шампанского и цветов. Так, побеседовали полчаса… Но я им сразу сказала: ребята, удерживать вас не собираюсь.

– А для себя какие-то выводы сделали?

– Да нет, пожалуй. Это просто был еще один этап в том же процессе самообучения. К тому же, какие мне было делать в отношении себя выводы? Обертас и Славнов пришли ко мне сформировавшимися людьми. Что, мне надо было ругать их предыдущих тренеров, говорить, вот, они чему-то вас не так научили? Я этого никогда не делаю. Никогда вообще не сравниваю свою работу с работой предыдущих тренеров и не акцентирую в общении с учениками на этом внимание. Если только в положительную для предшественников сторону: говорю, как здорово тебя научили выполнять этот элемент.

– Не это ли как раз то, о чем вы уже сказали: образно говоря, первый тренер учит одному, второй – другому, а вы – третьему? Пятый класс, шестой, седьмой?

– Конечно, оно. Более того, скажу вам так, опять же, образно: многие тренеры, обучающие спортсмена в пятом классе, делают свою конкретную работу лучше, чем эту же работу выполнил бы тренер, к которому спортсмен переходит в седьмом классе. Поэтому, когда ко мне иногда приходят дети и просят меня с ними заниматься, я им отвечаю: знаете, вам надо пойти к начальному тренеру. Они вас научат намного лучше, чем я.

– Так и говорите?

– Так и говорю. Или, например, когда не могу взять спортсменов по другим причинам, тоже поступаю честно и не беру.

– Кого имеете в виду?

– Тотьмянину и Маринина, например. Они же ко мне три года пытались перейти. Но я их все равно сама, своими руками, отправила к Олегу Васильеву. Представьте, 2000-2001 годы. Мы работаем в Америке – Бережная и Сихарулидзе, Казакова с Дмитриевым, я. Кто бы ими занимался? У меня Олимпиада в Солт-Лейк-Сити на носу, а их надо было бы определять, куда селить, как кормить, кому возить… А сказать им: ребята, подождите, сейчас Олимпиада пройдет, и я вами займусь, я не могла. Непорядочно. И я тогда сказала Васильеву: бери их. А для себя решила: если им не понравится – вернутся. Понравится – слава богу, пусть так! Это же ребята, дети, это не средство для зарабатывания денег. Точно так же я поступила и с Мухортовой и Траньковым. Мы поработали какое-то время вместе, и я чувствую: не получается. Нет контакта. Так пусть они уйдут туда, где им будет лучше.

– Кстати, вы видели Васильева своим преемником в тренерской работе?

– Видела, и хотела, чтобы он им стал. Когда я его поздравляла с 50-летием, то так и написала: вижу тебя продолжателем дела петербургской школы фигурного катания.

– Когда ученики уходят – завершают карьеру или по другой причине, удается с ними сохранять хорошие отношения?

– Да, удается. Потому что я, помимо тренировочного процесса, еще учу их жизни. Разным жизненным приемам. Как позвонить начальству. У кого попросить это, куда пойти за тем. Как разрешать конфликты. Подталкиваю спортсменов к тому, чтобы они лучше учились. Намекаю на то, как надо себя вести в разных жизненных ситуациях.

– Но это все равно не как у Мишина, который со своими учениками в баню ходит?

– Нет, так близко я ни с кем не сближаюсь. Могу ребят пригласить к себе музыку слушать и напоить их чаем. Могу в конце сезона отпраздновать с ними в кафе какое-то мероприятие. Но близко их не приближаю. Хотя при этом, если знаю какие-то детали их личной жизни, которые требуют какого-то совета или наставления, я могу иносказательно их дать. Чтобы люди почувствовали, что я им помогаю – но в то же время не влезаю в их жизнь.

Продолжение следует.

– Тамара Николаевна, банальный вопрос, но все же: одна чемпионская пара за другой, на протяжении стольких уже лет. В чем секрет?

– Работать и не останавливаться на достигнутом. Готовить смену. Есть тренеры, которые приводят кого-то к медалям – а потом раз, и пропадают. Это не потому, что хороших талантливых ребят больше нет. Просто он не сумел организовать непрерывный процесс. А процесс этот, на самом деле – как выпекание пирогов. Один пирог сделал, а параллельно для следующего тесто замешиваешь.

– Как просто все! А если ингредиентов подходящих для нового пирога нет?

– Бывает такое. Нет, допустим, клубники, но есть ревень. Тогда берешь ревень, а он кислый – добавляешь сахарку. Покрошить его надо, чтобы народ не сказал – что это за овощ такой непонятный в пироге. Мука не белая или грубоватого помола – думаешь, ну, значит, надо что-нибудь такое придумать. И так далее, и тому подобное. Знаете, моя мама, простая женщина, с Урала, часто одну поговорку повторяла – грубовато в оригинале звучит, но идея ее в том и состоит, что мне из того, что есть в наличии, нужно испечь пирог. Вот я его и пеку. И, как я уже говорила, не для того, чтобы он занял какое-то место на конкурсе. А просто чтобы он был вкусным, интересным и привлекательным. Если же он получился не очень вкусным, интересным или привлекательным – я признаю это. И не буду говорить – вот, мой пирог жюри не оценило. Или то, что духовка, то есть лед, был плохой, или конкурс, то есть чемпионат мира, перенесли. И спокойно отношусь к тому, что журналисты проходят мимо меня и направляются к Волосожар и Транькову, которые выиграли медали.

- Раз вы упомянули Волосожар и Транькова – удивлены тому успеху, которого они добились в первом же своем сезоне?

– Нет. Траньков попал в комфортную психологическую обстановку, а это очень важно. Партнерша у него неконфликтная, совпали они по характерам, нашли друг друга, никакого антагонизма за пределами катка ни с кем ни у кого больше нет. И это все очень хорошо. Для российского фигурного катания – просто здорово! В таких ситуациях я всегда рассуждаю не как тренер конкурирующей пары, а как человек, переживающий за российский спорт.

Но для меня как для тренера есть только я, ученики – и результат. Его мы анализируем. И делаем выводы – что мы изменим в будущем.

– Вы, помню, рассказывали про разные забавные ситуации, которые случались с вами во времена выступлений в паре с Алексеем Николаевичем Мишиным. А в работе с учениками чувство юмора помогает?

– Да все время! Конечно, какие-то конкретные вещи легче вспомнить в аналогичных ситуациях, а не просто так, "по заказу". Ну вот, например, спортсмен нервничает перед выходом на лед, трясется от волнения. А я ему говорю: ты что, на пастбище? Он такой: почему на пастбище, на каком пастбище? Я: ну как, корову, вижу, проигрывать собрался, чего дрожишь? Все, напряжение снято. Или, в случае с мальчиком такой прием работает: обвожу глазами трибуну и говорю - о, смотри, вон девчонки на тебя загляделись. Пойду сейчас им скажу, чтобы ждали тебя у выхода. Он головой крутит: какие такие девчонки, где? Заинтересовался. Отвлекся. Расслабился. Кстати, и я чувство юмора учеников ценю. Вот, Ваня Бич опоздал на тренировку. Спрашиваю – в чем дело? А, говорит, на бензоколонке задержался. И мы все как грохнули от хохота! Ну, никогда такого объяснения я не слышала. Бывает, говорят - трамвай застрял, метро остановилось, мама поздно разбудила. А тут – на заправке! И он еще руки протягивает, говорит для убедительности – понюхайте, бензином пахнут.

– Были спортсмены, которые вашего чувства юмора не понимали?

– Были. И есть. Но мы их постепенно приучаем к нашему чувству юмора. Сначала обижаются, конечно. Вот Юко - самый яркий пример. Сами понимаете, русский язык для нее не родной – а многие выражения двусмысленные. Ей шутки воспринимать сложно. Поэтому я всегда ее спрашиваю – поняла? Чтобы удостовериться, что не обиделась, объяснить, что имею в виду.

– Понимает?

– Что-то понимает. Вообще многое стараюсь доносить через какие-то прибаутки, шутливые замечания при всех. Ну, вот еще такая история. Девочка у меня в группе худеет. Понимаю, как тяжело ей на диете, говорю – пойдем к нам, Игорь Борисович сделает хороший бульончик. Пошли, покушали. Обратно на каток надо возвращаться – предлагаю ее подвезти на машине, а она отвечает – ой, спасибо, я пораньше поеду, на трамвае. Ну ладно, на трамвае так на трамвае. Еду потом сама на машине, приезжаю в "Юбилейный", захожу, как обычно, в буфет и спрашиваю – такая-то не приходила? Приходила, говорят, а как же – два бутерброда с сыром взяла и кофе. Вот, думаю, на диете она сидит… Потом катает она программу, здорово катает – и я хвалю ее и говорю: вот как на пользу тебе бутербродики с сыром пошли! Она глаза раскрыла – откуда вы знаете? Знаю, говорю, работа такая…

Вообще мне надо, конечно, записывать все эти истории. Есть у меня идея взяться за книгу. Там будет не про то, кто где какие медали выиграл, а именно про разные ситуации. Их так много было. Что-то уже, конечно, забывается, что-то неизбежно теряет смысл… Поэтому надо начинать писать. Как только Олимпиада в Сочи закончится, я сяду за такую книгу. Жизненно-юмористическую.

– Что значит "сядете за книгу"? А как же тренерская деятельность?

– Вы знаете, я умею не только, как уже говорила, посмотреть на себя и свою работу со стороны, но и объективно оценивать свои силы. Сколько мне будет в 2014 году? Кажется, 73 года. В таком возрасте полноценно выполнять все полагающиеся функции, связанные с обеспечением тренировочного процесса, мне уже будет трудно. Поэтому после Олимпийских игр в Сочи от активной тренерской деятельности я собираюсь отойти.

– Но вы ведь только что создали в группе совсем юную пару – поставили вместе Камиллу Гайнетдинову и Ваню Бича. С ними надо будет работать после Олимпиады в Сочи, разве нет? Потом, амбиции Катарины Гербольдт и Александра Энберта тоже, полагаю, устремлены далеко за временную отсечку в виде 2014 года…

– Во-первых, я не сказала, что уйду совсем – помогать, консультировать и так далее я собираюсь и дальше. А во-вторых, у нас в группе работают тренеры Артур Дмитриев и Оксана Казакова, хореограф Валерий Геннадьевич Печерский. Только что взяли еще двух штатных хореографов – вместо Татьяны Дручининой, которая переехала в Москву, чтобы присматривать за сыном, Артуром Дмитриевым-младшим. Он тренируется в ЦСКА у Елены Буяновой, за ним, как говорится, нужен глаз да глаз. Так что мое дело есть кому продолжить.

– Тамара Николаевна, журналисты, когда берут интервью, посвященное юбилею героя, просят его подвести некие итоги, остановиться и оценить пройденный путь…

– Скажу так: на всем протяжении этого пути я никогда не думала о том, куда могу прийти. Как уже отмечала, никогда не стремилась сделать кого-то чемпионами или призерами – а просто работала, получая удовольствие от процесса. Никогда не зазнавалась и не ставила себя выше остальных. Всегда с уважением относилась к коллегам – к Тарасовой, к Чайковской, к своему мужу Игорю Борисовичу Москвину, воспринимала их как своих наставников. Благодаря такому отношению и училась мастерству в своей профессии, и прогрессировала. Всегда уважала и уважаю журналистов. Поражаюсь, когда кто-то говорит – вот, Москвина прессу "купила". Вы что, пришли на интервью затем, чтобы я вас кофе угостила? Смех, да и только!

– А закончить я все-таки хотел бы просьбой рассказать о том, чем сейчас живет ваша группа.

– Работой, конечно, подготовкой к сезону. Юко (Кавагути) и Саша (Смирнов) будут выступать на трех этапах Гран-при, по новым правилам это позволяется. Катя Гербольдт и Саша Энберт – на этапе в Москве. Моя цель – организовать между двумя этими парами полноценное спарринг-партнерство, как я всегда это делала в своей группе. Пока Гербольдт и Энберт отстают, им еще нужно время, чтобы подняться до уровня Кавагути и Смирнова. Понятно почему – Катя бывшая одиночница, у нее на протяжении всей карьеры были задействованы совсем другие мышцы, не те, что работают у "парниц". В стрессовых ситуациях старые привычные движения "вылезают". Саше тоже есть над чем работать. Так что Гербольдт и Энберт все еще "сыроваты". Как тот самый пирог, о котором я уже говорила. Но если поставить его в духовку и включить ее на всю мощность, что с пирогом произойдет? Правильно, он сгорит. Так и здесь: нам нужно пирог поместить в те условия, которые нужны. И ждать.

– Тамара Николаевна, с каким настроением вступаете в новый спортивный сезон?

– Нахожусь в предвкушении: как будут приняты новые программы? К слову, пока еще нет ясности, в каких именно соревнованиях будут участвовать спортсмены. Дело в том, что сейчас начала работать новая система жеребьевки на этапы Гран-при.

– На ваш взгляд, соотношение сил в мировом фигурном катании как-то изменилось за это лето?

– Трудно сказать. Да, некоторые спортивные пары закончили свою карьеру. Кто-то травмировался. Какие-то пары распались. Кто-то сделал новую программу. Однако, чтобы сделать выводы, нужно увидеть живые выступления на каком-нибудь турнире. Только тогда можно будет сопоставить уровень тех и других спортсменов. Сейчас же приходится судить о конкурентах лишь по публикациям в прессе и по видеороликам, выложенным в Сеть. Что можно сказать? Например, китайцы Пан Цин и Тон Цзянь не будут выступать на этапах Гран-при, потому что они поженились. Канадская пара Джессика Дюбе – Брис Дэвидсон распалась, но девочка тут же начала кататься с другим партнером. Вот успеют они подготовиться для борьбы на серьезном уровне или нет? Только рассматривать каждую пару и гадать о том, как они будут выглядеть, не в моих правилах. Зачем тратить время?

– А в вашей жизни за нынешнее межсезонье произошло что-то примечательное?

– У меня наконец-то заболела коленка. Но и это событие я встретила с оптимизмом. Не удивляйтесь! Просто знаю, что в жизни черные полосы обязательно чередуются с белыми. И раз у меня сейчас маленькая черная полоска, то скоро непременно начнется и белая. Это бодрит.

– Что успели за лето? Где побывали? Как готовились?

– Летом на отдых у моих фигуристов было три недели – думаю, что этого вполне достаточно. Потом мы отправились в среднегорье Италии на двухнедельный сбор. И затем на две недели – в Латвию, под Ригу. В Петербурге с ребятами сходили на новые театральные постановки в Александринке и в Михайловском, потому что им нужно быть в курсе последних достижений в хореографии.

– Как оцениваете спортивную форму Юко Кавагути и Саши Смирнова?

– На этот вопрос я смогу ответить только после первого официального турнира. Наблюдая лишь за тренировками, объективных выводов сделать нельзя. На занятиях что-то получается, что-то настраиваем – идет каждодневная кропотливая работа. Можно сравнить этот тренировочный процесс с приготовлением котлет: сейчас мы что-то раскатываем, добавляем специи, фарш. О конечном же результате речи пока нет. Как можно на этом этапе сказать, какими получатся котлеты?

– Для короткой программы выбран «Блюз» Джо Сатриани. Почему именно эта мелодия?

– Ее предложил нам постановщик Петр Чернышов. Мы тогда рассматривали и другие варианты, но ребята выбрали именно эту музыку. Мне она тоже понравилась. Тем более что блюзовая интонация помогла нам создать в короткой программе новые образы и выглядеть по-другому. Вообще, мы стремимся к тому, чтобы ребята постоянно развивали свой творческий потенциал. Чтобы всегда публика и специалисты говорили: «О! У них есть что-то новое!» Всегда нужно удивлять публику. Интерес к спортсменам не должен ослабевать.

– Почему тогда произвольную программу вы оставили прежней?

– В прошлом году ребята так и не смогли ее откатать в полном объеме. Сезон у нас получился коротким из-за операции Юко на плече. Поэтому решили, что новое в данном случае не будет лучшим. Ведь если у вас есть хороший костюм, который вы в прошлом году не надели достаточное число раз, то почему бы вам не выйти в нем и сейчас?

– Но ведь известно, что судьи тоже «падки до новенького»?

– Мы этого не боимся. Произвольная программа все равно будет смотреться по-другому.

– Довольны ли вы результатом контрольного проката в Москве?

– В первом прокате, организованном только для специалистов, участвовали Катарина Гербольдт и Александр Энберт. Кавагути и Смирнов пропустили этот прокат – Юко… укусил шмель, и ее организм отреагировал нетипично: поднялась температура. Пришлось даже недельку полежать в больнице, чтобы убедиться, что никаких вирусов у нее нет. Вообще Юко мне по секрету сообщила, что если бы такой случай произошел с ней в Японии, то там к этому отнеслись бы как к серьезному событию. А у нас так: «Ну подумаешь, шмель! Все пройдет!»

На втором же московском прокате, который уже был открыт для публики, Кавагути и Смирнов выступали и показали содержание своей программы на начальном этапе. Это полезно. Специалисты высказали мнение о том, все ли элементы соответствуют требованиям правил. А мы понаблюдали, как катаются члены сборной, и сделали для себя кое-какие выводы. Называю это этапом примерки.

Как проходят репетиции и подготовка к шоу?
Каждый отрабатывает свою программу на местах, сейчас строится сюжет шоу. Это будет вечер с вкраплением выступлений артистов и официальных лиц. Репетиции, скорее всего, пройдут 13 и 14 октября.

Почему в качестве режиссера шоу был выбран Илья Авербух?
Это была моя инициатива. Я смотрела немало шоу и показательных выступлений, где Авербух выступал организатором, и мне понравилось. Он придавал выступлениям особый столичный лоск. Я посоветовалась с нашей федерацией фигурного катания и пригласила Илью как сценариста и ведущего. Он признался, что был польщен предложением. Но у нас впереди немало юбилеев, и, может быть в будущем, нам уже не понадобится помощь представителей столицы.

Какие результаты можно ожидать от ваших подопечных в новом сезоне?
Честно говоря, даже не знаю. Соревнования Гран-при начнутся только в конце октября. В жизни происходит очень много изменений, и я не люблю делать прогнозы. Когда-то я этим занималась и все расписывала в специальной тетрадочке, но мои ожидания не всегда совпадали с реальностью. Наверно это следует делать с использованием статистических методов или исключительно специалистам. Мы готовим спортсменов, и сделаем все возможное, чтобы они находились в наилучшей форме. О состоянии соперников и дополнительных факторах мы не знаем. Нужно расслабиться и ждать окончания сезона, когда будет известен результат, который и расставит все по своим местам.

Может быть, вы расскажете про новые программы учеников?
У Юко Кавагути и Александра Смирнова новая короткая программа на музыку Джо Сатриани «Блюз». Произвольную программу мы оставили прежнею. В прошлом году она была не докатана, и мы постарались найти более интересные и эффектные детали, украшения для программы. У Катарины Гербольдт и Александра Энберга так же новая короткая программа, произвольная - «Шербурские зонтики». Прокаты – это словно примерки. Мы изменяем музыку, аранжировки, костюмы, приглашаем новых хореографов, чтобы к началу соревновательного периода сложился продукт, отличающийся красками и исполнением.