Вечернюю тренировку в пятницу в связи с этим событием пришлось отменить, но именно после той встречи Брайан, похоже, и принял судьбоносное для себя решение. Ну а звонок в субботу вечером был уже чисто дружеским (Депардье звонил, чтобы попрощаться с фигуристом и еще раз пожелать ему успеха) и завершился в кинематографическом стиле: "Опасаешься, что дома могут возникнуть проблемы с федерацией? Ну так скажи им, что придет Обеликс и с ними разберется...".
Решение 29-летнего француза поменять специализацию, тренера, страну и, как следствие, всю свою жизнь, не было спонтанным. В России Жубер провел целую неделю и в субботу, когда мы встретились в Новогорске, сказал:
– Не могу утверждать, что вернусь сразу, но сделаю это обязательно. И мы с Катариной продолжим работу.
– С чем связана ваша неопределенность со сроками?
– Есть ряд обязательств, связанный с моими выступлениями в шоу. Во второй половине июля я должен быть в Японии – там у меня запланирован четырехдневный семинар и шесть показательных выступлений. На самом деле я очень сильно удивлен своими первыми тренировочными ощущениями. Мне комфортно с Катариной. У нас многое получается. Поэтому, собственно, мы и решили, что имеет смысл продолжить тренировки, чтобы в дальнейшем выступать за Россию.
– Какими именно были первые ощущения?
– Странными. Иногда пугающими, причем касалось это не только моих попыток исполнять парные элементы, но даже прыжков. Прыгать одному и прыгать с кем-то – две большие разницы. Нужно учитывать ритм, контролировать каждое движение и постоянно помнить, что рядом партнер. Что касается поддержек – это прежде всего тяжело физически: работают мышцы, которые одиночнику нужны в гораздо меньшей степени и редко бывают вообще задействованы в работе. Плюс – очень много новой информации, от которой голова порой просто готова лопнуть. Но мне это нравится.
– Ваша мама, которая много лет выполняет по отношению к вам функции менеджера, сказала в одном из интервью, что вы слишком молоды, чтобы заниматься вопросами менеджмента самостоятельно. Сейчас, когда вы встали в пару, нет ощущения, что вы уже не слишком молоды?
– Ну, для одиночного катания я, конечно же, дедушка. Все, что мне там остается – это развлекать народ в шоу. Парное катание – немного другая история. Но я предельно четко отдаю себе отчет в том, что у меня уже совершенно не осталось времени на то, чтобы проигрывать.
– Вы ведь никогда не тренировались за границей продолжительное время?
– Нет, и понимаю, что это может стать определенной проблемой. Я действительно слишком привык к тому, что рядом постоянно находится вся моя семья, друзья. Более того, до нынешнего момента был уверен, что никогда не смогу слишком долго находиться за пределами Франции. Может быть, просто пришло время поменять свою жизнь? Но сначала я конечно же должен обсудить это в семейном кругу. И это, пожалуй, единственный фактор, способный повлиять на уже фактически принятое решение. Все остальное – необходимость привыкать к новому для себя виду спорта, скатываться с партнершей, учить элементы и так далее, меня не пугает вообще.
– Неужели ваша зависимость от семьи до такой степени серьезна?
– Я просто отдаю себе отчет в том, что мама не сможет поехать со мной и продолжать организовывать мою жизнь и заниматься моими делами. В Пуатье она помогает моей старшей сестре с детьми: одному внуку 11 лет, второму четыре, так что требовать, чтобы мама в очередной раз ради меня все бросила, я конечно же не вправе.
– Вы уже обсуждали с ней все это?
– Пока нет.
– Ваша мама, насколько мне известно, совершенно не является сторонницей того, чтобы вы продолжали карьеру в любительском спорте.
– Она настаивала на том, чтобы я прекратил выступать в соревнованиях, еще четыре года назад, после чемпионата мира в Турине, где я стал третьим. Но я тогда уперся. Сейчас просто все располагает к тому, чтобы оставить спорт: у меня много предложений в плане всевозможных шоу, подписан контракт с телевидением, словом, можно не опасаться за степень собственной занятости. В то же самое время сама мысль о том, что я могу начать выступать в паре, маме нравится.
– Но почему за Россию, а не за Францию?
– Потому что мне нравится конкуренция.
– Что успел рассказать вам о России Жерар Депардье?
– Не так много. Мы в основном обсуждали чисто бытовые вопросы – все-таки Жерар успел освоиться в вашей стране гораздо лучше меня. Но я и сам достаточно давно понял, что русские в чем-то очень похожи на французов. Со стороны иногда кажется, что мы очень неохотно впускаем чужаков в свой круг, но если тебя приняли, ты вмиг становишься "своим". Причем для всех. Во всяком случае именно так всегда происходило в фигурном катании, где у меня никогда не было проблем в общении с русскими фигуристами. Не думаю, что эти проблемы могут появиться сейчас. Мне комфортно в вашей стране. И я абсолютно серьезен в своих намерениях получить право выступать за Россию.
– Сколько времени по вашим ощущениям может занять скатывание с партнершей до того состояния, чтобы поставить полноценную программу?
– Думаю, пять или шесть месяцев. Я быстро учусь. Пяти дней, например, хватило, чтобы понять, что наиболее проблематичным участком для меня станут не поддержки, не подкрутки и не выбросы. А совместные вращения. Но все это – вопрос тренировок.
– Как относится к вашим намерениям французская федерация фигурного катания?
– Там пока ничего не знают об этом. Собственно, я сейчас и лечу во Францию для того, чтобы на следующей неделе встретиться с президентом федерации Дидье Гайаге и все обсудить.
– А если он предложит вам выступать за Францию?
– Я почти уверен в том, что именно это он и сделает. Но тут сразу возникает проблема с французским паспортом для Катарины. У нас это очень длительная процедура.
– Насколько сильно ограничивают вашу свободу текущие контрактные обязательства?
– На данный момент уже подписанный контракт, от которого я не могу отказаться, у меня один – на участие в телевизионном шоу "Танцы со звездами", которое начнется в сентябре. Остается надеяться, что я окажусь никудышным танцором и вылечу после первого раунда. Что касается шоу, жестких обязательств нет, но есть конкретные предложения. Это – очень большие деньги, поэтому мне и нужно как следует все взвесить прежде чем принимать решение.
– Какую роль играют деньги в вашей жизни? Насколько легко вы умеете от них отказываться?
– Видите ли, в чем дело: я потратил чертову прорву денег на свою подготовку к Олимпийским играм в Сочи. После того, как поставил в известность федерацию о своем намерении вернуться из Парижа в Пуатье, мою подготовку прекратили финансировать. Так что для меня это как раз стало сознательным отказом от довольно больших денег: если бы остался в Париже, федерация оплачивала бы абсолютно все расходы – мне постоянно напоминали об этом. По сути это был просто идиотский ультиматум с попыткой удержать меня в столице. Но сейчас это уже неважно. Просто сейчас ситуация позволяет компенсировать эти расходы. Которые нес, к слову, не я один, но и вся моя семья. Было бы неправильно в очередной раз отказаться от денег, предварительно не обсудив это с близкими.
– Но ведь тренировки и шоу можно попробовать совместить?
– Я тоже на это надеюсь. Это, кстати, серьезный стимул интенсивно тренироваться.
– Насколько серьезны ваши слова о том, что после окончания карьеры вы намерены стать тренером по парному катанию и именно поэтому сейчас стремитесь получить собственный практический опыт?
– Не совсем так, но в принципе верно. Дело в том, что я мечтаю создать в Пуатье очень серьезную школу фигурного катания. Именно с этой целью, кстати, в нашем городке построили новый каток. Ограничивать сферу деятельности только одиночным катанием мне кажется неправильным. Вот я и подумал, что собственный опыт в спортивных парах мне точно не помешает. Еще один аргумент в пользу моего решения, если хотите.
– За счет чего вы намерены добиться преимущества перед соперниками?
– В частности – за счет прыжков. Мы с Катариной уже пробовали каскад 3+3, получалось неплохо. Есть и другие идеи. От поддержек я, правда, чуть не умер – мышцы после первой тренировки просто окаменели с непривычки. Но успел понять: если техника поставлена правильно, а в этой области Олег Васильев большой профессионал – никаких чрезмерных физических усилий поддержки не требуют вообще.
– Неужели не страшно поднимать партнершу?
– Страшно, конечно. Мне не хотелось бы стать тем человеком, из-за которого Катарина может удариться или получить травму. Поэтому внутренняя ответственность колоссальна. Иногда, безусловно, психологически приходится тяжело. Например, выброс "флип" мы попробовали с Катариной уже на одной из первых тренировок и справились с ним прекрасно. А в субботу – вы видели это сами – он не получился у нас ни разу. Зато получился тодес. Но это тоже нормально: такая же история в свое время происходила у меня с четверным прыжком: иногда я выезжал с первой попытки, а иногда вообще переставал понимать, что происходит со мной в воздухе. Так что сдаваться я не собираюсь, пусть даже все мои французские друзья будут продолжать считать меня сумасшедшим.
– А они считают?
– Большинство людей реально не могут понять мотивов. С их точки зрения я реализовал себя, как фигурист, на двести процентов и вполне могу позволить себе в удовольствие кататься в шоу и грести деньги лопатой. А не лезть по новому кругу в совершенно изматывающую жизнь профессионального спортсмена. Тем более – с непредсказуемым исходом. Но дело в том, что я слишком привык к такой жизни.
– Может быть вы, подобно Евгению Плющенко, просто внутренне боитесь расстаться с любительским спортом?
– Вполне возможно. Это ведь как наркотик. Хотя я предпочитаю считать это вызовом.
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ13.07.2014
