Двукратная олимпийская чемпионка 2014 года рассказала в интервью Федеральному агентству новостей о своем первом опыте выступлений в популярной программе Первого канала, о том, считает ли решение, принятое ею ровно десять лет назад, самым важным в жизни и о том, хочет ли она, чтобы дочь пошла по стопам родителей.
«Хочется дойти до финала»
— Татьяна, какие у вас впечатления от нынешнего, первого для вас сезона спортивно-развлекательного шоу «Ледниковый период»?
— Это прекрасный проект, просто замечательный. Я безумно рада, что попала сюда. Мне нравится, что я стала участницей, так как очень сильно этого хотела. В то время, когда в шоу выступал Максим (Траньков, муж и партнер Волосожар в парном катании. — Прим. ФАН), я находилась в положении, поэтому не могла выйти на лед. Могла только наблюдать со стороны, да еще один раз попала в состав жюри. Тогда, кстати, поняла, насколько это сложно — судить своих друзей и хороших знакомых: как фигуристов, так и артистов!
Сейчас я уже немножечко углубилась в проект, и запал, знаете, еще не пропал, хотя уже давно перевалила середина. Хочется, конечно, проявить себя по максимуму и дойти до финала, потому что интересно раскрывать каждую неделю новые образы. Очень здорово все время перевоплощаться: сегодня — в ангела, а завтра — в демона. Это то, чего ты не мог, допустим, делать в профессиональном спорте.
— Но в споре у вас был весьма мастеровитый партнер! Шутка ли, вы с Максимом стали двукратными триумфаторами Игр в Сочи!
— Да, но самое любопытное то, что с моим нынешним неопытным партнером иногда получаются очень даже интересные элементы.
— Что было самым сложным на старте шоу?
— Конечно же, «накатать» партнера, «накатать» первую программу, на что у нас, правда, было довольно-таки приличное количество времени. Сейчас даже Женя говорит: «Вот мы так хорошо «накатывали» первую программу, она была спокойная и получилась». Я ему отвечаю: «Ты готовился к ней целых две недели, а сейчас у нас каждый вторник съемка, в среду мы отдыхаем, а дальше все по новой — выбор музыки и костюмов, постановка программы...» Ты иногда просто чисто физически не успеваешь все «накатать».
— Это и есть главная сложность для вас — нехватка времени?
— Сейчас уровень пар вполне себе приличный. Я имею в виду исполнение различных элементов. Поэтому все труднее находить новые высокие поддержки. Это, конечно же, небезопасно. Но такой риск в каждом выпуске все равно присутствует.
— А каковы наиболее позитивные моменты в «Ледниковом периоде» лично для вас?
— Самое позитивное, мне кажется, знакомство и общение с ребятами. Можно сказать, тут у нас на шоу такая семья на определенный период времени. И жалко, когда кто-то покидает проект, потому что уже есть какие-то дружеские отношения, ты понимаешь, насколько это сложно и насколько серьезно каждый выкладывается. Но в этом и заключается соревновательный интерес.
С Прониным спокойно и комфортно
— Что можете сказать о своем партнере?
— Он хороший человек!
— Вы знали его до «Ледникового периода»?
— Нет, абсолютно не знала, к своему стыду! Когда мне сказали, что мы будем кататься в паре, я, вот честно, залезла в «Википедию» и начала читать. Увидев список фильмов, в которых снимался Женя, я, конечно, такая: «А, да-да, все помню и знаю: и то, и то, и то».
Если брать человеческие качества, то мне с Прониным очень спокойно и комфортно. Мы находим общий язык. Даже если что-то не получается и я могу как-то вспылить и прикрикнуть на него, все равно у нас есть взаимопонимание. И мне приятно с Женей кататься.
— В свое время Пронин сыграл нашего знаменитого хоккеиста Вячеслава Фетисова. К тому же сам занимался в детстве хоккеем. По вашим впечатлениям, это помогло ему в шоу?
— Не знаю. Мне кажется даже, что наоборот, ведь посадка хоккеиста и фигуриста разительно отличаются друг от друга. Но Женя увлекается не только хоккеем, но и многими другими активными видами спорта, и нам, конечно, немножечко сложно работать над осанкой на льду.
— 8 ноября ваш партнер отметил сорокалетний юбилей. Что подарили ему?
— Гирю! С Дартом Вейдером (один из главных персонажей легендарной американской киносаги «Звездные войны». — Прим. ФАН)!
— Почему именно гирю, да еще и с Вейдером?
— Честно говоря, я не знала, что дарить человеку, которого пока что не особо близко знаю. Понимаю, что у Жени есть какие-то свои интересы. Но так как ему часто нужно поднимать меня в этом проекте, я придумала вот такой подарок — с намеком, что ли.
— А гиря весит столько же, сколько и вы?
— Нет, меньше, естественно! Просто у нас был неудачный вариант заказа специальной груши для тренировок, которую невозможно было поднять. Ей не сделали ручки, поэтому я решила исправить ситуацию в день рождения Пронина.
— Почему сейчас в шоу не выступает Траньков?
— Он был занят как тренер с парой Евгения Тарасова — Владимир Морозов, которая выезжала на соревнования в Казань. В связи с коронавирусом менялась ситуация, ребята часто тренировались в Америке, а когда вернулись, начались тренировки тут. Вот это несовпадение в графике и не дало возможности Максиму участвовать в «Ледниковом периоде».
Народы России и Украины должны быть дружны
— Можно ли говорить о том, что ровно десять лет назад вы приняли самое важное решение в своей жизни? Имеются в виду получение российского гражданства и создание пары с Траньковым. Ведь в ином случае вы могли, наверное, и не достичь тех ярких успехов, которых потом добились?
— Скажем так, оно одно из ключевых. Почему нет? У меня в 2010-м был выбор: ехать в Канаду, во Францию либо в Россию. Но так как языковой барьер ставил передо мной некие преграды, плюс следующие Олимпийские игры должны были пройти в 2014 году в Сочи, да и я знала Макса как прекрасного фигуриста, поэтому сделала именно такой выбор.
— Ваши родители ведь родились в российских городах?
— Да, мама из Калининграда, а папа из Нижнего Тагила.
— Но вы появились на свет в украинском Днепропетровске. Спустя эти десять лет после переезда осталась ли у вас еще какая-то эмоциональная связь с соседней страной?
— Огромная. Мои родители до сих пор там живут. А еще сестра — в Киеве. Да, я родилась в Днепропетровске. Потом, когда семья разъехалась, мама перевезла меня в столицу ради тренировок, сестра же оставалась в Днепропетровске. Потом мы хотели объединить семью в Киеве. Но получилось так, что я опять поехала дальше, за границу. И сестра за мной. В Киеве она уже осталась, когда вышла замуж. Так что, конечно, у меня все близкие родственники там. По сути, я одна тут, в России. Не считая мужа и дочери.
— Что думаете о том, что ваш родной город называется теперь просто Днепр?
— Я вообще стараюсь всегда быть вне политики. Для меня он как был Днепропетровском, так им и останется!
— Как раз хотел спросить у вас, следите ли вы за политикой и за тем, какие отношения сейчас между Россией и Украиной?
— Они сложные. Хотелось бы, конечно, чтобы было так, как раньше. Потому что мы все — славянские народы и должны быть дружны.
— Будет ли фигуристкой ваша дочь Анжелика, которой в феврале исполнится четыре годика? И хотите ли вы с Максимом этого?
— Будет, не будет — время покажет! На данный момент она любит фигурное катание. Прошлым летом, когда мы проводили сборы в Сочи, Анжелика погрузилась в фигурное катание, стала уже немного вникать в тренировочный процесс. И сейчас мы не можем лишать ее этой возможности, так как это ее желание.
Сегодня, когда заработала уже моя школа фигурного катания, в планах перевести дочь туда, как только переедем на «свой» лед. Мой центр специализируется как раз на детях, и тренеры у нас квалифицированные и грамотные именно в плане подхода к первым шагам на льду, к деткам. Они все подбирают с ног до головы, начиная от инвентаря и заканчивая макияжем. Так что посмотрим, что будет дальше!

Олимпийская чемпионка Татьяна Волосожар изумляет кардинальным преображением в «Ледниковом периоде», врывается в тренерское дело и успевает воспитывать дочь-фигуристку. В интервью «Газете.Ru» Волосожар рассказала, как реагировала на замечания Татьяны Тарасовой и оценки от Елены Исинбаевой, оценила работу Алины Загитоой, поведала о развитии своего центра фигурного катания и объяснила, почему не пошла по пути Евгения Плющенко, который сразу начал принимать топовых спортсменов. Также Татьяна рассказала, почему не хочет делать из своего ребенка звезду соцсетей вроде Гном Гномыча, и почему хотела бы, чтобы дочь тренировалась не в России.
— Сейчас вы посвящаете очень много времени участию в «Ледниковом периоде» и недавно впервые получили максимальные баллы. Судьи оценили так вашу шутливую программу «Quizas, Quizas, Quizas» («Может быть, может быть, может быть»), в которой вы отчитывали нерадивого жениха. После объявления оценок вы всплеснули руками, вскочили и обнялись — прямо как спортсмены на официальных турнирах. Эти чувства действительно возвращают вас к старым соревновательным эмоциям?

— Конечно, с олимпийскими эмоциями ничто другое никогда не сравнится, потому что ты столько времени с раннего детства идешь к этой цели. Там абсолютно другие чувства. Но, что касается именно этой программы, то мы были очень довольны и немного даже не ожидали, что получим все 6.0. У нас ведь достаточно мало времени на доработку номера (съемки новой программы — каждую неделю. — «Газета.Ru»), хочется сделать что-то более интересное, насыщенное, поэтому мы учим какие-то элементы, но если не получается, то приходится менять…

Естественно, Женей (Евгений Пронин — актер, партнер Татьяны на проекте. — «Газета.Ru») мы гордимся.

Он показал, что может и один кататься — не обязательно в паре, не обязательно держаться друг за друга. Он выполнил свои… Татьяна Анатольевна Тарасова их назвала каким-то очень смешным словом. Типа «козлятоны» (смеется).
В общем, Женя сделал три подпрыжечки на словах «quizas, quizas, quizas», и номер получился очень интересный, со съедобными деталями («жених» съедал записки от любовниц прямо во время номера. — «Газета.Ru»). Мы прямо до последнего переживали за этот момент.
Вообще в «Ледниковом периоде» очень сложно кататься, потому что порой выбор номера тянет за собой реквизит. В этот раз его нужно было прожевать, не подавиться, успеть вовремя достать, чтобы ничего не упало. Переживали по большей части за эти детали.

— А кому пришла идея сделать съедобные записки?

— Это Женина идея — что записки можно съесть. Илья Авербух предлагал другой вариант. Если объяснить наш номер: все стирается, убирается, удаляется, может интерпретироваться как угодно. Но именно Женя придумал, что все это можно съесть. Без последствий (смеется).
— В комментариях под видео ваших выступлений на Youtube самым упоминаемым человеком после вас с Евгением является Елена Исинбаева. Зрители постоянно недовольны ее жесткими оценками и замечаниями даже к самым классным номерам. А как вы к этому относитесь?

— Знаете, когда я еще не была участницей «Ледникового периода», а работала судьей проекта, я поняла, как это сложно. Потому что ты практически всех ребят знаешь, с некоторыми дружишь довольно близко. Тяжело судить по-настоящему. Что касается Лены Исинбаевой и именно нашей пары, то я от нее не слышала особых больших замечаний. У нас с ней все довольно гладко проходит. Либо мы номера ставим такие, которые ей по душе (смеется). Поэтому насчет судейства… Я и в спорте никогда не возмущалась. Судьи судят, а наше дело — кататься. Пускай это не глобальный спорт, не Олимпийские игры, а проект, но все же мне не хочется мешать свое дело с судейством. На то их и выбирали судьями, чтобы были строгими, добрыми, нейтральными.
— Тарасова высказывается о вас очень позитивно почти после каждого проката. Например: «Я в восторге, я Танюху такой никогда не видела. Такой легкой, такой разной, интересной, забавной, сексуальной, злой, милой. Разной-разной!».

— Я согласна с Татьяной Анатольевной, — я и пришла на проект с такой целью. И Илья Авербух хотел это сделать. Мы до сих пор этим занимаемся — стремимся раскрыть, показать меня в разных образах: от быстрых номеров до всеми любимой классики.
В спорте так получилось, что у нас с Максимом Траньковым было больше классических номеров. В игровых, смешных, шуточных постановках меня практически не видели. Поэтому, конечно, интересно, что я на этом проекте раскрылась, хотя мы всего за неделю выбираем музыку и придумываем программы.

Про Женю Пронина тоже могу сказать, что у него как у актера обычно были серьезные роли. И он не ожидал немного, что в комических программах себя так проявит — даже больше, чем в классике, наверное. Для меня это некоторое открытие. В «Ледниковом периоде» интересно то, что ты можешь любой образ к себе примерить и вжиться в него по максимуму.
Что касается классики, то у вас, например, был номер «Онегин», в котором Пронин сжигал письма прямо на льду, а фоном звучали строки из одноименного произведения Пушкина. Правда, после выступления сидевшие в жюри актер Михаил Пореченков и Татьяна Анатольевна раскритиковали это прочтение стихов и отметили, что нужно было добавить еще больше накала и драматизма...

— Я согласна с ними. Номер был очень сложный на самом деле. Илья Авербух при постановке тоже сомневался, стоит ли катать «Онегина». Это я настояла, попросила сделать именно его. Понимала, что будет технически сложно показать полное перевоплощение, продемонстрировать нас в разном времени. Может быть, где-то мы недоработали из-за нехватки времени. И там еще были некоторые ошибки в технике, которые судьи не могли не заметить, потому что помарка произошла прямо перед жюри.

— Да, Евгений тогда на ровном месте споткнулся в самом начале программы. Насколько страшно было после такого сразу заходить в высокую поддержку?

— Знаете, то, что случается с партнером без тебя… Это забывается, все равно ты в программе, думаешь о каждом следующем шаге, сложных элементах, концентрируешься. Думать об ошибке уже некогда. Здесь работает чисто профессиональная фишка — ты умеешь отключаться.

Эта ошибка произошла в начале, не на элементе, и у меня как-то за секунду мозги собрались, и я поняла, что должна настроить партнера, не дать ему зажаться.
Знаю по своему опыту, что, когда ты ошибаешься, то зажимаешься, а потом это идет как снежный ком на всю программу, и могут не получиться более сложные элементы. Здесь сыграл мой опыт, и на следующем шаге я чуть ли не сквозь зубы сказала Жене: «Расслабься».

— Вы делаете невероятно сложные элементы для выступления с непрофессионалом — выброс, тодес, высокие поддержки. Нет ли страха получить травму, как произошло недавно с Татьяной Тотьмяниной?

— От этого действительно никто не застрахован, и здесь все зависит от того, насколько ты рисковый человек и насколько твой партнер готов на это идти. И если партнер не дорабатывает, как это делал бы настоящий профессионал, то тогда все зависит больше от тебя. Естественно, мы пробуем такие элементы, поддержки и входы, которые могут получится и которые можно за этот кратчайший срок как-то наработать. Мы не делаем тройных подкруток и тройных выбросов — пока еще до этого не дошло.

Каждую тренировку мы рискуем, но что делать (смеется). Нас заставляют правила, соперники не дремлют, и хочется показать себя с максимально хорошей стороны и удивить сложностью в техническом наборе.

— Что самое страшное происходило с вами на тренировках «Ледникового периода»?

— Конечно, это высокие поддержки. Сперва мы пробуем их вне льда, но уже в коньках, потому что баланс девочки немножечко другой, когда она без коньков. На лед мы выходим с подстраховкой, когда уже более уверены. Кто-то из тренеров нас страхует, стоя в нужном месте.

Также я очень переживала за Женю при выполнении тодеса, потому что знаю, что это очень коварный элемент. С него даже профессионалы-одиночники падали, ударяясь головой, когда пробовали делать его в паре.
Женя у нас очень хотел в «Онегине» выполнить тодес. Помню, мы начали его делать, вроде хорошо стоим, и вдруг я понимаю, что конек срывается, и партнер просто головой бьется об лед. Вот это действительно страшно.

Когда ты профессионал, то тело более-менее знает, как действовать при падении. А непрофессионалу, тем более, если он «снизу», очень сложно преодолеть психологический барьер внутри себя, когда нужно держать партнершу. Тем более Женя мне говорил: «Есть люди, которые спортом занимаются, либо в детстве ходили на секцию гимнастики или еще чего-то. Я никогда ничего выше своих плеч не поднимал!» (смеется).

Я говорю: «Да, понимаю, я ж тебя не заставляю, мы просто пробуем, что возможно». Так как я именно парница, то без верхних поддержек мне будет сложно соревноваться с соперниками, будем уступать им в технике конька.

— Вы говорили, что хотите пригласить других участников проекта Влада Топалова и Регину Тодоренко к себе домой. Как между вами сложились такие теплые отношения?

— Мы с Региной и Владом встретились одними из первых, когда только начинался выбор партнеров. В самом начале я сходила на программу «Регина +1», и мы нашли общий язык. Мы обе родились на Украине и сразу понимаем друг друга.

Не то что бы мы сейчас прям плотно-плотно общаемся, но какие-то теплые отношения у нас есть и остаются. Также с Марией Луговой дружим, с Ольгой Паутовой общались, пока она не покинула проект. И еще с Ольгой Кузьминой. В основном в раздевалке с девчонками перекидываемся словами по проекту.

А так редко с кем-то еще пересекаемся из звезд, потому что графики не совпадают.

— На тренировках у каждой пары отдельный лед? То есть вы вообще не пересекаетесь?

— Нет-нет, не пересекаемся. У нас есть график, есть администратор, который составляет нам расписание.

Но смещение идет всегда, потому что Илья Авербух у нас один постановщик. Невозможно, чтобы тебе в пять часов назначили тренировку с Ильей, и она началась именно в пять. Может и к шести (смеется).

Пока ждем, мы общаемся, сидим в кафе. Можно поесть и прогуляться. Либо уходим и приходим в другое назначенное время.

Репетиции проходят на Малой спортивной арене «Лужников» — там же, где и съемки. Стандартная площадка разделена на две части: есть тренировочная зона, где мы готовимся перед записью эфира, и основной лед, где идут съемки. В основном все пытаются тренироваться на основной части льда, потому что он больше и музыка там звучит лучше. Тренировки проходят с восьми утра и до двух часов ночи. Бывает всякое.

— За участие в «Ледниковом периоде» вы получаете гонорар, сравнимый с доходом за выступление на обычных ледовых шоу?

— У каждого спортсмена и артиста наверняка контракт разный, но озвучивать его никто не будет. Вроде есть какой-то кубок за победу и призы, но я не вникала в это (смеется).

— Многие отмечают, что Алина Загитова в начале проекта не справлялась с ролью ведущей «Ледникового периода», но теперь сильно спрогрессировала. Каково было давать ей интервью после проката в начале и сейчас?

— Алину я знаю еще с ледовых шоу. Мы вместе проводили «Art on Ice» в феврале. По общению я понимаю, что для нее это новый вид деятельности, и она огромная молодец, что на это пошла. Конечно, ей очень тяжело это делать. Иногда спотыкается в словах, и надо работать с ухом… Я у Регины в передаче впервые поняла, что такое работать с ухом и насколько это сложно. Суфлер говорит что-то, ты это тут же должен донести, либо перефразировать, но передать суть, и это безумно сложно.

Конечно, поначалу было тяжело давать интервью. Стоишь, думаешь: «Алиночка, давай, говори, мы уже поняли, что ты хочешь спросить!» Главное — дождаться (смеется). Но сейчас уже видно, что она набирается опыта, и получается все лучше и лучше.
Алина — большая молодец, что занимается не только фигурным катанием в своей жизни.

— Вы тоже расширяете свою сферу деятельности и открыли свой Центр фигурного катания. С какими трудностями столкнулись в условиях пандемии?

— Конечно, сложившиеся условия очень повлияли. Но это была моя идея, мне очень хотелось открыть центр, и в пандемию мы много занимались онлайн-уроками по зуму. Сделали свой комплекс занятий, потому что понимали, что потом ребята приедут к нам на летние сборы в Сочи, которые мы организуем с 2016 года, из разных уголков России. Понятно, что везде разное время, и им были организованы онлайн-уроки.

Также я пыталась стать интервьюером (смеется).

Вела прямые эфиры в Instagram, чтобы знакомить детей с именитыми фигуристами, рассказывать их истории, потому что в свое время мы больше знали героев нашего вида спорта, чем дети сейчас. Так что мне хотелось внести больше такой истории в жизнь наших будущих звездочек-спортсменов.
Центр пока нацелен на правильные первые шаги — подбор инвентаря, костюмов, образов. И работа со специалистами, и постановка программ — все это включено по-максимуму.

Но по большей части мы организуем сейчас сборы. Будем, например, проводить на московской «Апиа Арене» интенсив со 2 по 9 января.

Хочется создать максимальный комфорт, влюбить детей в наш вид спорта и правильно настроить родителей. Мы работаем абсолютно во всех отраслях, чтобы правильно и грамотно складывался дальнейший путь юных чемпионов.

— То есть сборы в Сочи вы начали проводить уже давно.

— Да, но под эгидой центра впервые сделали их только этим летом. Хотели организовать все более глобально, но из-за пандемии не вышло, так что перенесли на следующий год. В идеале мы хотим, чтобы это было массовое мероприятие, как праздник, а не просто сборы, где лед, тренировки, и ты больше ничего не видишь.

Это будет огромный праздник города Сочи, на который смогут приезжать различные специалисты по фигурному катанию, которые будут проговаривать новые правила, тренеры смогут повышать там квалификацию. Также будем приглашать уже опытных специалистов, с которыми можно будет посотрудничать и пообщаться. В этом плане хочется сделать все глобально.

— А в Москве вы сейчас арендуете лед?

— В Москве мы все еще ждем, когда заработает новая ледовая арена в Солнцево. Это зависит не от нас, поэтому мы находимся в подвешенном состоянии, и приходится заниматься сборами. Плюс у нас еще будут открытые катки: с 20 ноября открывается лед в Парке Горького — мы там будем опять делать секцию, а также на Таганке.
— Можете примерно оценить, сколько вы уже вложили средств в создание центра?

— Честно говоря, не могу, потому что еще даже года не прошло, и каждый сбор — это отдельная история. Зависит от времени проведения — месяц или неделя. Деньги в постоянном обороте, и их всегда не хватает (смеется). Пока не могу сказать, что центр очень много зарабатывает. Все больше на энтузиазме.

— Евгений Плющенко третий год в тренерском деле и сразу начал принимать более взрослых спортсменов потенциально топового уровня, а сейчас у него уже занимаются первые номера сборной России. Почему вы пошли не таким путем и решили начать с маленьких детей?

— Потому что я сама еще принимаю участие в ледовых проектах и шоу. В своем центре я позиционирую себя как главный организатор, который устраивает весь процесс и делает его комфортным для детей. Сейчас взять топового спортсмена я не могу, потому что я не тренер, и у меня нет большого опыта.

И даже если ко мне попросится такой спортсмен и я, допустим, соглашусь, мне нужно будет проводить с ним 24 часа в сутки. Тренерство означает, что ты становишься чуть ли не родителем своему спортсмену. Ты должен знать, чем он питается, как он живет, в каком он состоянии каждый день.

Я к такому пока не готова еще и в связи с тем, что у нас маленькая дочка, которую хочется растить. И самим растить, а не только с нянями и бабушками. Так что я не могу себе позволить стоять у бортика две тренировки в день.

Поэтому все в центре нацелено пока на малышей. Но тренерский состав у нас очень хороший и опытный, в том числе и в плане работы с детками. Конечно, центр будет развиваться, и надеюсь, что мы вырастим своих чемпионов, а не только приходящие будут.

— В одном из интервью вы говорили, что всеми силами будете держать дочь подальше от парного катания, потому что знаете, насколько это травмоопасный вид спорта. Как относитесь к тому, что сейчас Анжелика серьезно занимается фигурным катанием?

— Честно — тяжело. Буквально сегодня мы разговаривали: «Ну что, Анжелика, что ты поставишь на первое место?». Она: «Я буду фигуристкой!».

Посмотрим... Сразу в парное катание я ее, конечно, не отдам. И мы с Максимом (Максим Траньков — супруг Татьяны, в паре с которым она стала олимпийской чемпионкой Сочи-2014. — «Газета.Ru») уже разговаривали о том, что, если дочка настолько будет любить спорт, то надо будет как-то втолковать ей, что есть танцы на льду (смеется). Тоже с партнером, замечательно, красиво, но более безопасно.

Но девочка она активная, любит с папой крутиться, делать всякие кульбиты, просит «Подбрось меня!». Я уже думаю: боже мой, куда мы катимся (смеется).

— Можете себе представить, что Лика будет учить четверные прыжки?

— Пока очень-очень смутно. Я надеюсь, что этого не состоится (смеется).

Сейчас я наблюдаю тенденцию, когда некоторые талантливые детки уже в три года начинают прыгать. Смотрю и думаю: боже мой, это же позвоночник, это рост, это развитие ребенка.

Особенно для девочек в подростковом возрасте это очень сложно, так как много подводных камней. Но в то же время это большой спорт, через который я сама проходила, так что это тонкая тема.

— Если Анжелика останется в одиночном катании, кому из тренеров бы ее доверили?

— Я бы вообще, наверное, хотела, чтобы она за границей тренировалась.

— Почему?

— Сложно сказать. Проходить этот путь в России… не знаю. Здесь от родителей еще зависит, от жизненной ситуации.

На Западе они за все платят сами, и с возрастом у спортсмена появляется в голове формулировка: «Если я за это плачу, я должен этому отдаваться». А в России иногда такое ощущение, что это все тренеру надо. Начинается что-то из-под палки, система абсолютно другая.

Честно, вы мне очень сложный вопрос задали (смеется). Не думала об этом. Но, наверное, не в России.

— Лика довольно часто появляется в ваших соцсетях, и вы охотно о ней рассказываете. Хотели бы раскрутить ее бренд так же, как Яна Рудковская и Евгений Плющенко сделали с их старшим сыном Александром — Гном Гномычем? Он сейчас самый популярный одиночник России и зарабатывает миллионы рублей в год на контрактах со спонсорами.

— Во-первых, у ребят другие возможности и, вероятно, другие цели. Мы сейчас не растим из Анжелики фигуристку-чемпионку. Я считаю, что все равно она должна сама к этому прийти. Мы даже не заводим Instagram дочке и не пытаемся ее как-то раскручивать.

Недавно видела рекламу программы, где Филипп Киркоров был со своими детками, Юлия Барановская. И я услышала фразу, по-моему, младшего сына Юли Арсения: «Мама — звезда, она постоянно на съемках, а я хочу, чтобы мама была рядом!»

Почему-то мне так запала в душу эта фраза. Наверное, я бы хотела, чтобы Анжелика сама понимала, чем она хочет в жизни заниматься, чтобы у нее была цель — стать кем-то. Будь-то фигуристка, дизайнер или кто угодно, но чтобы она этого хотела.

Сейчас наша главная с Максимом задача — дать ей возможность развиваться и понять, какое направление в жизни ей интересно. Поэтому делать из нее то, что она не будет чувствовать, мы не хотим. Лучше дать ребенку шанс быть собой и добиваться всех своих успехов самому.

— Вы провели серию интервью с фигуристами в своем Instagram. Кто больше всего вас удивил своими рассказами?

— Мне было приятно, и я очень рада, что согласилась на интервью Алена Савченко (главная соперница Волосожар во время карьеры. — «Газета.Ru»). Мы с ней два года прожили в Германии, тренировались у одного тренера. И мне было очень комфортно и спокойно с ней разговаривать, мы были на одной волне.

С Джонатаном Гурейро мне очень понравилось общаться. Он такой открытый, эмоциональный. С Аделиной Сотниковой мы тоже здорово пообщались. Она давала интервью, хотя в то время у нее были проблемы с шеей после операции. Несмотря на них, у нас получился интересный разговор. Я старалась приглашать ребят, у которых были разные жизненные и спортивные ситуации. Было интересно их раскрывать, находить новые грани.

— Если немного углубляться в профессиональный спорт, то можно вспомнить, что третий этап Кубка России в конце октября проходил в Сочи на катке, который носил имя Волосожар и Транькова. Там до сих пор повсюду развешаны ваши фото и большие плакаты с вашим изображением. Как относитесь к такому вниманию и как отреагировали на то, что каток решили переименовать?

— Ну, мы не проживаем в Сочи, так что каждый день это не наблюдаем и не работаем на том катке.

Это все остатки постолимпийского наследия, когда сделали центр по фигурному катанию Татьяны Волосожар и Максима Транькова. Всюду были расклеены наши портреты, но потом так получилось, что местная власть решила поменять свое мнение насчет этого, но люди уже привыкли.

Даже в такси до сих пор говорят: «У центра Волосожар и Транькова остановите!» В памяти у всех осталось. На том катке не стали снимать наши фото, и, конечно, приятно, что еще помнят и знают. Но какого-то серьезного удивления особо нет, если честно.

— На этапе Кубка в Казани состоялась грандиозная битва спортивных пар: Анастасия Мишина / Александр Галлямов взяли золото, Евгения Тарасова / Владимир Морозов — серебро, Александра Бойкова / Дмитрий Козловский — бронзу. И во всех дуэтах партнеры перед турниром переболели коронавирусом. Вы больше знакомы с ситуацией в паре Тарасовой и Морозова. Можете рассказать, насколько партнер восстановился после болезни и насколько трудно было набрать оптимальную форму?

— Недавно я была на катке, где мы с Максимом тренировались, и я, естественно, видела, как ребята катаются (супруг Татьяны Максим Траньков является тренером пары Тарасова / Морозов. — «Газета.Ru»). Могу сказать, что они в достаточно хорошей форме.

Естественно, у них много времени было упущено в связи с положительным тестом у Вовы. Я не знаю, какие правила сейчас, но Вове Морозову пришлось пропустить три недели тренировок — отправлять фотографии через приложение, доказывать, что он находится дома.

А некоторые спортсмены достаточно быстро переболели, хотя тоже соблюдали карантин и только после этого возвращались к тренировкам.

Сейчас такая ситуация с этим ковидом… Все три пары из-за этого попали в Казань, совпадение — да. Тут, наверное, дело федерации — решать, кого куда пропускать. А дело ребят — соревноваться и хорошо выступать, к чему они готовы. Тарасова и Морозов в хорошей форме, они могут себя показывать.

Конечно, наверняка было волнение сильное, потому что, во-первых, это турнир в Казани с мощным составом, а во-вторых, пара давно не стартовала — и травмы были, и вот эти болезни. Также знаю, что у Владимира рука немного болит. Но стартовать надо было.

Пора было как-то выбираться из этой ситуации. Готовились они правильно, в хорошем настроении.

— Пугали, что коронавирус может быть особенно опасен для карьеры спортсменов, потому что влияет на легкие. Можно сказать, что Морозов перенес его легко и никакие подобные последствия его не беспокоят?

— Да нет, последствий вроде бы не было. Но, естественно, просидев три недели без льда, когда ты выходишь на холодный воздух и начинаешь катать, появляется одышка. Организм не готов к нагрузкам, тут уже была задача Максима правильно их подвести, чем он плодотворно занимался. Даже в «Ледниковый период» не пошел в этом году (смеется). Настроен на Женю с Вовой. Учитывая все произошедшие события, Максим подводил их к старту. Такой бешеной нагрузки сразу, конечно же, никто не давал. Отталкивались от состояния и постепенно набирали форму.

— Максим сейчас, по сути, выполняет функции основного тренера пары?

— Они в паре с Мариной Зуевой, которая все равно является основным тренером. Но Максим сейчас, вроде как, тоже (смеется). Днем у ребят заканчивается вторая тренировка, Максим едет домой, и Марина в это время каждый день звонит из США, спрашивает, как все прошло. Они постоянно обсуждают, что как было и что делать дальше. Все вместе делают, хоть и дистанционно.

— Также в Казани состоялось очень интригующее противостояние одиночниц, которое выиграла Александра Трусова. Вы отмечали в начале сезона, что вам будет очень интересно последить за спортсменами, которые сменили свои тренировочные группы, — в частности за Трусовой. Какое впечатление она произвела на вас своими первыми официальными прокатами после перехода в академию Плющенко?

— Я видела Сашу на этапе Кубка. Мне понравилось, что она стала где-то более мягкой, женственной, появились такие нотки. И она была не только заточена на четверные прыжки — появилась программа. Мне понравилось, я увидела изменения в лучшую сторону.
— Завершая тему о профессиональном спорте: недавно завершились слушания в Спортивном арбитражном суде(CAS), где опять решается судьба России. Нас могут отстранить на четыре года от Олимпийских игр и чемпионатов мира, и в таком случае там можно будет выступать только под нейтральным флагом и только ограниченному количеству спортсменов. У вас есть какое-то мнение об этой ситуации?

— Пока говорить особо нечего. Когда уже будет решение, тогда будем думать о чем-то. Мы, к сожалению, никак не можем повлиять на их решение сейчас. Опыт выступления под нейтральным флагом был, и я думаю, что Россия никогда не сдастся. Если что, примем и такие условия и будем доказывать, что все будет хорошо. Пока очень сложно нам, простым смертным, уже не выступающим даже спортсменам, судить об этом деле.

— Давайте тогда просто о жизни. Вы говорили, что ваша мама живет на Украине и ей сложно приезжать в Россию «по известным причинам». Коронавирус мешает встрече с родными?

— Да. Мама приезжала ко мне довольно давно. У меня еще сестра в положении, вот-вот будет рожать второго малыша, и мама сейчас занята с ней по большей части. Надеемся, что с Нового года будет уже более позитивная ситуация в плане передвижения, и запустят автобус либо поезда, как было раньше.

— А вы когда были в последний раз на Украине?

— В мае позапрошлого года. Как раз в гостях у сестры, в Киеве. У меня там еще старая бабушка — мамина мама. И мы ездили с Анжеликой специально, чтобы показаться ей, познакомиться. К сожалению, редко очень езжу.

— Как к вам относятся на Украине?
— Мне кажется, меня там особо не помнят. Лучшая подруга живет в Днепропетровске. Но в свой родной город я не заезжала, потому что мы встречались у бабушки с дедушкой, которые живут под Киевом — в 200 километрах. А в Днепропетровске все печально, потому что каток, где я занималась, где делала первые шаги, снесли. И в целом сейчас катков мало, хотя у нас спортсмены и люди в целом очень талантливые, но возможностей, к сожалению, гораздо меньше, чем в России.

— Вы также успели пожить в США, поскольку Максим тренировал там пару Тарасова / Морозов. Каково было адаптироваться к жизни там после стольких лет в России?

— Мы недолгий срок там провели. Максим тренировал ребят, а во Флориде было прекрасное время, тепло... Так что мы хотели провести там как можно больше времени, но ситуация вернула нас домой.

— Вы писали в Instagram, что уже много лет покупаете вещи исключительно в других странах, не в России. Почему?
— Мы очень редко в Москве бываем. Иногда про Москву спрашивают, и я понимаю, что мы все время в разъездах, и я вам больше о любой другой стране расскажу, чем о Москве. У нас дом за городом, а в Москву мы только по делам выезжаем. Так что я плохо в ресторанах ориентируюсь, а в местах каких-то прогулочных — точечно, и то сейчас в основном знаю про детские мероприятия.

А так да — я люблю за границей пошопиться. И порой получается гораздо дешевле и интересней, чем в России.

— Какие страны вы знаете хорошо?

— Японию — из-за шоу «Fantasy on Ice», Италию, потому что много времени там проводили на сборах, Швейцарию — мы там ежегодно проводим шоу «Art on Ice» с 2011 года. Только когда Анжелику родила, мы пропустили год. Очень скучаю по путешествиям, поездкам, и с удовольствием к ним вернусь, когда пандемия закончится.

— Максим Траньков в мае этого года говорил следующее: «В России очень много чемпионов, и занять свою нишу очень тяжело — мы с Таней оказались за бортом российского рынка. Но мы не бедствуем за границей и получать гонорары в валюте сейчас приятней». Как олимпийские чемпионы могли оказаться за бортом российского рынка?

— Я скажу больше: мы не отказывались и были нацелены на международные шоу сразу.

Не могу сказать, что нас руками-ногами расхватывали в российских шоу. В России ты приходишь и сам просишься, а за границей тебя приглашают. Если ты интересен как спортсмен и чемпион за рубежом, то тебя хотят показать — это же все равно история какая-то. А в России ты должен себе сам путь пробивать.

Мы так посудили, что кататься до 60 лет вряд ли сможем и захотим, поэтому за границей нам стало более интересно.

Но сейчас я не жалуюсь: мы очень хорошо работали с Ильей Авербухом, принимали участие в его спектаклях. Эта тема мне нравится тоже.

— Авербух пригласил вас сам?

— Да, летом родилась Анжелика, ей было четыре месяца, я поняла, что готова вставать на лед, и мы позвонили Илье. Он пригласил нас в спектакль «Ромео и Джульетта». Мы поехали в Сочи и начали сотрудничать.

Но мы еще хотим параллельно развиваться. Максиму очень интересно телевидение, он туда пошел, сейчас на «Матч ТВ» работает и на Первом канале, блоги, все вот это. Мне центр фигурного катания интересен — передать свой опыт и поковыряться в этой стезе бизнеса (смеется).

Если упереться только в ледовые шоу в России, то это очень сложно и порой некомфортно получается. Мы хотели выстроить более разнообразную жизнь после спорта.

— Напоследок давайте я назову несколько эмоциональных ситуаций из вашей жизни, а вы кратко опишете, что чувствовали в тот момент.

Первый сбор без родителей.

— Свобода, крик души, полет, ура, я без родителей! Меня в пионерский лагерь даже не пускали, поэтому, когда я попала на сборы без родителей, у меня наступило детское счастье, что наконец-то я вырвалась из дома одна.

— Вам сказали, что вы должны перейти в парное катание.

— Не захотела. Попробовала себя месяц и вернулась в одиночное. Потом с моим тренером Антониной Пашковской обсудили, что в приоритете все-таки должно быть парное катание, и для дальнейшего развития это будет лучше. С тех пор люблю парное.

— Первая тренировка с Максимом Траньковым.

— Сложно. Казалось, что все должно быть легче, проще, но все-таки прошло на позитиве и с улыбками.

— Землетрясение в Японии.

— Ох… это страшные вещи.

Никому не пожелаешь попасть в такую ситуацию, когда ты в наше время остаешься без связи и не можешь предупредить родных, что с тобой все в порядке, хоть ты и в сложных обстоятельствах. Это страх, волнение, беспокойство, все самые ужасные чувства, которые могут возникнуть у человека.

На тот момент мы не понимали, что происходит. Мы знали, что случилось землетрясение, но насколько это глобально, поняли, только когда увидели сюжет по телевидению.

— Победа на Олимпиаде.

— Мечта всей жизни! Тут в двух словах (смеется).

— Вы стали мамой.

— Вторая мечта всей жизни! И счастье, и слезы. Стала мамой…

— Вы сообщили о завершении карьеры.

— Мм… 50 на 50.

Мы не завершали карьеру (смеется). Точнее, не говорили, что завершаем. Не было официального заявления, соответственно, не было мгновенно возникших чувств.

Я еще была в надежде, что мы вернемся в спорт, но Макс уже твердо понимал для себя, что не хочет, а я не желала кататься ни с кем другим. В общем мы решили создать семью. И серьезного расстройства я не испытала, тем более что было много предложений выступать в ледовых шоу, то есть мы точно так же оставались на коньках, получали эмоции, общались со зрителем… и это сгладило все негативные моменты.