- Елена Германовна, после произвольной программы на командном Кубке мира вы были явно расстроены. Не ожидали, что после успеха в короткой программе, Аделина Сотникова не удержится на верхушке?
- Конечно, когда выигрываешь хорошие баллы и занимаешь первое место после короткой программы, совершенно непростительно показывать такой результат в произвольной. И я уверена, что Аделина сама это прекрасно понимает.

- У вас уже есть понимание, почему так получилось?
- Видимо, остаются какие-то внутренние моменты, влияющие на результат, с которыми мы ещё пока не можем до конца справиться. Я рассчитывала, что этот старт будет выполнен на все 100. Но, к сожалению, шероховатости и у Аделины пока остаются.

- Этот сезон получился для вашей ученицы сложным. По словам Аделины, она только к чемпионату Европы смогла окончательно переломить что-то внутри себя и измениться.
- Аделина вошла во взрослое фигурное катание, и ей нужно было осмыслить этот переход. Теперь у нее и понимание другое, и цели совсем иные. Аделина – очень целеустремленный и понятливый человек, порой она переживает больше, чем надо. Иногда слишком ответственно подходит к делу. Мы учимся работать с ней, какая она есть на сегодняшний день – новой, взрослой. Аделина сама учиться понимать себя. Пока, в общем-то, всё идёт, но не всё получается. Но, думаю, для нашего женского одиночного катания факт, что россиянку ставят на первое место по итогам короткой программы – это большой сдвиг.

- Особенно если учесть, что в Японии Сотникова опередила японку Акико Судзуки.
- Да ещё и с таким большим отрывом! И это все отметили – и иностранные судьи, и специалисты. Все были в восхищении! И я очень рада за Аделину. Сейчас мы, хотя бы, половиночку использовали (улыбается). Теперь осталось склеить две половинки – и всё будет в порядке!

- Сотникова назвала цель на следующий сезон: везде кататься идеально. Она по натуре максималистка?
- Просто она настолько готова, что понимает – реально выполнить всё идеально! Поэтому и цели ставит такие. И, должна сказать, наши мысли с ней совпадают (улыбается).

- Когда вы начнёте подготовку к новому сезону?
- Уже 17 апреля мы выходим на лёд и начинаем ставить новые программы для олимпийского сезона. А в июне нам предстоит сбор в Латвии.

- Но сначала Сотниковой ещё предстоит окончить школу и сдать экзамены.
- Да, мы с Аделиной только что поговорили – она готовится к дополнительным занятиям, чтобы всё сдать. И подгоняет, подстраивает расписание под тренировки. Аделина – очень организованный человек, я уверена, что она со всем справится!

- Сотникова сказала, что будет учиться на тренера. Видите её в этой профессии?
- Да, Аделина, оказывается, об этом мечтала! Я, думаю, эта профессия ей подойдёт, но ей ещё очень далеко до этого. Пусть пока катается (улыбается)!

В сложных тройных прыжках она стала рекордсменкой, а заодно вывела отечественное женское катание на мировой уровень после долгой паузы. Потом выпала спортивная пауза и ей — поклонники из всех стран переживали по поводу болезни своей любимицы. К счастью, Лена вернулась в спорт, завоевала медали и ушла на пике славы. Сегодня жизнь пятикратной чемпионки СССР, призера чемпионатов Европы и мира связана с родным ЦСКА, где она возглавляет спортивную школу фигурного катания. Точнее — после провала 90-х с оттоком тренерских сил из страны возрождает добрые традиции российского спорта. Подобрала сильную команду тренеров, переживает, что не хватает льда, рада, что президент обещал второй каток и что времена, когда в спорт начинают вкладывать деньги, похоже, наступают.

культура: Вы из спортивной семьи. Наверное, родители привели Вас на лед рано?

Водорезова: Действительно рано, в четыре года. Привела меня в оздоровительную группу на открытый каток «Динамо», что на Петровке, бабушка. Там занимался внук ее подружки, вот бабушки и решили, что смогут приятно проводить время за разговорами, пока чада катаются. Чуть позже тренер заметила мои робкие успехи и посоветовала определить меня в спортивную школу.

культура: И Вы попали в школу ЦСКА?

Водорезова: Меня сначала не приняли. Пару недель назад, на празднике 90-летия ЦСКА, директор школы извинялся, что не взял. Буду честной: зачислили меня в приказном порядке, по блату, свою роль сыграл случай. Мой папа обратился к начальнику команды фигурного катания ЦСКА, с которым учился в институте.

культура: Конечно, я не специалист, но как можно не заметить Ваш феноменальный прыжок? Он — главное, остальному можно научиться при желании.

Водорезова: В шесть лет мы особо не прыгали. Важен был результат — насколько комфортно почувствовала я себя в спортивной школе, какая веселая жизнь началась.

культура: То есть Вы считаете, что спорт не лишает детства?

Водорезова: Нет, конечно. Я и сына отдала в спорт. Хотя у него не сложилась карьера футболиста, но занятия сформировали и характер, и личность. Сын стал дисциплинированным, организованным, самостоятельным. Что до моей спортивной юности, то у нас быстро возникла компания, мы успевали и тренироваться, и в кино ходить, и дни рождения отмечать, и гулять. Сейчас такая же насыщенная жизнь у наших воспитанников. Разве лучше, когда дети слоняются по дворам и подъездам?

культура: Способности позволяли тренироваться меньше?

Водорезова: Знаете, в спорте существует такой парадокс: ленивый, даже если его Бог поцеловал, ничего не добьется. Лень губит талант на корню. А тот, кто упрямо движется к цели — именно потому, что ему многое тяжело дается, — выигрывает. Путь к победам лежит через труд и пот. Легко не бывает.

культура: Давайте вернемся в Ваше детство. Как перенести славу, накрывшую Вас в 12 лет?

Водорезова: В этом возрасте к славе очень спокойно относишься. Еще не сознаешь, что такое Олимпийские игры, ответственность, честь страны — просто отправляешься на соревнования и с одного уровня переходишь на другой, более серьезный. Вот и все. К тому же Жук серьезно подготовил меня и психологически, и физически, никакого дискомфорта выступления мне не доставляли. Все воспринимала с восторгом, мне нравилось кататься. Тяжелее стало лет с 18-ти: во мне по-прежнему видели девочку с косичками и не хотели замечать, что я выросла. Так и не смогли понять, почему я в 21 год закончила выступления.

культура: Разве не полиартрит оказался причиной?

Водорезова: Болезнь была, но ушла я не из-за нее. В наше время спортсмены начинали себя проявлять на высоких соревнованиях лет в 17-18, завершали карьеру в 25-26. Я оказалась на гребне значительно раньше. Ушла, потому что накопилась страшная усталость.

культура: Вашу болезнь обсуждала вся страна, говорили, что она — следствие перегрузок.

Водорезова: Причины полиартрита неизвестны. Думали, что наследственность, но в нашем роду никто не страдал от подобного недуга. Как, кстати, и в семье моей подруги, страдающей тем же. Никаких нагрузок, кроме умственных, она не знала.

культура: Помните первую «взрослую» медаль на международных соревнованиях?

Водорезова: Первую «бронзу» получила на чемпионате Европы в 1978-м. Выступила, переоделась, собрала вещи и пошла к автобусу, который курсировал между стадионом и отелем. Вдруг услышала крики: «Лена, ты, куда? У тебя медаль». Тут же на меня стали натягивать платье, надевать коньки — еле-еле успела на церемонию награждения. Даже не думала, что могу попасть в тройку.

культура: Были соревнования, когда чувствовалось, что Вас обидели? Вы же понимали, что стали первой фигуристкой, исполнившей в программе пять тройных прыжков?

Водорезова: Когда не занимала призовых мест, всегда могла объяснить — почему. Знала, чего не сделала. Какие обиды, я же шла первым номером в сборной, а первый номер всегда поддерживается Федерацией.

культура: Квартиру получили?

Водорезова: Да, забавная история. Приехали японцы снимать фильм обо мне и впали в шок от нашей коммуналки. Длинный коридор, сосед-алкоголик вышел в трениках, растянутых на коленках… Позже оказалось, что его выход нам очень помог. На съемках присутствовали переводчица и кто-то из спорткомитета. Они доложили руководству о жуткой реакции японцев. Вскоре Центральный спортивный клуб выделил нам хорошую двухкомнатную квартиру на Беговой, где до сих пор живут родители.

культура: Многие спортсмены «кормят» своих молодых еще родителей, это так?

Водорезова: Трудовую книжку мне открыли в 11 лет.

культура: И что там написано в графе «профессия»?

Водорезова: Как у всех — спортсмен-инструктор. Я получала рублей 300-400, когда родительские зарплаты едва доходили до двухсот рублей. Папа был тренером, мама вела физкультуру. Сейчас спортсмены тоже хорошие деньги получают.

культура: Цифры не назовете?

Водорезова: Нет. Хотя бы потому, что ставки разные — в зависимости от званий и достижений. Все в руках самих спортсменов, у них огромный стимул.

культура: Легко ушли из спорта? Лед по ночам не снился?

Водорезова: Переход к другой жизни оказался для меня безболезненным. Я вышла замуж. Мы ездили, наслаждались жизнью, которой я раньше не знала. Никогда раньше не отдыхала, а тут мы поехали в Дагомыс. Сергей показывал мне все лучшее, что есть в нашей стране. Бог дал мне возможность легко войти в новое время, тогда как мои друзья-хоккеисты болезненно расставались со спортом и не могли себя найти. Вся их жизнь была отдана спорту, и вдруг они оказались никому не нужны.

культура: Разве путь в тренеры открыт не всем выдающимся спортсменам?

Водорезова: Не все хотят тренировать, да и не каждому это дано. Сейчас многие фигуристы находят себя в шоу. Знаю, что и Ирине Родниной, и Людмиле Пахомовой предлагали выгодные контракты в зарубежных шоу, но советским спортсменам такой путь был закрыт. Хоккеистам и сегодня намного сложнее, а ведь они уходят из спорта уже людьми семейными, с детьми, которых надо кормить. Вот в чем проблема.

культура: Как бы Вы решили столь сложный вопрос?

Водорезова: Считаю, что олимпийские чемпионы, чемпионы мира и Европы должны получать достойную пожизненно пенсию. Как и те спортсмены, кто стал серебряными и бронзовыми медалистами. Каждый выкладывался по максимуму и прославлял свою страну.

культура: Раз заговорили о хоккеистах, то как не спросить о Валерии Харламове? Тем более, что фильм «Легенда № 17» бьет все рекорды кинопроката.

Водорезова: Фильм пока не видела, но обязательно посмотрю. Нас приглашали на просмотр, но я была в Японии. Татьяна Анатольевна Тарасова сказала, что посмотрела ленту с удовольствием и про отца ее многое там сказано правильно, с экрана узнается тарасовский характер. Вообще фильмы про спорт редко бывают удачными. Какую ерунду там тренеры говорят спортсменам, — просто смешно слушать. Думаю, «Легенда №17» — приятное исключение. По фрагментам, которые видела по телевизору, показалось, что верно схвачен образ Харламова: похожи упрямый взгляд и жесты такие же колкие. Мне вообще нравится артист Данила Козловский.

культура: Извините, но говорят, что Вас и Харламова связывал роман…

Водорезова: Мы общались, дружили, у нас была общая молодость и один лед — наши тренировки сменялись хоккейными. В нашу компанию входили более молодые ребята: Фетисов, Касатонов, Ларионов, Крутов. Валерий же намного старше меня, женился, когда мне исполнилось только 13. Он был звездой.

культура: И каким характером отличался хоккейный секс-символ советской эпохи?

Водорезова: Есть такие спортсмены, к которым вообще не подступиться. А Валера при всей своей славе и популярности оставался очень легким человеком. Великий и простой. Здесь давайте закроем эту тему.

культура: Простите, тогда еще один «пограничный» вопрос — о Станиславе Жуке. Вы протянули ему руку помощи.

Водорезова: Я тогда ждала сына и отошла ненадолго от фигурного катания. Мне позвонили и рассказали о ситуации, в которой оказался Станислав Алексеевич.

культура: Стоит о ней напомнить. Фигуристка и ее хореограф отправили письмо в ЦК КПСС, сообщив, что тренер неравнодушен к своим молоденьким подопечным. А Вы написали письмо в его защиту. Когда, спустя время, Жук читал Ваше послание, он плакал…

Водорезова: Узнав о жалобе, я возмутилась: как же можно? Жук был военным человеком, и если бы его исключили из армии, он бы лишился пенсии подполковника. Любые проблемы можно решить цивилизованно. Поймите, многим он сделал имя. У меня тоже не всегда гладко складывались отношения с Жуком, но как забыть, что весь мир знает Лену Водорезову только благодаря ему? Может, я бы до сих пор жила в коммуналке, если бы не Жук. Какая разница — выпивал он или нет, нравились ему юные воспитанницы или не нравились? Он — великий тренер, воспитавший плеяду выдающихся спортсменов. А в конце жизни оказался нищим.

культура: К годовщине смерти Жука телевидение показало фильм с щемящими воспоминаниями очевидцев: как просил он устроить его хоть на какую-нибудь работу, как его не пускали на каток... Его действительно лишили работы и он умирал в одиночестве?

Водорезова: Он занимался с ребятами, когда они об этом просили. Его назначили консультантом сборной, но на этой должности он удержаться не смог. Тут нужно быть дипломатом, а он никогда не умел обходить острые углы. Может быть, и не хотел. В Японию его пригласили, но там он работать не смог. Под конец жизни стал очень религиозен, ходил на службы, строго постился. Но в одиночестве он не умирал, о нем заботилась дочь.

культура: Вы совпали с Ириной Родниной на тренировках у Жука?

Водорезова: Да, но только на один год. Роднина приняла меня тяжело. Ей казалось, что Жук променял ее на меня. Когда я выросла, мы со Станиславом Алексеевичем обсуждали эту тему. В тот момент ему стало понятно, что он иссяк: что-то в катании пары его уже не устраивало, а меняться они не хотели. Жук дал Федерации гарантии, что Роднина еще 2-3 года будет лучшей и без помощи тренера. Расстались они спокойно, но Роднина все равно связывала ситуацию с моим появлением.

культура: Вы — мягкий тренер?

Водорезова: По молодости была намного жестче. Однажды муж зашел за мной и услышал, как я кричу. Потом сказал, что не подозревал во мне такого деспота. Мои ученики сейчас уже сами тренируют в нашей школе, и я иногда из кабинета слышу, как они на льду кричат. Говорю тогда: «Не повторяйте моих ошибок. Вы кричите, как я кричала на вас когда-то. Не стоит, все можно объяснить спокойно». Сначала надо точно научить, а потом уже требовать.

И сейчас кричу, но редко, когда выведут из себя, допекут. Понимаете, физически трудно заставлять себя два раза в день — и каждый день — тренироваться. Спортсмены всегда живут на преодолении. Если на тренировках они не могут преодолеть себя, то и на соревнованиях ничего не добьются. Я знаю о своих учениках больше, чем их родители. Мне трудно кого-то выделить — люблю всех. Они только выходят на лед, а я сразу вижу, что с ними сегодня можно сделать, а чего нельзя.

культура: Как Вы относитесь к ледовым шоу с непрофессионалами? К «Ледниковому периоду», например?

Водорезова: Смотрела с интересом. Участники начинали тренироваться на нашем катке и действительно еле на ногах стояли. Нас удивило, что актеры оказались людьми со стержнем. Такие шоу любопытно смотреть, и они стимулируют интерес к спорту у широкой публики, так что я — за.

Также надо отметить, что она - хороший организатор. В школе ЦСКА были многие начальники команды по фигурному катанию, но с ее приходом появилось очень много талантливых спортсменов. Что мне в ней еще импонирует - принципиальность, честность, порядочность. Всякие были ситуации, связанные с великим тренером Жуком, и Елена Германовна - одна из немногих, кто всегда защищала своего учителя. Какие бы ситуации ни возникали, она всегда проявляла принципиальность в тех обсуждениях, которые возникали по поводу Станислава Алексеевича. Она не боялась высказать свою точку зрения, когда Жука его же воспитанники поливали грязью.

Хочу еще сказать, что Буянова - очень обеспеченный человек, и в принципе она могла бы и не работать. Это я знаю. Но она, тем не менее, каждое утро приезжает на тренировки. Как-то она мне рассказала такую историю. В районе метро "Сокол" ее машину остановил сотрудник ГИБДД. Она ему говорит: вроде бы я ничего не нарушила. Он отвечает: да, это так, вы ничего не нарушили, я просто хотел вас спросить - почему вы каждый день так рано куда-то едете? Она ему рассказала: работаю тренером, приезжаю на тренировки. То есть, хочу подчеркнуть: Елена Германовна - в хорошем смысле фанат фигурного катания. Она просто не может обходиться без работы в своем любимом деле.

Хочу пожелать Елене Германовне, чтобы тот труд, который она сейчас вкладывает в своих учеников, был оправдан на Олимпиаде в Сочи. Для этого у нее есть все возможности. Пусть осуществится ее мечта.

- Елена Германовна, свершилась мечта Ковтуна – в очной борьбе выиграл у самого Евгения Плющенко. Сам Максим в сердцах сказал после победы, что это был его единственный шанс победить Женю. Как сейчас, уже пережил испытание "медными трубами"?
- Эмоции зашкаливали, конечно. Говорить толком не мог, так мечтал выиграть! Но утром после победы увидела его на тренировке и поняла, все нормально, успокоился. Он даже комментировал для телевидения вечером соревнования девочек в паре с пресс-атташе федерации фигурного катания Ольгой Ермолиной.
- И их все, кстати, с удовольствием слушали!
- Правда? И как?
- Отлично! Вдумчиво, внимательно и опять же - очень эмоционально! Особенно, когда выступала представительница группы Елены Водорезовой Аделина Сотникова.
- Ну, надо же, как я рада! Ребята дружат, общаются, подбадривают друг друга. Аделина Максима даже немного уравновешивает,  она поспокойнее чуть-чуть. Я довольна, что в нашей группе мы тренируем ребят, которые могут работать вместе. И я знаю, кстати, что бывает по-другому.

- Перед Максимом, равно как и перед Аделиной, сейчас предстоит задача успешно выступить на чемпионате Европы в Будапеште. А затем и попасть в олимпийскую команду страны. Но в отличие от женщин, где у нас две олимпийские лицензии, у мужчин лишь одна.
- Знаете, то, что мы пережили в прошлом году, дает нам спокойствие при принятии решений, и при понимании происходящего. Максим, если посмотреть чуть назад, еще в прошлом сентябре, еле попал на юниорские этапы Гран-при. Он - вчерашний юниор, а сегодня уже вон как катается. Впереди сложно будет, это понятно. Но он прошел много, и по ускоренной программе. Его уральский характер нам помогает, конечно.
- В Загребе, на прошлом чемпионате Европы он сам признавался, что "физики" на тот момент ему не хватало.
- Он набрал ее. Столько он летом работал! Сопротивлялся даже! Можно было фильм про эти летние сборы записывать. Сколько кроссов… Тяжело ему было, конечно. Та же Аделина с восьми лет такой подготовкой занимается, а он в семнадцать начал, уже взрослым сформировавшимся человеком.
- Разве не риск начинать подобную работу со спортсменом в таком возрасте?
- Я за него волновалась сначала, но поняла потом – сможет. Выдержал! И он сам перешел определенный психологический барьер.
- Татьяна Анатольевна Тарасова не раз говорила, что Ковтун еще сам себя не знает.
- Точно, абсолютно. Дело в том, что на летних сборах он еще сам в себя не верил. Говорю ему: "Все ты можешь, ну кто тебе сказал, что нет?" Услышал! Теперь только надо идти вперед, вперед, вперед…
- Сотникова, несмотря на свои юные 17 лет, уже вполне выросла до уровня фигуристки мирового класса, и победа на национальном чемпионате тому свидетельство. Но просто она ей не далась.
- Многие проходят через такой период, какой переживает сейчас Аделина. Ее многому обучили - рядом с ней специалисты высокого уровня. У нас хорошая команда сложилась  – хореографы Петр Чернышов и Ирина Тагаева, Татьяна Анатольевна Тарасова, прекрасный тренер по общефизической подготовке. Чернышов и Тарасова – они вообще два гения. Самое главное - и Сотникова, и Ковтун впитывают то, что нужно. Ведь бывает и так, когда спортсмену даешь знания, а он их не берет. Но это, к счастью, не про этих двух.

- В женском катании все больше и больше совсем юных. Невольно вспоминается год 2009-й, когда победительницами национального чемпионата стали две 12-летние школьницы – Сотникова, ваша ученица, и Лиза Туктамышева, воспитанница Алексея Мишина.
- Но что касается юных, то им всегда легче. И это понятно - нет такого груза ответственности. Так и у Аделины когда-то было, сейчас ей в новой роли немного тяжелее. Но и это надо пройти, а нам, тренерам, запастись терпением. Потенциал у нее огромный, и я знаю, что она может на тренировках делать. И хочу, чтобы это узнали все. Максим, он более жесткий, амбициозный. Парень из Екатеринбурга все-таки – это дети, которые хотят покорить весь мир сразу. Так у него и получается, кстати. 
Но, возвращаясь к женскому катанию, замечу - Аделине и Лизе надо "спасибо" сказать, именно они дали толчок нашему женскому катанию. Многие молодые тренеры, и я рада за них очень, поняли – наши девочки могут. Вы посмотрите, какие фигуристки появляются! Я горжусь тем, какие малышки катаются сейчас, и им все по плечу. Все, что угодно! Аделинка и Лиза, они были такими же. Девочки в фигурном катании сейчас растут одна другой лучше. И мне особенно приятно, что три девочки в последней разминке на чемпионате в Сочи – из нашего ЦСКА.
- Звездам на их фоне все сложнее и сложнее.
- Вспоминаю тот же 2009-й, и как Алена Леонова нервничала – столько малышек на лед выскочило тогда, все делали прыжки. Так и сейчас в финале Гран-при было – Мао Асада растерялась! Из шести участниц четыре - наших девочки! На разминке ей все мешались – активные, позитивные, общительные, быстрые. Она прыгнуть не могла толком, мне даже жалко ее стало. Но вы только поймите – списывать никого нельзя, и тем более опытных спортсменок, для которых Игры в Сочи первыми не будут. 
- Жаль, что в мужском катании наши результаты не столь обнадеживающие.
- Да, у женского катания в России запас гениальный! Многие страны нам сейчас завидуют в этом вопросе, и не могут понять – откуда все эти девочки взялись. К сожалению, мальчиков мало, а уж ярких и того меньше...
- Елена Германовна, с ледовыми переживаниями все как-то забыли о любимом празднике Нового года.
- Правда. Все мысли связаны только с Сочи, с попаданием в сборную. Знаете, хочу сказать спасибо нашим близким. Спасибо моим мужу и сыну – двум моим любимым мужчинам. Чернышов те же слова может сказать Насте (Заворотнюк, актриса, супруга Чернышова – прим. корр. ИТАР-ТАСС). Мы благодарны нашим семьям, за то, что они нас понимают, за то, что ждут нас, терпят нашу работу, стараются помочь во всем. А когда мы приезжаем домой, благодаря им можем окунуться в домашнюю атмосферу и вспомнить, что же это такое, этот Новый год. Хотя, наверно, с нами трудно – мы неправильные.
- Даже не буду спрашивать, чего ждете от года наступившего.
- Конечно, ждем только Олимпиады – мы живем этим. Вот мама Максима Ковтуна, например. Она сейчас переехала в Москву – опекает его, готовит, следит за его питанием правильным. А у Аделины? Там та же история. Мы все сейчас нацелены только на Сочи. И знаете – хочется не подвести людей, которые делают все для наших побед.

Беседовала Вероника Советова
/ИТАР-ТАСС, Москва/

— Безумие такое. Мне кажется, я давно такой не была!

— Вы никогда и Олимпийские игры не выигрывали.

— Когда Аделина катала дорожку и мы еще не понимали, что это «золото», но понимали, что медаль, — я уже, если кто видел, легла на борт. Скакали Ира Тагаева, Петя Чернышев, а я уже не стояла, смотрела, облокотившись на борт. То, к чему мы пришли, далось очень дорого. До Игр я не понимала вообще, куда и с кем я еду. И это состояние угнетало. Я не знала, будет ли Максим как запасной выступать. А его ведь надо было тоже готовить. Вплоть до первого февраля я еще ничего не знала про Сотникову. То Аделина едет с командой, то нет, и так потом получилось… Вот даже набор слов, смотрите, какой: я ей сказала, когда мне сказали, что она едет, а потом пришлось говорить, что не едет! Представляете, как это все надо было пережить? Потом она должна была в качестве запасной обязательно приехать в Сочи: сидела на трибуне и смотрела. И уже дома, в Москве, видела, как награждали команду без нее.

— Вы оставались в Москве?

— Да, готовила Максима. И была в сумасшедшем доме еще до Олимпиады. Ребята видели мое состояние — а я была, если честно, убита тем, как это все делалось. И до сих пор никто никаких концов найти не может. Кто решал, что Аделина не будет выступать в команде, почему именно так решал? Никто не признается. Я была на «нервяке» в Москве, а Татьяна Анатольевна Тарасова, находясь в Сочи… Мы договорились, что она принимает одну, я остаюсь с другим. Хорошо, что у нас есть Татьяна Анатольевна! Мы с ней перезванивались, она мне — про Аделину там, я — про Максима здесь. И таким вахтовым методом занимались спортсменами. Потом она Аделину перенаправила, я ее снова подхватила. Не представляете, как Сотникова разозлилась — за что ее так? Хотя, казалось бы, после чемпионата Европы все были в восторге, как обе девочки наши там выступили! Я, как тренер, должна была подобрать слова для объяснения. Что у нее внутри творилось!

— Эти Игры вы никогда не забудете...

— Нет! В первую очередь — то, как я к ним приехала. Потому что Максим тоже не понимал, что будет, он также готовился. Как пережили? Так получилось, что все нашли все нужные слова. Татьяна Анатольевна — там, мы — здесь.

Я не очень комментировала ситуацию с мужским катанием, пока шли Игры. Решаю не я, и меня никто не спрашивает. Есть люди, которые за принятые решения отвечают, они взяли на себя ответственность: едет один спортсмен, а не другой, Плющенко, а не Ковтун. Я даже не могу оценить Женин закрытый прокат, не видела, Тарасовой там тоже не было, сказали, что она — заинтересованное лицо. Могу сказать только одно: если тренер и спортсмен взяли на себя эту ответственность, должны отвечать. Комментарии к случившемуся все время были разные — не было единой позиции тренера и спортсмена, такое впечатление, что они просто даже в разных местах находились. И еще мне было странно — Алексей Мишин, как тренер, говорит о моем спортсмене: его не могут найти. Как это можно было озвучивать? Как это вообще себе кто-то представляет, когда спортсмен готовится к Олимпийским играм? И потом, все разговоры ведутся для начала не со спортсменом, а с тренером. Я не хочу даже в это вдаваться, потому что уже нет сил — заболел ли Ковтун, потеряли ли Ковтуна или Воронова (вообще-то все забыли, что есть и второй запасной), суть в другом. В том, что Женя снялся, Ковтун виноват?

— Как Максим все это переживал? Надо отдать должное — ничего лишнего в комментариях он себе не позволил.

— Для начала — о том, что поедет именно Плющенко на Игры, я, например, узнавала из средств массовой информации, как все зрители и вся страна. Нам никто не сообщал отдельно. Мы с Тарасовой были не в курсе. «Тебе звонили?» — «Нет». — «И мне тоже». Максим правильно сказал: дали шанс Жене, а мне не дали, но я его использую в будущем. Достойно — никого не оскорблял. Про него была масса «доумок» в тот момент, просто огневая точка здесь у нас была.

Если хотите знать мое мнение: как бы Женя ни выступил в личном турнире — второй, пятый, десятый, народ бы любил его не меньше. Это — позиция. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Олимпийские игры — тот старт, на котором выступают на пределе. Оторвалась бы нога или рука — оправдание. Да, жестко, но это мое личное мнение. Я знаю, как и все, что есть спортсмены, у которых и пластины стоят, и с переломами они выходили на старт. Много было подвигов без оглашения проблем. Когда — комок к горлу. Когда — сопереживаешь.

Да, это подвиг. Ты захотел его сделать сам, все про себя зная? Если захотел — иди до конца. Ты должен, если взялся. Как такая ситуация сложилась у Жени? Не мне судить.

— Вы — специалист высокого класса. С тренерской точки зрения вы находили плюсы для страны в том, что едет в Сочи именно Евгений Плющенко?

— Прежде всего: Женя для меня человек, которого я уважаю. То, через что он проходил, возвращаясь, — это преодоление, на которое не каждый способен. Такие люди достойны уважения и восхищения. Но если ты вошел в этот спортивный ритм снова, ты в нем и должен находиться. Жить в нем, а не рассказывать: да, здесь у меня тренировочный прокат был, а здесь я не успел. Возвращение не означает «все можно».

— Это вы про чемпионат России, который Евгений проиграл, с дальнейшим комментарием, что отнесся к соревнованиям не столь серьезно, как стоило?

— Да, Макс боролся и выиграл честно. Достойно. Я очень горжусь и тем, как он выиграл, и тем, как тренировался. Да, его мотивировал Женя. И Женю в чем-то мотивировал Макс, так ведь и было. И я рада, что Максим растет на этом высоком накале борьбы. Но то, что происходит вокруг, не просто мешает — может быть губительно. Нельзя большому спортсмену проигрывать и спокойно говорить: подошли как к тренировочному прокату. Это не очень уважительно вообще — даже не к соперникам, к этому старту. Для меня, как тренера, это неуважение. А уж рассказывать — это уже было на Играх, — чего не сделал Максим в прошлом сезоне… То есть рассказывать о себе с плюсом и при этом про неудачи другого, тем более только начинающего свой путь, не совсем корректно. Опять же, не Максим виноват в ситуации. Олимпийские игры — это была история Жени, ему предоставили эту историю делать. И человек должен отвечать прежде всего за себя.

— Вернемся к Аделине, которая выдержала все и завоевала столь ценную медаль, первую в нашей истории. Для вас лично, наверное, просто вожделенную. Воля к победе проявлена какая-то фантастическая!

— Вы видели эти огромные буквы (АДЕЛИНА) на льду? Заливщики несколько ночей это делали, так ее любят в ЦСКА! Она когда маленькая была, знаете, чем мне нравилась? Была таким чертенком, глаза — блюдцем. И издалека со мной разговаривала, на пальцах показывала: два, три оборота делаю? Все, никаких лишних разговоров! Конечно, стала девушкой, теперь уже более приглаженный характер. Но черт этот внутри все равно сидит. Есть же разные спортсмены. Вот Макс — общительный, чересчур даже. Он до бесконечности может говорить. Заговорит так, что очумеешь уже от него. Ему надо с кем-то болтать все время. Аделина — другая, ей надо сконцентрироваться. Ее все видят на старте сосредоточенной. Но никто же не видит ее после старта. Мы можем только в гостинице вздрогнуть: ой, кто-то пронесся! А это Сотникова была. Но такая она — вне спорта. И умеет это разделять. Москвичка, если понимаете, о чем я. Мы — другие, мы по-другому воспитаны. Ей не все надо, может, это и не очень хорошо. Не все — но самое главное. Мы так воспитаны городом, людьми. Москвичей, кстати, в сборной немного, и они очень трудно выживают в сборной. А тот же Ковтун приехал — ему все надо и ото всех.

— Как вы лично выживаете между такими энергетическими монстрами?

— Тяжело выживаю. Хорошо, что у нас много льда, прекрасные условия, высококлассная команда — Татьяна Анатольевна, Ирина Тагаева, Петр Чернышев. А на льду я ребят развожу по разным часам. Сначала — Аделина. Она более легкая на подъем, «барин» позже подъезжает. Но иногда, правда, соединяю их вместе, делаю это специально — они друг друга подстегивают. Макс не может себе позволить при Аделине что-то не выполнить. Приходит Тарасова, хорошо, что я не одна. Замечательные условия работы, плюс уже притерлись все: Татьяна Анатольевна одно делает, я переключаюсь на другое, Ира на третье… Сейчас к миру с Максом вот все готовились, а Петя Чернышев с Аделиной на следующий сезон уже наработки прикидывают… Кстати, Петю привела Тарасова, на телевизионном проекте подметила. Сначала, мне кажется, он немного напрягался: три женщины, тяжеловато, мы крикливые все, а Петя у нас — спокойный и уравновешенный. Но ничего, как видите, спелись.

— Аделина тренируется у вас с детства, Максим пришел уже с достаточно сложившимся характером. Наверное, есть сложности и там, и там?

— С Аделиной мы с ее восьми лет вместе, и у нее такой запас техники и заложенной базы, что можно пробовать все что угодно, и это не сложно. Максим пришел, когда ему было 17, сформировавшийся, очень тугой на какие-то вещи. Ему надо четко все объяснить. Он понимает логику. Я его тренирую, потому что в первую очередь верю в него. У него сильный стержень, он умеет разозлиться. Воспитанием заниматься поздно, но нужно идти к определенным целям. А цель — одинаковая, и слава богу. Он очень непростой, как говорит сам про себя, — парень с екатеринбургских окраин. Но, наверное, этим и интересен. Колкий. У него нет «средневыведенного» поведения. Может довести всех до белого каления. Мы можем обе — и Тарасова, и я — закипеть от одного Ковтуна. Это не значит, что не можем ничего сделать. Читает рэп, вообще творческий человек — ты с ним разговариваешь, а он может быть головой совсем в другом месте. И я уже знаю, когда он не со мной. Вижу и начинаю еще раз что-то терпеливо — бу-бу… С подобными спортсменами интересно, они нестандартные. Но совсем не легко. Именно такие могут восстать, такие люди поднимали массы.

— Да вы и сами не особый стандарт, чего уж, поднимете и поведете, думаю, и спортсмены это знают, прочувствовали на себе.

— Да, поэтому и бывает тяжело, сталкиваемся лбами сильно, искры такие! И никто позиции не сдает. Просто я чуть мудрее — знаю, как погасить огонь. Надо же вперед идти. А Максим часто свои взбрыки еще и объяснить не может. Когда любишь своего спортсмена, какие-то вещи можно и прощать. Но не все.

— Ковтуну еще, надеемся, предстоит познать счастье, которое испытала Сотникова. Вы успели его осознать, свое олимпийское счастье?

— Конечно, когда она выиграла, это были такие минуты счастья! Ради этого все, наверное, стоит испытать. Я не знаю такого тренера, который бы не ставил себе наивысшие цели. Есть этапы, когда ты понимаешь: можешь пятым быть с учеником, можешь третьим, все логично. Но это этапы. А идешь все равно к главной цели — олимпийской медали. Последние два года столько слез, неудач, столько веры в человека… Все надо было пережить. Меня иногда, не буду скрывать, держало только чувство ответственности перед ребятами — могу и не работать в силу обстоятельств. И, честно, много раз хотелось все бросить, думаю, еще и захочется, условия разлагающие были и есть.

Но эти минуты счастья — причем не тогда, когда объявили результат, а когда на пьедестале Аделина не пела гимн, а орала его, и в два раза больше слезы текли, — я передать, конечно, не могу. Или когда Татьяна Анатольевна пришла, и мы буквально навалились друг на друга! Но и счастье дается сложно. До сих пор мы разбиты, пережить такие эмоции — непросто. Поэтому Аделина не поехала на чемпионат мира. Сегодня это нормально — когда олимпийские чемпионы предпочитают не выступать на чемпионатах мира. Не потому, что они что-то не могут. Наверное, они уже доказали, что могут. Эти эмоции, которые пришлось пережить… Представьте себе, Аделина за год столько не наговорила, сколько сейчас. Надо немного счастье это продлить. Забыть про все и бегом куда-то снова нестись? Надо дать ей жить сейчас.

— И вам, но теперь уже после чемпионата мира…

— У меня еще главное счастье есть — двое самых любимых в мире мужчин. Как они меня трогательно поддерживали перед Играми! Я знаю, что муж один смотрел выступление, без сына. Потом рассказывал, что как победитель всю ночь принимал поздравления. И гордый такой был! Аделинку он, естественно, давно знает и любит, но каких-то уж очень эмоций — ну занимается жена делом и занимается — прежде не проявлял. А девушка сына рассказывала, как он кричал в момент победы! Это счастье, когда есть два таких мужских плеча в жизни, две опоры. Без этого, главного, счастья у меня бы не было второго.

— Это правда, что улетали вы из Сочи по билету Тарасовой?

— Да, уже не было сил дожидаться чего-то… Она меня привезла в аэропорт, показала, что меняет себя на меня. И девочки из «Аэрофлота», увидев меня, абсолютно уже неживую, как-то сложно там переоформляли билет. Когда вошла в самолет, это был обычный, не «золотой» рейс, и командир корабля объявил: в нашем самолете летит тренер олимпийской чемпионки — я зарыдала. Вот это уже был пик олимпийского счастья. Народ встал, хлопал, кричал, я растеклась абсолютно…

Представьте, весь самолет стоя хлопал. Я точно знаю: успех всех видов спорта в Сочи — 30 процентов уж точно, если не 50 — это наши болельщики! Такая колоссальная поддержка! Из самолета вышли — кто-то обнимает, кто-то тараторит, мужик какой-то целует: девки, молодцы, девки-и! В другое время как бы я на это отреагировала? Вернулась в потрясенном состоянии. Это отношение, может, даже еще больше впечатлений оставило, чем олимпийская медаль. Я поняла, что такое победы для народа. И для меня: вот оно, счастье-то, — с ума не сойти, выиграть да сделать это еще и дома!

материал: Ирина Степанцева

- В воскресенье вечером я прилетела из Китая – специально пораньше, чтобы выяснить ситуацию, связанную с Аделиной. Пока ничего совсем страшного нет – на среду у нас запланирована консультация с немецким врачом, после которой все станет понятно, в том числе и по срокам восстановления. Но (на этап Гран-при) в Японию мы уже точно не поедем – нужно основательно вылечиться, чтобы больше не возвращаться к этой теме.
- Сотникова говорила, что нога ее беспокоила больше месяца.
- Это так, но Аделина уже фактически выздоравливала – боль появлялась только в определенные моменты. Мы действовали очень сдержанно. Даже когда поехали на этап Кубка России в Сочи решили просто прочувствовать соревновательные эмоции, поэтому Аделина не делала сложные дорожки. Мы очень пристально следили за ее состоянием, до этого она не каталась три недели – дали ноге покой. Так что все шло на выздоровление. Но в четверг так получилось, что она снова травмировала ту же ногу. Очень обидно, потому что спортсменка практически восстановилась, а теперь - все сначала. Знаю, что и самой Аделине очень тяжело. Когда это случилось, она мне писала сообщения, мы с ней были на связи, и я понимала, как она расстроена. Она настолько светлый и чистый человек, мне ужасно жалко, что с ней это случилось. К тому же Аделина так много работала в этом сезоне, у нас получились очень удачные программы. В Сочи ее зрители приняли шквалом оваций! И она поняла, что все идет действительно хорошо. Судьи подходили к ней, отмечали прогресс. У одной судьи даже слезы выступили на глазах, когда она смотрела выступление Аделины.
Аделина Сотникова: если я по кому-то или чему-то больна, то я больна по льду! >>>
- Вас эти новости настигли незадолго до начала соревнований в Китае?
- Да, я узнала об этом в день проката Максимом (Ковтуном) короткой программы. Еще во вторник перед вылетом в Шанхай я присутствовала на тренировке Аделины. Она катала короткую программу, и прокат получился просто отличным! Я с таким легким сердцем уехала в Китай. Без меня у нее получалось всего пять тренировок. И тут такое… Она начала набирать форму, заряжалась позитивом, с каждым днем в ней росла и крепла уверенность. Она очень хотела выступить именно в России, показать новые программы своим родным болельщикам. Но спорт есть спорт…
- Вы говорите, что Сотниковой хочется выступать, а ведь еще в августе на предсезонных прокатах спортсменка призналась, что ее терзают сомнения, а силы и желание часто пропадают.
- Это естественная усталость после Олимпийских игр. Посмотрите, в каком состоянии сейчас олимпийские чемпионы и призеры Игр. Организм был полностью истощен, исчерпан. Ведь готовились мы не год, а целое четырехлетие. И внутренние ресурсы у организма совершенно ожидаемо закончились. Плюс, завоеванные медали ко многому обязывают и оставляют на плечах спортсменов еще больший груз. Справиться с этим очень непросто.
- За счет чего вам удалось переломить настроение ученицы?
- Аделина - собранный и очень, очень сильный человек. Я бы, наверное, каждому тренеру пожелала иметь такую спортсменку. Ее внутренний стержень сильнее любых внешних факторов. Ситуации, как та, что случилась сейчас, не собьют ее с пути. В ходе подготовки к этому сезону я ее не заставляла, просто старалась объяснять и направлять. У нее было много приглашений на различные мероприятия, мы от них не отказывались, потому что Аделина заслуживает знать, как выглядит жизнь вне спорта. Ей это даже придавало сил, и на тренировках она работала с еще большим вдохновением и нацеленностью на результат. Нам удалось найти золотую середину, поэтому тренировочный процесс пошел в гору.
В Китае были не соревнования, а американские горки
- Едва ли не сложнее, чем Сотниковой, далась подготовка к сезону вашему второму ученику – Максиму Ковтуну…
- Ой, с Максимом нам жизнь все время преподносит сюрпризы (смеется)! Я, на самом деле, уже спокойнее к этому отношусь, а вот ему приходится сложнее. Так получилось, что мы очень здорово подготовились к предсезонным прокатам. База, заложенная летом, крепла и приносила плоды. Но совершенно неожиданно сломались ботинки, соответственно, потерялась форма, и мы вылетели из процесса практически на месяц. Пришлось поменять три пары ботинок. Конечно, это все непросто для спортсмена – выйти на почти идеальную форму, потом потерять все и начать работать с нуля.
- При этом было важно успеть к серии Гран-при?
- Эта мысль в голове пульсировала постоянно и добавляла определенной нервозности. Но предугадать все мы не можем. Тем более в спортивной жизни. Почему мне так легко работать с Аделиной? Я сама через многое прошла за то время, что отдала спорту, поэтому свою ученицу всегда настраивала и готовила к всевозможным перипетиям и случайностям, которые могут возникнуть у нее на пути. Я ей буквально в двух словах могу объяснить ситуацию, и она меня поймет. Максим же пришел ко мне сформировавшимся человеком, со своими мыслями. Поэтому мне намного сложнее пытаться заранее ему объяснить ситуацию. Я всегда чувствую и знаю как будут развиваться события, стараюсь донести все это до него, но не всегда получается.
- Ковтун отмечал, что был уверен в своих силах в Китае и был хорошо готов. Откуда взялась эта уверенность, если существовала вероятность пропуска соревнований?
- К Китаю мы готовились до самого конца, каждый день старались не упустить и использовали каждую тренировку на все сто процентов. К этому этапу он действительно подошел в хорошей форме для того, чтобы показать себя с отличной стороны. Нам ведь хотелось достойно продемонстрировать свои новые постановки и заявить о себе в этом сезоне. Но, к сожалению, до Гран-при нам не удалось выступить ни на одном турнире, а соревновательные эмоции смоделировать очень сложно. И это большой минус в нашей подготовке. Китай у нас получился с чистого листа, Максим это понимал, и мы отдавали себе отчет в том, что какие-то нюансы могут возникнуть. Но что все будет до такой степени… Этого никто не мог предугадать.

- Вы, стоя у бортика, наверняка видели непосредственно момент столкновения японца Юдзуру Ханю с китайцем Хань Янем на разминке перед произвольной программой?
- Конечно… Когда стою у борта, все держу во внимании. Столкновение произошло из-за недостаточной концентрации спортсменов. Ведь подобные ситуации порой случаются, но не так, чтобы фигуристы врезались друг в друга абсолютно наотмашь! В последний момент перед падением или ударом любой человек старается сгруппироваться, а здесь все было с точностью до наоборот. Ситуация осложнялась тем, что никто не понимал, когда продолжатся соревнования. Ребята не вставали со льда, а разминка продолжалась, и другим фигуристам вроде бы нельзя терять время, нужно готовиться к старту и продолжать кататься. Получилась очень щекотливая ситуация – мне, например, самой хотелось выбежать на лед и помочь мальчикам подняться. Главный вопрос, который возник в тот момент - почему не прекращают разминку? На это нужен свисток судьи, иначе фигуристы не имеют права покидать лед. А когда всех все-таки вывели со льда, время потянулось еще медленнее. Было непонятно, можно ли расшнуровать ботинки, а у кого-то уже сильно затекли ноги, начали "остывать" мышцы… Спустя какое-то время разминку возобновили, фигуристов выводили на лед другим ходом, а они, прежде чем начать разминаться, около минуты просто скользили по льду и приходили в себя. Но на этом сложности не закончились – мы оставались в неведении, будут ли выступать японский и китайский фигуристы. Сначала сказали, что Хань Янь снялся, мы рассчитали одно время, потом вдруг увидели, что он идет катать программу… А ребята все были чуть ли не зеленые от волнения.
- Вы вообще ждали от Ковтуна чистого проката после произошедшего?
- Честно сказать, да, ждала. Я пыталась привести его в чувство все это время, и когда мы шли на прокат, я видела по Максиму, что мне это удалось. Но, оказавшись у бортика, мы простояли еще минут пять-шесть – весь лед после проката Ханю был усыпан игрушками и цветами. И я поняла, что Максим опять "теряется". В общем, получились не соревнования, а американские горки. Но, с другой стороны, это тоже неоценимый опыт. Ведь Максим должен уметь справляться и с такого рода сложностями.
- Вы бы выпустили на лед своего абстрактного ученика, если бы подобное приключилось с ним или с ней?
- Наверное, нет. Все-таки здоровье важнее. Не знаю, насколько такая цель оправдывает средства, хотя все зависит от степени тяжести травмы – мы же досконально не знаем в каком состоянии были спортсмены.
- После соревнований Ковтун в интервью сказал, что помимо прочих изменений, связанных с перестановками элементов в программах, вы на какое-то время откажетесь от идеи пяти четверных прыжков.
- Да? Наверное, это Максим сам решил, без меня, я пока не в курсе этого (смеется). У нас впереди не менее важный турнир, на котором будут не менее серьезные соперники. Но в первую очередь мы сами должны показывать достойное катание.
- Вице-президент российской федерации Александр Лакерник сказал, что не хочет давать Ковтуну поблажек и ждет от него катания, которое спортсмен действительно способен демонстрировать.
- В этом и заключается наша основная задача! Спасибо огромное Александру Рафаиловичу и Ольге Кожемякиной, которые перед Китаем постоянно были с нами, посещали наши тренировки. Это тоже подстегивало Максима. Нам ведь в какой-то степени нужно было форсировать подготовку, а это всегда опасно. Но мы все мобилизовались, и я считаю, что с подготовкой мы справились. Только потом нервы чуть-чуть сдали.
- Говоря вашими словами, американские горки начались еще до старта.
- Именно. Сегодня жизнь приносит тебе удовлетворение, а завтра заставляет нырнуть в омут с головой…