"УМЕНИЕ СЕБЯ ПОДАТЬ – ОТДЕЛЬНАЯ ГРАНЬ МАСТЕРСТВА"

– Этери, два года назад вы сказали, что считаете себя очень ленивым человеком. Который интересуется только тем, что имеет отношение к работе. То есть – юниорским катанием. С тех пор ваш интерес наверняка распространился и на взрослое "поле". Вы следите за тем, что там происходит?

– Конечно. Наблюдаю, пытаюсь понять, чем должен владеть спортсмен, чтобы бороться за пьедестал.

– И чем же?

– Я бы сказала, что это целый комплекс составляющих. И вид должен быть соответственный, и определенным набором прыжков надо владеть, причем каждый из этих прыжков по заходу и выходу должен быть индивидуальным. Спортсмен не должен быть как все. В нем обязательно нужно найти что-то особенное. Чтобы человек выходил на лед, и все понимали: так катается только он. Есть же свой стиль у Юдзуру Ханю? Он – как красивая девушка на льду, с мягкими линиями. Вроде и руки как-то небрежно брошены, но это настолько органично в его исполнении... Или упругий, скачущий, как мячик, Флоран Амодио. Такое ощущение, что он даже передвигается прыжками.

– Однако тому же Ханю постоянно не хватает физических сил, чтобы доехать произвольную программу до конца, не находите?

– Дело в том, что, когда спортсмен катает свои программы лучше остальных, он и устает больше. Даже если это происходит на тренировках. Должен быть, безусловно, функциональный запас, которого, согласна, Ханю иногда не хватает. Возможно, он просто не умеет заставить себя в достаточном количестве катать программы на тренировках.

– Я слышала другое: что японцы, прежде чем начать соревновательный сезон, очень много выступают в разного рода шоу.

– Это совсем другое. Они облегчают прыжки до тройных тулупов. А что такое тройной тулуп? Прыжок, который можно делать в связках по семь-восемь штук. И это совершенно не гарантирует того, что в соревнованиях ты так же легко прыгнешь все остальное.

– Вы могли бы проанализировать, со своей точки зрения, в чем видите силу трех сильнейших на данный момент одиночниц мира – Юны Ким, Каролины Костнер и Мао Асады?

– Ну кто я такая, чтобы анализировать их катание?

– Тренер, которая собирается с этими спортсменками бороться, разве не так?

– Ну... в какой-то степени так и есть. Юна Ким мне нравится очень многими качествами. Тем, как она прыгает, начиная первый прыжок каскада на синей линии и заканчивая у борта. У нее прекрасные transitions – связующие шаги. Она очень красивая, с прекрасным, я бы сказала, чувством позы. Точно знает, как сделать тот или иной жест, как посмотреть. Для меня она, безусловно, сейчас является номером один. Никакая другая спортсменка, на мой взгляд, не отличается столь широким набором чемпионских качеств.

– Костнер?

– Удивительная фигуристка. Когда смотришь, как она катается "вживую", прощаешь ей все. Потому что она постоянно в "образе". И настолько уверена, что она лучше и красивее всех, что ты начинаешь вместе с ней в это верить. Она постоянно держит этим зал. На экране телевизора эта магия пропадает. Сразу становится заметно, например, что переходов из элемента в элемент у Костнер нет вообще. На виражах Каролина очень мощно набирает ход, а потом катит всю прямую на двух ногах, попеременно меняя руки. И прыгает каскад не от синей линии, как Юна Ким, а практически у самого борта.

Если бы все это делала не Костнер, а какая-либо другая фигуристка, думаю, ее наказывали бы беспощадно. Но Каролине прощают. Возможно, потому, что в "новое" фигурное катание она попала в каком-то смысле из прежних времен. Поменять технику заходов на прыжки в такой ситуации крайне непросто. Плюс подкупает огромная скорость, которую Костнер поддерживает от начала и до конца программы. С другой стороны, если бы Каролина делала между прыжками более сложные шаги, не факт, что ей удалось бы эту скорость сохранить.

– Все уже привыкли к тому, что костюмы, в которых выступает Костнер, шьют, как правило, выдающиеся модельеры. С вашей точки зрения, такие расходы в фигурном катании оправданы?

– Если спортсменка хорошо себя в таких костюмах чувствует – почему нет? На самом деле мне нравились далеко не все наряды Каролины. Ее серый комбинезон, помню, был так грубо натянут на конек, что меня это постоянно коробило. Какая другая спортсменка могла бы себе такое позволить? Но Каролина выходила на лед с таким королевским видом, что все восхищались. Считаю, что это отдельная грань мастерства.

– А чем берет Асада?

– Прежде всего легкостью. Никогда не видно, что она устает. Даже в дорожках, где к концу устают все, Асада словно набирает ход. Но скорости и мощи Костнер и Юны Ким у нее, конечно же, нет.

– За счет чего тогда она прыгает тройные аксели?

– Благодаря очень хорошей крутке и той же легкости. Мао за счет японских генов сумела сохранить совершенно детское тело – то, что никогда не удается нашим девочкам. Но по следу ее приземлений видно, что почти все прыжки недокручены. А Костнер, например, приходит на лед всем лезвием. Зато у Асады прекрасно работает голеностоп: она приземляется на зубец и настолько быстро выкручивает выезд... Почему вы улыбаетесь?

– Представила, как вы по-шпионски ползаете по льду с фонариком...

– Да нет, все гораздо проще. Когда стоишь у борта на тренировке, та треть катка, которая находится прямо перед тобой, прекрасно видна. Особенно когда тренировка проходит на чистом льду. Год назад, когда мы были в Китае, я специально смотрела за тем, кто как приземляется. Больная тема, как говорится. Дело в том, что в юниорском катании недокруты очень жестко наказываются. Поэтому все стараются приземляться ровно на ход назад, а не "галками".

– Вас не удивило намерение двукратной чемпионки мира Мики Андо вернуться в спорт после рождения ребенка?

– Я не раз имела возможность наблюдать за Мики, когда она тренировалась у Николая Морозова. Вернуться в спорт вообще очень сложно. Никто ведь там тебя не ждет, а главное – не прощает ошибок, которые судьи обычно прощают фигуристу, зная, что он катается последний сезон. Поэтому даже не знаю, хватит ли у Мики мужества совершить этот шаг. Она – очень мощная спортсменка и очень сексуальная. Это притягивает. Она может несколько секунд просто стоять на льду, бросив руки к судьям, а ты чувствуешь в этом какую-то безумную энергетику и страсть.

Если Андо сумеет собрать свой каскад "лутц – риттбергер" и все остальные прыжки, она, безусловно, сумеет бороться за медаль. Хотя первой, кто пришел мне в голову после той тройки лидеров, которую мы с вами обсуждали, это не Андо, а Акико Судзуки.

– Почему?

– Она очень сильная с функциональной точки зрения, имеет достаточно сложную программу, в которой много элементов стоит во второй половине. Соответственно, когда Судзуки все это выполняет, ее техническая оценка заведомо выходит очень высокой. Она, безусловно, не Ким и не Костнер, но где-то рядом. Понятно, что у нее не может быть такой скорости, как у Костнер, – у Каролины нога едва ли не длиннее, чем вся Акико. Зато Судзуки очень работоспособная – все берет трудом. У меня такие спортсмены вызывают колоссальное уважение.

"СМОТРЮ НА ЖЕНЮ ДРУГИМИ ГЛАЗАМИ"

– Опыт, который вы приобрели с выходом ряда учеников на взрослый уровень, сильно изменил вас как тренера?

– Раньше я была более нетерпимой, что ли. Старалась на каждой тренировке получить максимально положительный результат. И очень расстраивалась, когда видела, что мой спортсмен не может выполнить того, что я требую. Начинала кричать, ругаться. Сейчас же понимаю, что принуждая спортсмена к тренировкам, можно получить только травму. До тех пор, пока он сам не захочет работать, заставлять его что-то делать бессмысленно.

– Чем вы руководствовались, когда согласились взять к себе в группу Сергея Воронова?

– Меня об этом попросили. Я очень волновалась, когда давала согласие.

– Почему?

– Мне кажется, что с таким прыжковым арсеналом, которым владеет Сергей, бороться за пьедестал очень тяжело. А выучить в его возрасте другие четверные прыжки уже сложно. У взрослых спортсменов существуют какие-то наработанные навыки, своя техника, ломать которую очень опасно. Можно все сломать и ничего не приобрести взамен. Да, мы выучили с Вороновым тройной лутц. Но это – лишь для него достижение. А что такое тройной лутц для мирового фигурного катания? Понятно, что не победа.

– В российском мужском одиночном катании сейчас сложилась ситуация, когда на одно место в олимпийской команде претендует фактически один спортсмен – Евгений Плющенко. Как думаете, по силам ли кому-то еще бороться за звание чемпиона России, если Плющенко сделает в произвольной программе хотя бы один четверной прыжок?

– Думаю, что это нереально. Женя наверняка сделает два тройных акселя – он всегда прыгал их довольно легко. И этого в сочетании с четверным будет вполне достаточно, чтобы победить. Я вообще, честно говоря, не знаю, а надо ли соперничать с Плющенко?

– В каком смысле?

– Не очень представляю себе какого-то другого российского спортсмена, который мог бы бороться за олимпийский пьедестал. Все они сражаются в основном за попадание в "десятку". Да, тот же Максим Ковтун прыгает и тройные аксели, и два различных четверных. Но на том уровне, о котором мы говорим, это делают почти все. Нельзя же рассчитывать на то, что соперники выйдут на лед и как один посыпятся?

Плющенко все еще достаточно хорош, чтобы бороться в командном турнире, где у России вполне может быть медаль. На это, как мне кажется, делать ставку логичнее всего. Тем более что командный турнир в олимпийской программе – первый.

– Евгений гораздо в большей степени, нежели Костнер, принадлежит к поколению из "прошлой" жизни. Наверное, и про него можно сказать, что он точно так же приучен разбегаться через весь каток, точно так же лимитирован в связующих шагах. При этом я вижу, что вам он по-прежнему интересен как фигурист. Чем именно?

- Я смотрю на Женю другими глазами. Это ведь реально тяжело – выучить в таком возрасте то, чему дети сейчас учатся в четыре или пять лет. Но ребенку можно сто раз повторять одно и то же, и он сто раз будет делать один элемент. У взрослых же в подсознании всегда очень крепко сидит мысль: "Я этого не сделаю, потому что не умею". Поэтому многие вообще отказываются учиться.

Когда Плющенко катался на своей первой Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, он даже не мог сесть до конца в волчок – это было не нужно. И никаких смен ребер на либеле по этой же причине тоже не было. Поэтому когда сейчас я вижу, как он старается делать на льду сложные вариации каких-то позиций, то как тренер понимаю, сколько труда в это вложено.

"ЕСЛИ ТРЕНЕР КРИЧИТ, ЗНАЧИТ, ЛЮБИТ"

– Уход из вашей группы Полины Шелепень, которая под вашим руководством пять раз побеждала на этапах юниорского "Гран-при", вас сильно расстроил?

– Расстроило другое. Я же тренировала Шелепень с четырехлетнего возраста, и все, что мы с ней сумели сделать, происходило не благодаря, а вопреки. Во-первых, у самой Полины никогда не было спортивных амбиций – они были у меня. Это я старалась всем доказать, что моя спортсменка будет и прыгать, и побеждать. Хотя все наперебой убеждали меня в обратном. Полина была слишком высокой, некоординированной, "вязкой" – то есть совершенно не годилась для прыжков. И тем не менее запрыгала. В последние два года у нас были не очень простые отношения. Я понимала, что рано или поздно Шелепень от меня уйдет, более того, была к этому готова. А расстроилась потому, что моя многолетняя и на самом деле очень трудная работа так быстро ушла в песок. Ну и было обидно, конечно, чисто по-человечески, что Полина, приняв решение поменять тренера, не посчитала нужным хотя бы прийти на каток с букетом цветов и сказать "спасибо".

– Знаете, я все чаще прихожу к выводу, что при расставаниях бывает очень сложно сохранить в себе теплые чувства по отношению к тому, кто вел тебя к результату. Потому что именно с этим человеком у спортсмена интуитивно ассоциируются не самые приятные воспоминания: тяжелая тренировочная работа, необходимость ежедневно себя ломать, пересиливать, терпеть боль, отказываться от каких-то удовольствий...

– Так оно и есть. Конечно же, куда проще не ставить девочек на весы в переходном возрасте, не отбирать у них еду, не заставлять бегать кроссы… Конечно, ребенку обидно, и он очень часто ищет, кому пожаловаться. Не все ведь понимают, что, если тренер кричит, значит, любит. Значит, он видит в тебе что-то такое, чего нет в других спортсменах. Я сама в своей спортивной жизни проходила через такую ситуацию. Ловила каждый взгляд, а мне делали одно замечание в неделю. Вот это действительно страшно.

Здесь очень важно, какую позицию занимают родители. Именно они должны объяснять ребенку, что все, что делает тренер, он делает во благо. И должны понимать: раз уж пришли в такой тяжелый вид спорта, то, наверное, пришли не просто так, а за результатом. А раз так, надо уметь терпеть.

Если же родители просто встают на сторону ребенка, тренер в этом противостоянии всегда проиграет. А спортивный век фигуриста – он ведь такой короткий…

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ05.09.2013 00:15

- Этери Георгиевна, история с Липницкой у вас длиннее, чем с Вороновым. Когда вы впервые увидели её, сразу разглядели будущую чемпионку?

- Юле был лет восемь, когда она приехала ко мне на просмотр. Наверное, каждый тренер ищет тот материал, с которым можно работать. Но отдельно материала не бывает, важны ещё родители. В тот момент я увидела, что Юля – это сочетание спокойной, адекватной, в меру умной, талантливой девочки и правильной мамы.

- К слову о правильной маме. Ваша дочь Диана ведь тоже занимается фигурным катанием?

- Да, но я, наверное, неправильная мама (смеется). Мама не должна быть тренером, а тренер не должен быть мамой.

- Почему не отдали дочь в другой вид спорта?

- Тогда бы я её совсем не видела. У меня просто не было другого выбора. Я каждый день провожу на льду около 10-и часов, и если бы моя дочь занималась чем-то другим, мы бы вообще не пересекались друг с другом. Так что, у дочери не было выбора. И хотя она сначала сопротивлялась, но потом сдалась (улыбается).

- А сколько ей лет?

- 16 января ей исполнилось 11 лет. Диана позвонила мне в Будапешт и спросила: «Мама, а что у меня завтра?» Я говорю: «Завтра у тебя произвольная программа» – в Москве проходили отборочные соревнования. Она спросила, что ещё. Я ответила: «Еще тебе нужно откататься хорошо», а она говорит: «Мама, у меня завтра – день рождения!»

- Что в тот момент почувствовали?

- Мне, как маме, было стыдно. Я настолько ушла в соревнования, что забыла про день рождения ребенка.

- Но ведь и Липницкая за всё это время для вас тоже стала родным человеком?

- Когда проходишь со спортсменом определенный путь, где есть победы и неудачи – это объединяет. Прошлый сезон получился для нас очень сложным. Никто – ни Юля, ни я, ни её мама – не знали, будет девочка вообще кататься дальше, потому что у нее буквально опускались руки. И я рада, что в этом году она не только вернулась к нормальным тренировкам, стартам, но и доказала, что может бороться.

- Когда у Юли опустились руки, что почувствовали вы? Как пытались привести ее в норму?

- Юле и сейчас очень тяжело, она каждый день борется с весом. Я в своей работе с таким не сталкивалась – ей просто совсем нельзя кушать. И мне очень жалко, что ей приходится столько терпеть, но ничего не могу с этим поделать. Она молодец, что с этим справляется. Когда ей нужно сбрасывать вес, она есть только порошок «Сквизи» – это клетчатка, которая дает энергию. Ей тяжело, и вес идет вниз очень медленно – по 100 граммов в день. Но она справляется, слава Богу. В прошлом сезоне вес скакал, из-за чего были травмы. Сейчас Юля держит вес, контролирует себя, хотя ей это очень тяжело дается. В этом вопросе сильно помогает мама. И хорошо, что федерация пошла нам навстречу – разрешила маме присутствовать рядом со спортсменкой, потому что для Юли это не просто прихоть, а серьезный вопрос. Юля – ребенок, ей всего 15 лет, и конечно, кто-то должен помогать. Да тот же «Сквизи» кефиром развести! Поймите, Юля себя всего лишает, ей действительно приходится непросто. После чемпионата России я позвонила и сказала ей, чтобы она держалась: «Юля, у нас будет всего 10 дней, мы не сможем за это время нормально потренироваться, если придётся гонять вес». Уже здесь я прочитала в одном из интервью, что Юля сказала про новогодний перерыв, про отдых: «Ну и что, что Новый год, я все равно сидела и тупо ждала тренировки, потому что ничего нельзя». И после Нового года Юля вышла на тренировку не в плюсовом весе, чего я боялась больше всего, а даже в небольшом минусе.

- В какой момент Юля стала такой сильной?

- Наверное, когда она прошла через стадии, когда вес был набран, потом сброшен, когда она пробовала кататься во всех этих состояниях – и ничего не работало. Она поняла, что соревноваться с соперницами в равных условиях можно только, если жестко следить за своим весом.

- Какие у нас отношения «тренер – ученик»? Ведь Юля, как и вы, сильный человек, сама признаётся, что не боится, но отлично понимает, когда вы шутите, а когда говорите серьёзно.

- Да, у Юли очень сильный характер, и дай Бог, чтобы она этот характер правильно применяла. Потому что в прошлом году мы с её мамой не могли сломить этот характер в нужную сторону.

- После победы на чемпионате Европы Юля впервые заплакала после соревнований. Ей часто приходится плакать, чтобы справляться с трудностями?

- Слезы радости я видела действительно в первый раз, а вот слезы огорчения вижу очень часто на тренировках. Юля – человек с амбициями, она хочет, чтобы всё обязательно получалось, поэтому на тренировках она расстраивается.

- Этери Георгиевна, вы счастливы за своих учеников или эти победы – дополнительный груз ответственности?

- Эта некая точка, ниже которой опускаться уже нельзя – это будет восприниматься болезненно. Когда мы в прошлом году завоевали с Юлей второе место на юниорском чемпионате мира (после победы в предыдущем сезоне) – восприняли это, как неудачу. В Будапеште мы сделали всё, что можно было сделать в данный момент. История случилась, нужно двигаться дальше, нельзя только забывать, что ниже опускаться уже нельзя – падать больно.

Этери Георгиевна, для вас, как для тренера, это первые Олимпийские игры. Вы думали, будет сложнее или легче?

Не могу сказать, что этот старт сложнее или легче остальных, потому что и на этапах Гран-при было важно было занимать места не ниже второго, чтобы попасть в финал. И на чемпионате России бороться как минимум за второе место, потому что шел отбор на Олимпийские игры. На чемпионате Европы были те же ставки, потому что опять-таки из трех наших спортсменок две отбирались в Сочи.
А на Олимпиаде это ощущение «отбора» отсутствовало. Присутствовало просто желание показать свои лучшие прокаты, что, к сожалению, не получилось в индивидуальных соревнованиях.

Лично для меня большой неожиданностью на Олимпийских играх стало то, что так много людей, которые, возможно, никогда не смотрели фигурное катание, вдруг заинтересовались этим видом спорта. Зрители, фанаты, огромное количество СМИ... Вот это явилось для меня откровением. И к этому я не была готова.

Вы не ожидали, что столкнетесь с таким ажиотажем вокруг Липницкой?

Нет. Не ожидала. Юля не вчера появилась в фигурном катании, и она не та спортсменка, которая впервые выдала чистые прокаты. Например, с моей точки зрения, ее лучшее выступление было на январском чемпионате Европы. Но когда мы вернулись из Будапешта, то никакой шумихи и ажиотажа вокруг Липницкой не было. Поэтому и в Сочи мы даже не предполагали, что окажемся в такой непростой ситуации.

Мы планировали, что после командных соревнований, точнее, откатав произвольную программу, сразу садимся в самолет, возвращаемся домой, отдыхаем и спокойно продолжаем работать. Однако нам пришлось поменять билеты, потому что Юле необходимо было присутствовать на церемонии награждения. Из-за этого первоначальный план подготовки немного сбился.

Каждый раз, приезжая с очередного старта, к следующему турниру мы пытаемся повторить всю тренировочную работу сначала, сделать ее заново. Чуть-чуть «отпустились», выдохнули и за дело. Мы планировали по прилету в Москву день отдохнуть и потом начать. Но вышло не так. Время потеряли, и толком не отдохнули.

Кроме того, дома мы оказались вовлечены почти в приключенческие истории. Когда девочку нужно было эвакуировать через запасные выходы. Мне пробираться на каток, натянув на голову капюшон, чтобы не быть узнанной. Конечно, все это отвлекало. И Юлю, и меня. Всех.

В какой степени это повлияло на подготовку Юли к личным соревнованиям?

Обвинять сейчас кого-то, говорить, что мы не смогли подойти в оптимальной форме к старту – неправильно. Технически и функционально к личным соревнованиям мы подготовились даже лучше. Вернувшись в Москву, Юля была очень нацелена на работу, сконцентрирована на тренировках, все выполняла с первого раза. Так что причиной неудач в личных соревнованиях стало не это, а ее моральное состояние.
От ажиотажа и излишнего внимания к себе Юля безумно уставала. Она близко к сердцу принимала то, что писали о ее семье. Переживала, потому что и бабушка, и ее родственники – люди не публичные, а тут внезапно они оказались в центре внимания. Юля даже лично звонила президенту Федерации Александру Георгиевичу Горшкову, просила защитить ее семью от «набегов» журналистов. Безусловно, что все это вместе морально абсолютно выпотрошило спортсменку, следствием чего и стали ошибки в программах.

Ничего подобного с вами еще не случалось?

Случалось, что мы приезжали на старты технически или функционально неготовыми, точнее не в той форме, в какой хотелось бы быть. Но Юля вытаскивала эти старты головой. А здесь этого самого главного не было. Не было головы. И причина совсем не в том, что Липницкая должна была откатать на Олимпиаде четыре программы, а как раз в моральном опустошении.
Значит, будем знать, что такое Олимпиада, что это особенные отдельные соревнования, которые привлекают миллионы зрителей. Они имеют на это право. Просто мы к такому интересу не были готовы.

После победы в командных соревнованиях Юля возвращалась в Москву в приподнятом настроении, но впереди были личные соревнования. Как вам удалось переключить ее, настроить на работу?

В полной мере насладиться победой в командных соревнованиях у нас не получилось. Не было ощущения, что мы победители, что вот оно счастье, потому что впереди были индивидуальные соревнования, и мы, безусловно, настраивались на успешное выступление.

Неверно писали некоторые СМИ, что мы хотели завоевать на Олимпиаде в женском турнире исключительно золото. Нет, конечно. Я – реальный человек и понимала, что есть Мао Асада, Юна Ким, что Каролина Костнер может собраться. Я видела на чемпионате Европы, что технически итальянка подходит к своему пику. Поэтому у нас было просто желание выдать свои лучшие прокаты, и я знала, что если Юля справится с этим, то сможет побороться за место на пьедестале.

А что касается подготовки, то Юлю не нужно было мотивировать, по-новому настраивать, потому что отсутствовало ощущение эйфории. Мы просто нацеливались на продолжение работы и все.

Вы настаивали на том, чтобы ваша ученица выступала на Олимпиаде и в командных, и в личных соревнованиях? Говорят, даже просили министра спорта об этом.

Это неправда. После чемпионата Европы мне сказали, что в командных соревнованиях Юля будет катать произвольную программу, а Аделина короткую, так как на протяжении сезона она выигрывала короткую, а Юля – произвольную. Я посчитала такое решение справедливым. Даже начала планировать процесс подготовки таким образом, чтобы в большей степени сконцентрироваться на произвольной программе.
Но потом пошли разговоры, что в соревнованиях примет участие только Аделина, что Юля не выступит, так как непростая ситуация складывается в танцах, поэтому в командных соревнованиях выступят два наших танцевальных дуэта, чтобы снизить нагрузку на Лену Ильиных и Никиту Кацалапова, которые нацеливались бороться за бронзу.

И вот это был единственный раз, когда я позвонила в федерацию и попросила не отстегивать Юлю от командного турнира, потому что она завоевала это право. На всех стартах этого сезона, кроме чемпионата России, Юля занимала более высокие места, показывала стабильное катание. Я говорила только об участии Юли в командных соревнованиях. А как там будет, сколько программ ей предстоит катать – одну, две, это даже не обсуждалось. Да я и не того уровня человек, чтобы принимать такие решения. Тогда-то мне был задан вопрос: «А если Юле придется катать четыре программы, она выдержит?» И я ответила, что если у нас нет выбора, что если речь идет о том: быть или не быть, участвовать или не участвовать, то, конечно, участвовать.

Сейчас, когда уже известны итоги выступлений наших фигуристов в Сочи, очевидно, что федерация сделала все абсолютно правильно. Мы выиграли золото в команде. Завоевали две медали в парах. Бронзу в танцах. Сотникова стала олимпийской чемпионкой в женском одиночном катании. Кстати, Аделина сама призналась, что неучастие в командных соревнованиях только разозлило ее, заставило сконцентрироваться на индивидуальных. А так, кто знает. Возможно, что командные соревнования также выпотрошили ее, и мы бы не увидели проката ее жизни.

После соревнований я специально пересмотрела еще раз выступление Аделины, потому что в тот день на эмоциях никого и ничего толком не видела, и отметила, что Аделина, действительно, молодец, потому что сделала главное – собралась и выдала все в нужное время и в нужном месте. Это был ее лучший прокат по всем элементам. Понимаете, Юна Ким во время катания не светилась изнутри. А Сотникова светилась. И Костнер светилась. Но техническая составляющая у Каролины была немного слабей.

Во время этой Олимпиады вашей ученице пришлось пройти огонь, воду и медные трубы. Изменилась ли Липницкая?

На этот вопрос я смогу ответить через 3-4 недели, глядя на то, как Юля будет работать. Но еще важнее, чтобы плохой опыт старта, когда она вышла и поняла, что «головой» не сможет бороться, не переносился бы дальше. Главное, чтобы Юля сделала правильные и положительные для себя выводы.

Но ей это удавалось. После победы на этапе Гран-при в Москве она плакала. В финале, став предпоследней в короткой программе, спросила с улыбкой: «Что же мне теперь повеситься?» Между этими стартами был очень короткий временной промежуток, но все увидели другую Юлю.

Как тренеру, мне очень важно, чтобы спортсменка закалялась. Поверьте, я знаю многих, которые сдаются еще до старта.
На этих Играх Юля оказалась в очень непростой ситуации. Одно дело, когда ты выходишь на лед, и надо просто чисто откататься. И другое, когда нужно не просто откататься без ошибок, но и бороться за самые высокие места. Разные задачи.

А если добавить, что Липницкая еще и максималист...

Многие спортсмены, которые подходят к высокому уровню, максималисты. Середняки довольствуются малым и остаются внизу. Таким просто наверх не подняться, потому что это очень тяжелый путь. Очень.

Какие эмоции превалируют у вас сейчас: радость от золотой медали в командном турнире; досада, что не получилось добиться успеха в личных соревнованиях...

Сейчас только чувство усталости. Но усталость усталости рознь. Бывает приятная усталость после сделанного, а бывает пустая, когда просто устал и понимаешь, что осталась какая-то недосказанность. Безусловно, то, что Юля завоевала золотую олимпийскую медаль в командных соревнованиях – здорово. Но меня не покидает чувство, что мы могли бы сделать больше.

Теперь вы приобрели неоценимый опыт.

Женское фигурное катание – тонкая вещь. Мы не знаем, что будет через четыре года. По спортивным меркам, олимпийский цикл – это огромный промежуток времени. Да и потом все знают, какое поколение фигуристов подрастает. Так что заранее ничего предсказать нельзя.

Если забегать вперед, планируете ли вы технически усиливать программы Липницкой?

Не думаю, что завтра замахнемся на четверные. Мао Асада тоже заявляет тройной аксель, но он не всегда получается. Сегодня главная задача Юли – чисто кататься. Что будет потом? Если она изъявит желание, то, конечно, попробуем четверные. Почему бы нет? У нее хорошая крутка, на тройном тулупе достаточно высоты. Это один из тех прыжков, которые она хорошо поднимает наверх.
Но главное, чтобы в стремлении добиться исполнения четверного, не переусердствовать, не сломать спортсмена. Ведь важно помнить, что после первого прыжка надо прыгать еще шесть остальных. Плюс вращения, дорожки, подача программы. Необходимо эмоционально выкладываться, светиться, а не зажиматься, работая только на техническую оценку.

Сезон для вас еще не завершен. Как будете готовиться к чемпионату мира, который состоится в марте?

Это и будет сейчас самым сложным, потому что для начала Юлю необходимо морально восстановить. Мы уже проходили нечто подобное в прошлом сезоне, который оказался для нее очень непростым. Тогда пришлось приложить много усилий, на которые ушло много времени. Сейчас до чемпионата мира не так долго. Это настораживает, но посмотрим.

Для вас золотые олимпийские медали в командных и личных соревнованиях равноценны?

Когда все стали нас поздравлять, называть Юлю олимпийской чемпионкой, то у меня не сразу это уложилось в голове. Командные соревнования – новый вид, а к любому нововведению надо привыкнуть. Наверное, это станет привычным для следующего поколения фигуристов, а пока многие, в том числе и я, мыслим старыми категориями.

Но могу признаться, что за командные соревнования я переживала больше, чем за индивидуальные. Результаты Юли в личном турнире меня, естественно, расстроили. А в командном мы очень боялись подвести остальных. Представьте, как можно плохо кататься, если за тобой Волосожар – Траньков, Плющенко, другие ребята. Ведь Женя не за бронзой вернулся в спорт и приехал на свою четвертую Олимпиаду. Поэтому было важно справиться, не стать слабым звеном. И Юля это испытание выдержала.

Беседовала Ольга ЕРМОЛИНА