— Евгения Валентиновна, я так полагаю, вы еще застали такое судейство, когда судьи сидели на стульчиках на льду вдоль бортика?
— Я застала судейство, когда и бортика–то не было, а судьи сидели по краю поляны вдоль сугроба. (Смеется.) А когда проходили соревнования по обязательным фигурам, то судьи стояли прямо на льду и затем изучали след от конька, чтобы определить качество исполнения.
— А сейчас след, который оставляет фигурист на льду, можно увидеть из-за бортика?
— Когда судили обязательные фигуры, то необходимо было тщательно изучить след конька, место смены ребра, чистоту исполнения поворотов, геометрию фигуры, покрытие следа, поэтому судьи рассматривали все это чуть ли ни на корточках. Сейчас нет обязательных фигур, соответственно нет нужды выходить на лед. А из-за бортика можно разглядеть всю программу: и крутизну дуг, и реберность, мягкость и красоту скольжения, положение корпуса. В дорожках шагов теперь требуется исполнение многих элементов из обязательных фигур: крюков, выкрюков, скобок, чоктау и прочее. Квалифицированный судья легко определит из-за бортика правильность исполнения этих элементов и поставит свою оценку с плюсом при хорошем, реберном исполнении или с минусом, если дорожка сделана практически по прямой, нет крутых дуг, повороты выполнены неграмотно. Из-за бортика хорошо видны и выезды из прыжков, и центровка вращений, да и вообще с тех пор, как отменили обязательные фигуры, всю программу судьи оценивают из-за бортика.
— Новая система судейства в международной практике уже 10 лет, но тем не менее она до сих пор вызывает в профессиональной среде суждения от восторженных до негативных. Как вы можете объяснить этот феномен?
— Однозначно трудно сказать хорошая это система или нет. Для судей, к примеру, она очень удобна, ведь они получили анонимность судейства. Так как сейчас судьям очень трудно выбиться из средних оценок всей бригады, то они теперь редко получают замечания, и уж тем более дисквалификации. Что же касается спортсменов и тренеров, то им эта система часто преподносит сюрпризы, кому-то хорошие, а кому-то провальные. Новую систему вводили в надежде хоть как-то избавиться от субъективизма, предполагая, что это возможно. В фигурном катании уже не первый раз происходит реформа судейской системы. Сначала определяли сильнейшего по количеству набранных баллов во всех видах соревнований, потом победителя выводили по минимальному числу мест, на которые судьи поставили спортсменов, теперь по cумме очков за элементы и компоненты. Однако попытки уйти от влияния на результат человеческого фактора всегда заканчиваются неудачно, потому что это невозможно. Судейство всегда будет субъективным, если оценочная система основана на мнении людей, и неважно, компьютер баллы считает или судья таблички с оценками поднимает.
Еще эта система предписывает судьям не сравнивать спортсменов между собой, как это было прежде. Лично меня это всегда ставило в тупик: как не сравнивать спортсменов, если соревнования для того и проводятся. Но согласно этой системе, судьи должны сравнивать между собой не спортсменов, а выполнение ими элементов по отношению к идеальному образцу, эталону.
— И все же, почему эта система рождает такие противоречивые отзывы?
— Согласитесь, что любое судейство призвано оценивать работу тренера и спортсмена. На соревнованиях судьям предъявляется программа, составленная в соответствии с требованиями новой системы судейства, которая включает в себя исполнение элементов, скольжение, хореографию, композицию и прочее. Тренер и спортсмен, естественно, старались сделать все как можно лучше и учесть все новшества сезона. Но порой оказывается, что вся их работа разбивается о какую-то неучтенную черту, которых с каждым годом прибавляется все больше и больше.
Мне кажется, что ежегодное увеличение требований к уровню сложности элементов, появлению какой-то новой черты или уровня в зависимости от наклона туловища, лишнего оборота или поворота не всегда украшает программу, а также способствует повышению травматичности суставов и позвоночника. Почему бы членам техкома при разработке всех этих ежегодных изменений в уровнях, поворотах, чертах и прочих усложнениях, иногда казуистических, не посоветоваться с ведущими тренерами? Это привело бы к большему взаимопониманию между тренерами, спортсменами и судьями.
Кстати, много лет назад в Советском Союзе была очень организованная судейская коллегия во главе с Сергеем Кононыхиным, который предложил опросить ведущих тренеров (Станислава Жука, Татьяну Толмачеву, Игоря Москвина, Константина Лихарева и других), что они считают самым трудным и важным при исполнении элементов произвольного катания и обязательных фигур, какие ошибки считают наиболее частыми, какие снижения могли бы предложить для тех или иных ошибок. На основании анализа этих данных была сделана шкала снижений при исполнении как обязательных фигур, так и элементов произвольного катания. Эта система действовала в нашей стране задолго до того, как отменили обязательные фигуры и ввели короткую программу. И Международный союз конькобежцев принял за основу для судейства короткой программы большую часть тех снижений, которые были разработаны в нашей стране.
Кроме того, обучающие семинары для судей проводили именно тренеры: Тамара Москвина, Игорь Москвин, Станислав Жук, Алексей Мишин рассказывали и демонстрировали на своих спортсменах как должен исполняться элемент, какие ошибки могут быть допущены, за что можно наказывать спортсмена. И судить после этих семинаров было нетрудно, потому что всегда было можно объяснить, за что и насколько снижена оценка. В новой системе судейства в первую очередь должны быть заинтересованы тренеры, поэтому при разработке ежегодных изменений, при создании новых уровней сложности исполнения элементов (черт) тренеры должны принимать какое-то участие. Представители техкома вполне могли бы обсудить основные требования, предъявляемые к программам, с ведущими тренерами.
Сейчас же система сама диктует правила, что можно, что нельзя, по каким параметрам оценивать и прочее. Из-за этого подхода пропала творческая составляющая, но зато значительно усложнились сами элементы — от прыжков до дорожек шагов, что заставило в целом по-другому подходить к составлению композиции программы.
— Евгения Валентиновна, когда легче быть судьей — тогда или сейчас?
— Сейчас, конечно, легче. Сейчас судьям стало проще работать, потому что теперь их мало что касается. Все технические моменты вплоть до названия элементов определяет техническая бригада. Все недокруты, уровни сложности, наличие или отсутствие каких-то черт или элементов в дорожке определяет техническая бригада, потому что имеет возможность посмотреть элементы еще раз в замедленном повторе. Но если технические специалисты не всегда по тем или иным причинам могут определить уровень сложности элемента, ребро или недокрут при исполнении прыжка, или отсутствие какого-то поворота в дорожке, то вся работа над программой идет насмарку, что бывает очень обидно. В связи с этим мне кажется, что в новой системе судейства роль технического специалиста чрезвычайно преувеличена. Он практически решает судьбу выступления. Хотя в технической бригаде есть еще и контролер, и ассистент, но в спорной ситуации решение принимается двумя голосами против одного. Конечно, я понимаю, что только лучшие спортсмены и тренеры могут быть техническими специалистами, но они тоже имеют свои пристрастия, симпатии, интересы. И получается, что недокрут в четверть оборота у кого-то приводит к понижению оборотности прыжка, а у кого-то нет. Практически техническая бригада может изменить положение спортсмена в таблице на несколько мест в ту или другую сторону. Может быть, было бы правильнее сделать замедленный повтор для всех судей, и они сами решали бы все технические вопросы судейства. Все-таки мнение нескольких квалифицированных судей было бы объективнее, чем мнение одного даже очень высококвалифицированного специалиста.
Раньше обе оценки выставлял судья и отвечал за них. После каждых соревнований обязательно проходил разбор судейства, на котором судьи должны были отчитаться практически за все свои оценки: приходилось объяснять за что ты снизил оценку, за что поставил какого-то участника выше или ниже того места, на котором он оказался. Большую роль в бригаде играли рефери соревнований. Многие из них свое мнение считали единственно правильным, в таких случаях надо было очень аргументировано объяснить свою позицию, но и в этом случае рефери мог не согласиться с судьей, приходилось давать объяснение в письменном виде и получать замечания. И конечно, необходимо было записать в своем протоколе все элементы, которые выполнил спортсмен, отметить, как он их выполнил, естественно, ответственности было больше, чем сейчас. При новой системе, если судья своими баллами за компоненты и GOE за элементы остается в коридоре общих оценок, то его трудно в чем-то обвинить. Чтобы к судье появились вопросы, его оценка должна выбиваться от средней суммы оценок на балл. Поэтому действие судей сейчас почти никак не карается, и к тому же они защищены анонимностью.
— Вы как судья подвергались когда-нибудь наказаниям или дисквалификации?
— На чемпионате мира в 1975 году я судила мужчин. Чемпионом мира стал Сергей Волков, второе место было у Владимира Ковалева. Естественно, у меня эти спортсмены были на своих местах. А вот прекрасный, исключительно артистичный фигурист Юрий Овчинников оказался на 6-м месте, в то время как у меня он делил 4-е и 5-е места. Разбор судейства был 8 марта, утром. И без всякого объяснения рефери объявила прямо с порога о моей дисквалификации. Честно говоря, мне было очень обидно. Вообще судей из нашей страны дисквалифицировали достаточно часто, был даже случай, когда в 1977 году дисквалификации подверглись все советские судьи, и Олимпийский комитет СССР обращался к президенту ИСУ Жаку Фавару с письмом, в котором со всей убедительностью была доказана несостоятельность принятого решения. Это лишний раз подтверждает, что в таком тонком и щепетильном деле, как оценка выступлений спортсменов, элементы субъективизма должны быть сведены до минимума. Очевидно, что это не может быть прерогативой одного человека или узкой группы лиц, а должно быть регламентировано четкими правилами и критериями, выработанными широким кругом специалистов.
— А почему сейчас тренерам можно судить?
— Вот этого я не знаю. Много лет фигурное катание уходило от присутствия тренеров в судейской бригаде. А сейчас незаметно получилось так, что вслед за техническими специалистами тренеры стали попадать и в бригаду. Возможно, что это только в России, я не сужу с 2007 года международные соревнования, но очень часто в Москве сужу в таких бригадах, где только тренеры, а зачастую и главным судьей соревнований является тренер, что не может не влиять на исход соревнований. Кстати, по старой и по новой системам судейства присутствие тренера в бригаде на международных соревнованиях просто невозможно. Так Людмила Кубашевская, судья международной категории, преподаватель в ГЦОЛИФКе была дисквалифицирована только за то, что ее студент из Болгарии написал в своей анкете, что она является его тренером.
В Положении о новой системе судейства сказано, что тренеры или спортсмены высокого класса могут быть техническими контролерами, как люди, хорошо знающие предмет. Конечно, этот знающий человек должен оставаться объективным, особенно когда приходится судить спортсменов от своей страны, от своего города, своего клуба, школы, команды, группы и т.д. Но это касается только технических контролеров и никого больше. Возможно, у нас просто не хватает судей. Большинство спортсменов, закончивших выступать, хотят работать тренерами, даже в том случае, если это работа не в спортивной школе, а на «подкатках», — это проще и гораздо лучше оплачивается. И сейчас сложилась такая практика, что тренеры судят соревнования повсеместно в России. Я не считаю это правильным, потому что даже если тренеры пытаются судить объективно, то сам факт присутствия в судейской бригады тренеров вызывает у людей вопросы и дает лишний повод для скандалов.
— Я часто ловила себя на том, что не понимаю как в течение многих часов судья может сохранять концентрированное внимание на соревнованиях, особенно на детских, и способен продолжать определять кто лучше, а кто хуже… Как судья отслеживает такое количество разных параметров?
— Это действительно трудно, особенно на детских соревнованиях, когда уровень катания приблизительно одинаковый и невысокий, а детей много, и выставить им оценки за компоненты порой настолько сложно, что вводит в ступор. Я понимаю, что тренерам, детям и родителям обидно видеть в протоколе низкие оценки за компоненты, но это требование системы. А судье действительно трудно быть постоянно сосредоточенным, когда соревнования длятся 5-6 часов и перед глазами проходят по 60-80 детей.
— Евгения Валентиновна, по вашему мнению, почему наши одиночники никак не догонят мировую элиту, почему мы не выигрываем?
— Я никогда не работала тренером и не могу давать советы, как готовить спортсменов к стартам. Кому-то не хватает стабильности, кому-то физической работоспособности. Многие спортсмены редко исполняют прокаты программы целиком, считая, что лучше отрабатывать ее по частям. Мне кажется, что исполнять элементы , особенно прыжки, в конце программы, на «уставшие» ноги — это не то же самое, что исполнять их в начале программы, поэтому целиковые прокаты, конечно, нужны, но в каком количестве и когда, должен решать тренер. Еще я думаю, что прокаты программ «макетами» тоже физиологически не оправданы, потому что в сложной для организма ситуации, на соревнованиях, вместо сложного прыжка получится скорее «бабочка», чем четверной, потому что спортсмен так делал на тренировках. Много лет назад я спросила у Станислава Алексеевича Жука, как ему удается готовить спортсменов таким образом, что они не срывают элементы на соревнованиях. Он ответил, что если спортсмен делает на тренировке любой элемент из 10 попыток 10 раз, то он сделает его и на соревнованиях.
Досье
Богданова Евгения Валентиновна
Дата рождения: 14 мая 1937 г.
Судья международной категории (одиночное и парное катание)
Тренеры: Васильева Е.В., Лихарев К.К.
Карьера: Судила чемпионаты мира, Европы и Олимпийские игры (Нагано (1998), Солт-Лейк-сити (2002)
Образование: Высшее. Окончила 1-й Московский медицинский институт. Кандидат медицинских наук
Место работы: ГУ НИИ Общей патологии и патофизиологи РАМН
, кстати, сама Адель в восторге от Петра, и также несколько фраз о паре Кавагути Смирнов. Ребята прогрессируют, мешают травмы 
. Вот и все в общем то